– Длинноват, – заключает Фил, скрестив руки на груди.
Сквозь зеркало смотрю на него и замечаю, что на губах парня не играет уже привычная улыбка. Привалившись плечом к стене, Фил стоит позади меня. Рукава светлой рубашки закатаны до локтя, темные непослушные волосы старательно зачесаны назад. В недостаточно хорошо освещенном коридоре тень у глаз Фила кажется защитной маской, а сам он – серьезнее. Взрослее.
Вновь гляжу на свое отражение. Фартук спускается ниже колен, тогда как у Фила он едва ли до них дотягивается.
– В самый раз, – пожимаю плечами. – А вот тебе фартук коротковат.
– На мой рост подходящего не нашлось.
Фил встает со мной рядом и выпрямляется, демонстрируя то, что я и так успела заметить, – он достаточно высокий. Чтобы быть с ним одного роста, мне даже подпрыгнуть будет недостаточно.
– Ничего. Подавать с витрины тортики и стоять за кассой – пойдет. – Я стряхиваю с фартука несуществующие пылинки и отворачиваюсь от зеркала.
– Варить кофе – тоже, – улыбается Фил и двигается дальше по коридору. – Пошли, покажу тебе еще склад, и на этом экскурсия окончена. После пойдем учиться пользоваться кассой.
Пока мы находимся вне зала, меня не покидает мысль, что я вижу не того же Фила, каким он пытается казаться на виду у гостей. Догадка подтверждается, когда мы вместе возвращаемся к витринам и кассе. Фил снова сияет так, будто проглотил гирлянду, и от этого на душе сгущается ненастье.
Когда я стояла по ту сторону стола, точно так же Фил улыбался и мне.
Он оживленно рассказывает, как пользоваться местным оборудованием. До этого момента я немного волновалась, что не смогу вот так сразу во всем разобраться, но проблем ни с кассой, ни с терминалом не возникает.
Чтобы закрепить обучение, Фил позволяет мне рассчитать нескольких гостей. Пока вожусь с этим заданием, Фил варит кофе, а после – проверяет за мной выполненную работу.
Замечаю, как Фил кивает Никите Алексеевичу, а тот чуть улыбается. Значит, первые испытания я не завалила. Меня точно берут!
– На сегодня все. Завтра будешь делать это сама. Справишься?
– Вполне. Спасибо, что научил всему.
– Ерунда. Ты быстро схватываешь. Меньше чем за час втянулась.
Благодарно киваю и молчу, совершенно не зная, что еще сказать. Топчусь у кассы, пока Фил раскладывает картонные стаканчики под стойкой. Смотрю на это и вспоминаю, как на точно таком же стакане парень написал «Ангел», и сердце ноет от боли, переплетенной с нежностью.
– Ангел, – говорю я, отвернувшись к стеллажу с сиропами. – Так меня называла бабушка.
Фил молчит, и эта тишина проворачивает органы через мясорубку. Я, конечно, понимаю, что солнечная улыбка и внимательность бариста – лишь маска, чтобы подкупать гостей. Но и игнора от него совсем не ожидала.
Однако стоит мне повернуть голову, кофейный взгляд окутывает сочувствием, точно пуховым одеялом.
«Мне жаль», – наверное, хочет сказать Фил, но я не желаю слышать эту дежурную фразу. Я начала разговор не в поисках сострадания. Просто хотела спросить:
– Почему ты в тот вечер написал на моем стакане «Ангел»?
– А какие у тебя варианты?
Отраженный вопрос загоняет в ступор. Пытаюсь поставить себя на место Фила, но пока не могу. Я его совсем не знаю. Единственное, что успела понять, – бариста умеет продавать свое обаяние. Но стал бы он флиртовать с посетителем, чтобы поймать его на крючок? И даже если так, можно ли назвать логичное сокращение от имени флиртом?
– У тебя маркер перестал писать? – делюсь я самой логичной догадкой. Остальные – из разряда теорий заговора.
Фил хмыкает, но вместо честного или хотя бы четкого ответа пожимает плечами:
– Пусть будет по-твоему.
Глава 7Август
– Приятного аппетита и хорошего вечера! – Глядя посетительнице прямо в глаза, я улыбаюсь так, что скулы сводит.
Девушка забирает со стойки заказ и опускает в баночку на витрине купюру. Делаю вид, что не замечаю оставленных чаевых, но внутренне ликую. Все-таки советы Фила – та еще золотая жила!
За пару недель, что мы работаем вместе, он научил меня не только на кассе стоять да торты подавать. Как оказалось, бренд личности, о котором Мари мне все уши прожужжала, работает не только в книжном мире.
Пытаясь вести свой блог и наблюдая за чужими, я поняла, что читателям важно знать – за каждой книгой стоит живой человек. И чем ближе и понятнее личность творца, чем он искреннее, тем теплее к нему относится аудитория.
Будь проще, и к тебе потянутся.
В общепите это правило тоже работает.
– Улыбайся так, будто исполнилась мечта всей твоей жизни, – учил меня Фил в первые дни работы.
– Типа я всю жизнь мечтала работать в кофейне?
– Клиенты должны думать, что да. Пусть им будет так комфортно и тепло с тобой, что в какой-то день они заглянут в «Чао» не за кофе, а за твоей улыбкой.
И каким бы нелепым ни казался этот совет сначала, сейчас я пользуюсь им на полную катушку. Фил даже притащил какую-то ярко-красную банку и поставил ее на витрину с тортами. «На исполнение мечты» написал он на ней. С того дня я почти ежедневно получаю чаевые, а улыбка стала такой же частью рабочей формы, как и фартук.
И если в «Чао» все продвигается отлично, то с личным блогом пока без ярких побед. Я понимаю, что одними рассказами о книге аудиторию не зацепить. Нужно оживлять страничку своей повседневной реальностью. Но как? Я просто девчонка, которая работает в кофейне и каждый день грызет ногти, боясь пролететь с поступлением на бюджет.
Ничего выдающегося. Ничего такого, о чем можно интересно рассказать.
Но я все равно пытаюсь и иногда фотографирую особенно красивые торты, выставляю снимки с утренним кофе. И если сначала мне все это казалось совсем уж безнадежным, то сейчас я вижу крохотные подвижки. У меня появились первые комментаторы, а количество подписчиков добралось до пятидесяти.
Откуда? Наверняка не знаю, но, скорее всего, дает плоды моя активность на чужих страничках. Комментарии уже пару раз перерастали в знакомства и взаимные подписки. А один раз на мой пост в личные сообщения ответил Богдан.
«Вкусный?» – без приветствия спросил он, переслав фотку торта, сделанную в «Чао-какао» сквозь стекло витрины. Я оставила сообщение без ответа. Больше Богдан мне не пишет, а я никогда не комментирую его блог. Хотя мы оба друг на друга подписаны.
– Не хочешь перекусить, пока никого нет? – Фил возникает рядом как раз в тот момент, когда заглядываю в баночку с чаевыми. – Можем прям тут поесть.
Он кивает на удешевленные десерты. Если не продадим до завтра, придется списать и выбросить.
– Сегодня без меня. – Не глядя на Фила, я перебираю немногочисленные купюры в банке.
– Надоел тебе? – улыбается Фил, и я точно знаю, что эта улыбка настоящая.
За несколько недель я успела привыкнуть к нему и научилась отличать, где Фил-бариста, а где – простой парень. Общаться нам доводится лишь во время крохотных перерывов, когда нет гостей. Но и в такие моменты мы в основном обсуждаем работу. Не знаю, почему Фил разговор дальше не заводит, но я просто боюсь нарушать чужие границы.
Фил не спрашивает, сколько мне лет, учусь ли я где-то и почему вообще решила устроиться в кафе. И я тоже не задаю ему личных вопросов.
Зато знаю, что Фил умеет делать рисунки на кофе и страдает аллергией на корицу. Каждый раз, когда кто-то добавляет ее в свой заказ, он чихает, а потом еще долго ворчит.
И, наверное, столь поверхностное общение устраивает меня. Ведь так я точно знаю – Фил, даже если раскусил мою симпатию в день знакомства, точно не собирается распалять и использовать ее.
Он держит нейтралитет. То же самое делаю и я, хотя частенько засматриваюсь на то, как Фил варит кофе или вежливо болтает с гостями, пока обслуживает их.
Красивый парень.
Но не все, что вызывает восхищение, должно принадлежать нам. Некоторые люди – как произведения искусства. Ими можно наслаждаться, не обладая.
Пожалуй, это лучшее описание наших с Филом отношений.
– Надоел настолько, что отпросилась у Никиты Алексеевича, – шутливо вздыхаю я.
– Кидаешь меня, значит?
– Коля подменит меня сегодня пораньше, – напоминаю я о новеньком, которого взяли на несколько дней позже, чем меня. – Один не останешься.
– Коля молодец, но команда по отмыванию чаевых из нас с ним так себе, – кривится Фил, наверняка вспоминая вечно хмурое лицо парня. – Мы скорее как хороший и плохой полицейские.
Коротко усмехаюсь шутливому сравнению, а сама то и дело поглядываю на дверь. Ну, где там наш плохой полицейский? Мне уже пора бежать.
– Куда торопишься? – облокотившись на стойку, спрашивает Фил как ни в чем не бывало.
А у меня в ушах грохочет сердце, и мысли несутся как поезд.
Это что? Первый личный вопрос?
Не позволяю эмоциям коснуться лица. Прячу их за ширму беззаботности и спокойствия и честно говорю:
– У подруги день рождения. Иду к ней в гости на семейный ужин.
– Это та, с которой ты сюда в первый раз пришла? – Фил задумчиво смотрит на тот самый столик в углу, и я легко улавливаю ход его мыслей.
Киваю и без особого удовольствия жду, что он задаст один из уже привычных вопросов. Твоя подруга свободна? Познакомишь нас? Сердце сжимается, когда понимаю, что Фил собирается что-то сказать. И хоть ни капли не претендую на его симпатию, слышать реверансы в сторону Мари от Фила не хочу.
Но тишину разрушает безобидное:
– Уже выбрала подарок?
У меня с плеч не просто камень падает, а целая скала. На губах появляется глупая улыбка, которую Фил моментально копирует. Наверняка думает, что я просто до безумия горжусь подарком и предвкушает мой рассказ о нем… И пусть.
– Вот. – Я достаю телефон и показываю фотку массивных розовых наушников, на ободке которых красуются остренькие кошачьи ушки. – Они светятся в такт музыке.
Фил несколько секунд с интересом смотрит на экран, а затем, прикрыв глаза, улыбается. Когда он делает это искренне, моя кровь превращается в клубничное шампанское. Моментально пьянею. Голова кружится, и на лицо просится выражение дурного счастья.