Хотя некоторые утверждали, что царь, казалось, сначала испытал облегчение, узнав об убийстве, но он, царица и их дети были глубоко потрясены смертью «старца» и особенно удручены сведениями о том, что их родственники замешаны в этом заговоре. Хотя Юсупов стал частью семьи путем женитьбы, но Дмитрий, внук Александра II, был особенно близок семье, проведя большую часть своей юности в их доме. Тем не менее никого не отдали под суд. Заговорщиков лишь выслали из Петербурга, Феликса – в его имение, Дмитрия – на Кавказ. Оказалось, эти приговоры помогли им избежать кровавой резни в годы революций. Хотя определенные круги общества были рады избавиться от Распутина, в ускоряющемся темпе разворачивающихся событий оказалось, что его смерть мало на что повлияла[132].
Чего бы ни надеялись достичь заговорщики, обстановка в России не менялась. В начале 1917 г. в Петрограде начались новые демонстрации, а затем разразилась Февральская революция[133]. Однако в Ставке на фронте Николай, получив неправильную информацию от жены из Царского Села, похоже, не осознал серьезности положения и не предпринял немедленных шагов для решения проблем. Наконец, 2 (15) марта, когда он ехал в поезде обратно в Петроград, его встретили представители нового Временного правительства, которые убедили его, что ситуация настолько серьезная, что он должен отречься от престола. Желая избежать дальнейшего кровопролития, царь спокойно подписал документ об отречении, тем самым передав престол своему двенадцатилетнему сыну. Через несколько часов Николай передумал и, считая, что больной ребенок не переживет насильственной разлуки с семьей, он отрекся и за Алексея, передав трон своему младшему брату Михаилу. На следующий день всегда более прагматичный и демократичный Михаил согласился на отречение после обсуждения с представителями правительства, сделав оговорку, что он станет царем только в том случае, если его выберет народ. Поскольку этого не произошло, то 3 (16) марта правление Романовых, начавшееся с Михаила (I) Федоровича, завершилось некоронованным Михаилом (II). Узнав о решении брата, Николай был потрясен и записал в дневнике: «Бог знает, что заставило его подписать такую гнусную вещь!» [21] В то время как Михаил осознавал положение, Николай никак не мог понять всей его сложности[134], и это прекрасно демонстрирует различие между двумя братьями. Это делает жизнеспособным предположение, что Николай не терял надежды сохранить династию, возможно представляя Михаила временным регентом, если не опекуном, до тех пор, пока Алексей не станет достаточно взрослым для восшествия на престол.
Потрясение старшего брата из-за решения Михаила сходно с такой же реакцией их матери, Марии Федоровны, когда она узнала об отречении Николая; она расценила его как личное унижение. С матерью Николай снова встретился в Могилеве, когда она ехала из Киева на встречу с ним. В мемуарах Мария Федоровна вспоминала, каким «одиноким и брошенным» выглядел ее сын в «те ужасные дни», которые они провели вместе, и душераздирающий миг 8 (21) марта, когда ему пришлось оставить ее и вернуться в Царское Село. Они больше никогда не увидятся. Первоначальный план, одобренный Александром Керенским, главой Временного правительства, чтобы семья уехала в Англию, не осуществился: сначала дети Николая заболели корью, затем от этого замысла отказался Георг V после совета его личного секретаря. Хотя многие несправедливо винят в этом решении Д. Ллойд Джорджа, его принял сам король, которого убедили в том, что в свете растущих радикальных настроений в стране предоставление убежища бывшему самодержцу вызовет революционные волнения в самой Британии. По причине подобных опасений король в июне заменил название своей немецкой династии на более приемлемое «династия Виндзоров».
Почти пять месяцев бывший царь и его семья жили под охраной в Александровском дворце в Царском Селе. В то время Николай, несмотря на иногда неуважительное и оскорбительное обращение с ним, наконец чувствовал себя свободно без своих прежних обязанностей. Он наслаждался относительно простой жизнью сельского джентльмена и довольствовался работой, прогулками и играми со своими детьми в саду. Там его посещал Александр Керенский, который также встречался с бывшей императрицей и дал ей более лестное описание, восхваляя ее отвагу, достоинство, ум и красоту и отмечая, какая она хорошая мать. В августе Керенский решил перевезти семью в целях безопасности восточнее Урала, в Тобольск, – ту область, куда по иронии судьбы Романовы ссылали своих врагов. Влияло ли это обстоятельство на его решение при выборе места ссылки для царской семьи или нет, неизвестно. Несмотря на то что он заявил сторонникам жесткого курса, что не хочет быть «Маратом русской революции», Керенский отверг вариант более комфортного Крыма, откуда было удобнее покинуть страну [22]. Постепенно охранники становились все более агрессивными, и в следующем году в апреле, после свержения Временного правительства большевиками и начала Гражданской войны, бывшего царя, его жену и дочь Марию отправили в гораздо более суровые условия на запад, в Екатеринбург. Поскольку цесаревич снова был тяжело болен, доведенным до отчаяния родителям пришлось оставить его с другими сестрами, и семья воссоединилась только спустя четыре недели. Затем через два месяца, 17 июля 1918 г., всю семью разбудили в два часа ночи, сказав, чтобы они собирались для следующего переезда. Их отвели в подвал, где их, доктора и трех верных человек прислуги расстреляли и забили до смерти. По всей стране началась настоящая бойня дома Романовых. На следующий день сестру Александры, монахиню Эллу (Елизавету Федоровну), жестоко убили, столкнув ее вместе с несколькими другими Романовыми в шахту и забросав гранатами. Несмотря на это, некоторые оставались еще долгое время живы, заботясь друг о друге, и скончались в мучениях. Запуганные крестьяне позже рассказали, что слышали пение гимна, доносившееся со дна шахты[135]. Наконец, за месяц до этих убийств, в Перми был застрелен большевиками первый из Романовых, брат Николая II Михаил, и его верный британский секретарь Николай Джонсон. Мария Федоровна не знала, что двое ее сыновей и пятеро внуков мертвы.
К тому времени большевики под руководством Ленина и Троцкого установили контроль над страной. Ленин вернулся в Россию в 1917 г. благодаря немцам, которые предоставили ему беспрепятственный проезд через Германию, в надежде, что его возвращение приведет к досрочному выходу России из войны. После дальнейшего переменного успеха и неудачной попытки взять власть летом большевики наконец захватили власть в октябре. После того как крейсер «Аврора» холостым выстрелом дал сигнал к началу революции, большевики взяли штурмом Зимний дворец и свергли Временное правительство. Взяв все под свой контроль, новый режим начал вести мирные переговоры с Германией и в марте следующего года, за четыре месяца до убийства императорской семьи в Екатеринбурге, две страны подписали Брест-Литовский мирный договор.
Поскольку это вынудило Россию отказаться от значительной части своей европейской территории и одной трети своего населения, Николай II был глубоко потрясен этой новостью и сказал своему врачу, что не следовало отрекаться от престола. В равной степени его потрясло то, что его «кузен Вилли» заключил мир с большевиками: «Я никогда не думал, что император Вильгельм [sic] сможет склониться, чтобы пожать руку этим жалким предателям» [23]. В то время была подведена еще одна черта под прежним имперским прошлым: советское правительство вернуло столицу в старую Москву, где она остается до сих пор.
Несмотря на мир с Германией, обстановка стала еще более напряженной из-за начавшейся Гражданской войны. Белая армия при поддержке иностранных держав стремилась свергнуть красных, и, хотя их попытки оказались безуспешными, война продолжалась до 1921 г. Год спустя Россия стала частью только что созданного Союза Советских Социалистических Республик, который просуществовал семьдесят лет.
Примерно через шесть недель после встречи с Николаем Мария Федоровна поняла, что ей больше не рады в Киеве, и 17 (30) марта 1917 г. она попрощалась со своей верной охраной, которая до этого времени защищала ее. Мария Федоровна уехала на юг, в Крым, чтобы присоединиться к своим родственникам, которые нашли там убежище. Поскольку Крым стал популярен еще во времена Николая I, многие члены императорской фамилии и двора строили там свои резиденции. Николай и Аликс в 1911 г. построили новый Ливадийский дворец, в котором они отдыхали всего четыре раза, прежде чем революционные события не застигли их врасплох; некоторое время после отречения они надеялись сделать его своим будущим домом. Мария Федоровна переехала в Ай-Тодор, чтобы быть со своими дочерьми Ксенией и Ольгой и их семьями, и именно отсюда она написала брату Вальдемару 4 мая 1917 г. Сокрушаясь об ужасной ситуации в России, она откровенно рассказала о том, как семья слишком долго играла с огнем, отказываясь открыть глаза на происходящее в стране. Какое-то время жизнь еще была спокойной, хотя в следующем году 10 марта Мария Федоровна была вынуждена переехать в Дюльбер, имение, принадлежавшее брату князя Николая Николаевича. В этом более надежном дворце Мария Федоровна была помещена под надзор матросов Севастопольского Совета. Ее жизнь стала значительно тяжелее: охрана не давала пленным есть и часто оскорбляла их. Мария Федоровна оставалась стойкой, в основном не поддавалась угрозам надзирателей и демонстративно сопротивлялась их попыткам унизить ее. Поскольку ситуация становилась все более неопределенной, а прислуга все больше беспокоилась о безопасности пожилой императрицы, то без ее ведома был разработан план, чтобы заставить ее скрыться в случае необходимости. В момент наибольшей опасности обстановка неожиданно улучшилась, поскольку они оказались под защитой вторгшихся немцев. Тем не менее, к удивлению офицера, ответственного за ее бе