звали «русской неделей».
За несколько месяцев до своей смерти, на Пасху 1894 г., Александр III преподнес жене последнее ювелирное пасхальное яйцо, сделанное Фаберже именно для Марии Федоровны. Оно, возможно намеренно отмеченное злополучной датой, находится сегодня в музее Фаберже в Петербурге рядом с яйцом «Курочка», которое император подарил ей девятью годами ранее[126]. В 1894 г. здоровье царя стремительно ухудшалось, и, хотя в сентябре императорскую чету пригласили на Корфу в качестве гостей брата Марии короля Георга I и его жены Ольги, состояние здоровья Александра III не позволило им предпринять такое путешествие. По этой причине они решили не ехать дальше Крыма и остановиться в Малом дворце в Ливадии. Александру сказали, что его болезнь неизлечима, а за десять дней до его смерти приехала невеста его сына, двадцатидвухлетняя Александра (Аликс) Гессенская. Хотя к тому времени царь был смертельно болен, он твердо решил принять свою будущую невестку как подобает, поэтому сделал над собой усилие и облачился в мундир.
Аликс – дочь принцессы Алисы, второй дочери королевы Виктории, очень сблизилась с английской королевой после ранней смерти своей матери в 1878 г. Точно так же ее двоюродная бабушка императрица Мария Александровна, жена Александра II, во время частых визитов в дом своего детства в Гессене, часто заботилась об осиротевших детях. Кроме того, у Аликс была еще одна связь с домом Романовых: ее старшая сестра Елизавета (Элла) к тому времени вышла замуж за великого князя Сергея Александровича, одного из младших братьев Александра III[127]. Таким образом, династически у Аликс была правильная родословная, но, к сожалению, у нее больше не было того веселого нрава, за который ее в детстве называли «Солнышко» (Sunny). Эта черта исчезла после катастрофической вспышки дифтерии, которая унесла жизнь ее матери и сестры, когда Аликс было шесть лет. Теперь серьезная, замкнутая, упрямая и очень застенчивая, она почти никому не понравилась, и многие считали ее холодной и отстраненной. В результате, когда Николай сообщил родителям о своем желании жениться, они были против помолвки, сомневаясь в том, годится ли Аликс для роли императрицы. Какое-то время были и другие препятствия на пути пары. Набожная лютеранка Аликс сначала отказалась менять веру, что было важным требованием для любой будущей русской императрицы. Однако Элла, которая сама перешла в православие всего за три года до этого, наконец убедила сестру, что между двумя конфессиями почти нет разницы. Хотя это решило религиозный вопрос, королева Виктория, которая к тому времени потеряла всякое доверие к России, выражала серьезные опасения. Тем не менее Александра была предана Николаю и оставалась непреклонной, твердо выступив против предыдущего предложения своей бабушки выйти замуж за Эдди, старшего сына принца и принцессы Уэльских. Хотя британская королева была столь же непоколебима, когда дело касалось желаний ее детей, она уступила своей обожаемой внучке, несмотря на небезосновательные опасения за безопасность Аликс. В письме к дочери Вики она заявила: «Все мои страхи насчет ее будущего брака теперь дают о себе знать так сильно, и у меня кровь стынет в жилах, когда я думаю о ней, такой юной, которая попадет на такой опасный престол, о ее дорогой жизни и прежде всего о тех угрозах, которые постоянно подстерегают ее мужа» [10]. Тем не менее явно слабое здоровье царя вынудило Александра III и Марию Федоровну дать, пусть и неохотно, Николаю согласие, и состоялась официальная помолвка пары.
20 октября (по старому стилю) 49-летний Александр III умер от почечной недостаточности. Мария Федоровна была опустошена этой потерей. Принц и принцесса Уэльские отправились в Россию, чтобы утешить Марию, Александра осталась со своей сестрой, даже спала с ней в одной комнате, чтобы ее дополнительно поддержать. Тем временем, находясь в Крыму, Берти взял на себя большую часть организации траурных мероприятий, которые включали посещение два раза в день местной часовни. После отправки в Севастополь на корабле прах Александра везли в Петербург по железной дороге протяженностью порядка 2250 км, чтобы дать возможность тысячам людей отдать дань уважения своему царю. Еще больше людей участвовало в церковных службах, которые служили на разных остановках по маршруту. Прибыв в Москву, кортеж сделал двухдневную остановку, пока толпы людей проходили мимо открытого гроба, стоявшего в Архангельском соборе. Там царило настоящее горе, город был окутан трауром. После этого тело Александра доставили в столицу, где еще несколько дней шли тщательно продуманные похоронные церемонии, во время которых члены семьи снова отдали дань уважения усопшему царю и поцеловали икону в его руках. Хотя подлинное выражение горя в Петербурге было менее очевидным, ранняя смерть Александра застала народ врасплох. Многие считали, что он находился под божественной защитой. Пытаясь найти объяснение, газета «Новое время» писала, что его здоровье было подорвано «неутомимой преданностью и чрезвычайным вниманием к своим обязанностям» [11].
Осознавая скрытые брожения, власти хотели, чтобы похороны Александра III ослабили возрастающую враждебность к правлению Романовых, и стремились подчеркнуть непреходящий характер самодержавия. Преследуя эти цели, они фактически канонизировали мертвого императора, в одном из первых своих официальных извещений заявив, что он показал своему народу «блага мира и яркий пример благородной жизни» [12]. Задуманное властями символическое мероприятие отличалось невиданным великолепием. The Times сообщала, что «редко или, возможно, никогда за всю историю не видели более великолепного зрелища под открытым небом»; это событие, по мнению журналистов, можно сравнить с шествием в честь юбилея Виктории к Вестминстерскому аббатству [13]. Погребение состоялось в Петропавловском соборе 7 ноября (по старому стилю) при огромном стечении народа, включая членов королевской семьи и высокопоставленных лиц со всей Европы, в окружении изысканного оформления и венков, которых только французы прислали пять тысяч. Когда могилу закрыли, измученная Мария Федоровна была совсем разбита. Всю оставшуюся жизнь она носила траур.
В последние недели жизни отца 26-летний Николай, невысокий, мягкий человек, обнаружил, к досаде своей невесты, что его обходят вниманием и игнорируют старшие члены его семьи. Многие мужчины Романовы, в том числе его братья Георгий и Михаил, были достаточно высокими, Николай же был ростом меньше 170 см, унаследовав хрупкое телосложение своей матери, так что у него не было стати отца и деда, которые многие считали отличительной чертой царя. Несмотря на некоторые попытки ввести его в курс государственного управления, Николай чувствовал себя совершенно неподготовленным к предстоящей должности. Потрясенный событиями, он сказал мужу своей сестры, великому князю Александру Михайловичу: «Что будет со мной, с тобой, с Ксенией, с Аликс, с мамой, со всей Россией? Я не готов быть царем, я никогда не хотел им стать. Я ничего не знаю об управлении империей» [14]. Несмотря на недостаточную подготовку будущего Александра III как второго в очереди на престол и несмотря на то, что это угрожало устойчивости династии после неожиданной смерти Никсы, родители Николая не избежали подобной ошибки[128]. Хотя здоровье Александра III ухудшалось на протяжении некоторого времени, серьезность ситуации должным образом не распознали, в результате чего и Николай, и великие князья серьезно опасались, подходит ли цесаревич для выполнения своих обязанностей. Многие подозревали, что его дядя Владимир считал себя более достойным преемником. Возможно, он не в первый и не в последний раз хотел занять престол[129] [15]. Некоторые считали, что именно поэтому, дабы поддержать своего племянника в этот сложный период, принц Уэльский Берти оставался в России дольше.
На следующий день после смерти Александра III Аликс приняла православие, став Александрой Федоровной и подготовившись к свадьбе, которую Николай, желая поддержки Аликс, предложил отпраздновать тихо, пока они еще были в Крыму. Великие князья отвергли это предложение, сказав, что это не подобает царю, и Николай согласился на проведение венчания в Зимнем дворце в Петербурге 14 ноября (по старому стилю).
Хотя во время церемонии с тысячей гостей Марию утешал ее отец, приехавший в Россию на похороны, это стало настоящим испытанием для вдовствующей императрицы, чей сорок седьмой день рождения случайно совпал с днем венчания. Бракосочетание состоялось всего через неделю после похорон Александра III, многие суеверные люди считали, что эти события предвещают дурное, ибо «свадьба следует за гробом».
Несомненно, эти события предъявили очень серьезные требования к робкой невесте, после чего она столкнулась с еще более серьезной ситуацией, поскольку в то время должна была жить с семьей своего мужа в Аничковом дворце. Неудивительно, что вскоре между ней и свекровью возникли трения. Мать Марии Федоровны раньше советовала ей, что, если та хочет оставаться в хороших отношениях с сыном, ей следует любить свою невестку и относиться к ней, как к собственному ребенку, – совет, которому датской королеве и самой не получилось последовать. Характеры двух императриц были настолько разными, что их отношения стали крайне напряженными. В итоге Николай и Аликс переехали из столицы в Александровский дворец Царского Села, который стал их любимым уединенным домом вдали от двора, пока события 1917 г. не заставили их покинуть это место.
Через полтора года после воцарения Николая в Москве прошла его коронация. Несмотря на то что прошло время, Аликс не освоилась со своей ролью и не могла продемонстрировать такую же естественную открытость, какой обладала Мария Федоровна, которая так очаровала русский народ со времени своего приезда в страну. Очевидцы отмечали явную разницу в любви общества к обеим императрицам: вдовствующая императрица затмевала собой невестку, и народ ее принимал с гораздо большей радостью. Популярность и уверенность в себе Марии Федоровны привлекли внимание к несоответствию новой царицы ожиданиям общества. За все то время, что Аликс была императрицей, ее застенчивость и неловкое положение не смогли исправить ни понимание ею данного несоответствия, ни обычаи Романовых, которые ожидали от нее присутствия на публичных и светских мероприятиях, чтобы играть второстепенную роль после своей блистательной свекрови.