– Почему ты смеешься? – спрашиваю без толики обиды или раздражения.
Фил проводит ладонью по волосам оттенка темного шоколада, что вьются на кончиках чуть ниже мочки уха, и хрипло смеется:
– А ты представь меня в таких.
Для пущего эффекта Фил сжимает губы в тонкую нить. Уголки его рта подрагивают от сдерживаемой улыбки, а в глазах прыгают озорные искры. Серьезность у этого актера получается выдать с натяжкой, что меня только сильнее веселит.
– Тебе бы подошел розовый.
– Мне ждать такие же на свой день рождения?
– Не от меня. – Я ухмыляюсь, пряча телефон в карман шорт. – На подарок Мари я копила несколько месяцев. Вдруг у тебя он через неделю? Мне не одобрят кредит.
Фил не успевает ничего ответить. Звенит дверной колокольчик. Мы оба натягиваем улыбки и встаем каждый на свое место: Фил у стойки рядом с кофемашиной, а я – у витрины с десертами.
– Вольно! – вместо приветствия говорит Никита Алексеевич.
Мы с Филом моментально расслабляемся, точно сдувающиеся шарики. Начальник выглядит довольным, а деловой вид намекает – долго руководитель тут не задержится.
– Здравствуйте, Никита Алексеевич, – вразнобой приветствуем руководителя, а тот только отмахивается:
– Так. Я тут на пару минут буквально заскочил. У вас все в порядке? Никаких накладок, проблем с гостями? Отлично. Тогда вот.
Никита Алексеевич вручает небольшой листок сначала Филу, потом такой же выдает мне.
– Это пригласительные на фотовыставку, – избавляет нас от необходимости самим читать напечатанное на бумаге начальник. – Деловой партнер подарил целую пачку таких. Так что берите, окультуривайтесь.
Никита Алексеевич еще пару минут тратит на то, чтобы найти какие-то бумаги, а затем уходит. Смотрю на пригласительный билет и подумываю положить его в подарок Мари вместе с наушниками. Пусть позовет своего препода по вождению. Вдруг согласится?
Я поднимаю взгляд, когда Фил, неловко покачиваясь, заходит на мою половину «островка обслуживания». Он кивает на свой билет и, не поднимая глаз, спрашивает:
– Раз такое дело… Может, сходим на выставку вместе?
Мне кажется, будто кто-то разом взорвал десятки хлопушек. Яркие конфетти застилают взор. Не могу смотреть на Фила и тоже опускаю взгляд.
– Угу, – только и могу выдавить я. Сердце отбойным молотом грохочет в ушах так громко, что боюсь не разобрать за ним следующие слова Фила.
– Тогда в выходные? У меня как раз завтра…
– У меня т-тоже.
Мы молчим, стоя друг напротив друга, взгляды магнитом притянуты к полу. Не могу заставить себя поднять голову, потому что тогда светлые волосы перестанут занавесками прятать зардевшееся лицо.
– Во сколько и куда мне зайти за тобой?
Не успеваю ответить, потому что колокольчик снова звенит. Заходят одновременно двое: гость и мой сменщик, Коля. Коля убегает в подсобку, чтобы переодеться, а мы с Филом начинаем обслуживать посетительницу. Когда подаю женщине десерт, руки слегка дрожат от волнения. В стекле витрины успеваю заметить свое отражение и ужасаюсь: лицо и шея в красных пятнах, а улыбка кажется безумной.
Когда гостья уходит от меня к бариста, позволяю себе украдкой последить за Филом. Под ребрами становится чуточку жарче, когда понимаю, что не меня одну наш разговор лишил покоя. Обычно уверенный в своем деле Фил сейчас суетится и сутулится, старается реже поворачиваться в мою сторону. Но чуть порозовевшие кончики ушей выдают его с головой.
Из подсобки выходит Коля, и я понимаю, что мне пора. Прохожу мимо Фила, когда он подает посетительнице ее кофе, и, на секунду остановившись, произношу:
– В шесть, у галереи.
А затем вылетаю на улицу, ощущая на себе долгий внимательный взгляд.
Глава 8
Я стою на остановке, когда на экране загорается сообщение от Мари. Подруга просит не приезжать к ней домой. «Увидимся на площади в центре, у фонтана». Никаких пояснений не следует, но я знаю, что обязательно получу их при встрече.
Забираю с лавочки под козырьком остановки подарочный пакет и направляюсь в сторону уговоренного места. Не особо тороплюсь, думая, что Мари наверняка опоздает. Однако когда спустя десять минут добираюсь до фонтана, Мари уже скучающе сидит на его бортике и болтает ногами.
– Вот тебе и хеппи бёздей! – вместо приветствия выдавливает подруга и выдыхает досаду в яркую дуделку, сверкающую цветной фольгой.
Модный наряд подруги и ее эффектный макияж совсем не сочетаются с мрачным настроением Мари, которое она излучает. Без лишних слов обнимаю именинницу и чувствую, как робко и слабо она делает это в ответ.
– Надеюсь, это поднимет тебе настроение. – Я вручаю подарок и с затаенной надеждой наблюдаю, как Мари снимает блестящую упаковку.
– О-о-о! Вот это балдеж, Гель! Спасибо!
Улыбаюсь вместе с Мари, но все равно чувствую напряжение в подруге. Уж слишком резки ее движения, голова непривычно опущена, а поймать ее взгляд сейчас кажется чем-то нереальным. Мари смотрит на свои сандалии, в бассейн фонтана, на пасмурное небо… Но не на меня.
– Расскажешь, что случилось?
Мари все же поднимает взгляд, и от него внутри все сжимается. Мне слишком знаком этот загнанный и затравленный вид.
Подруга опять поссорилась с родителями.
Мы садимся рядышком на бортик фонтана. Мари обнимает мой подарок, а я, опустив голову на плечо подруги, – ее.
– Из-за чего на этот раз?
– Из-за того же. Бабушка позвонила поздравить и спросить про поступление. А ты сама знаешь, какая это больная тема для родителей… Они опять припомнили, как фигово я сдала экзамены и что с такими баллами поступление мне не светит.
– Фигово? – Я даже голову вскидываю от возмущения. – Серьезно?! Ты везде, кроме биологии, почти высший балл получила!
– «Почти» не считается, – кривляясь, произнесла Мари. Явно изображала свою мать, не иначе. – Короче, они вместо праздника устроили нервотрепку. Какая я ветреная и недостаточно времени уделяю учебе. И если не поступлю в универ, то могу собирать вещи и уматывать.
– Треш.
– Угу. Ничего нового, конечно, но обидно, что все это опять началось в мой день рождения.
Боль Мари по невидимой струне, натянутой между нами годами дружбы, перетекает в меня. Бессильная злоба выкачивает даже те крупицы хорошего настроения, которые зародило предвкушение завтрашней встречи с Филом в музее.
Нечестно. До скрежета зубов несправедливо!
Мари и так отдали в школу на год раньше обычного. В нашем классе она была самой младшей. Сегодня ей исполнилось семнадцать лет. Всего семнадцать! А ей уже прогрызли дыру в мозгу с поступлением и взрослой жизнью, что нависла над подругой густой тенью.
Мне вообще порой кажется, что Мари поступает в тот же универ, что и я, чисто за компанию. А я – потому что понятия не имею, чем, кроме психологии, смогла бы заниматься в жизни.
Это вообще странно, что подросткам приходится делать выбор, определяющий их судьбу, столь рано. Не имея опыта, толком не зная ни мир, ни самого себя, мы вынуждены загонять свою жизнь в рамки конкретной профессии.
И грустно, что Мари пришлось сделать это еще раньше, чем большинству из нас. Невыносимо больно, что вместо поддержки от родителей она получает только осуждение и запугивания.
– Мама грозилась мою косметику выкинуть. – Мари крепче обнимает себя и вжимает голову в плечи. – Сказала, что рано мне о мальчиках думать.
– При чем тут мальчики? Ты ей рассказала про своего препода, что ли?
– Нет, конечно! Она бы тогда вообще с ума сошла и перестала автошколу оплачивать. Просто думает, что я крашусь не для себя, а для того, чтобы какому-то парню понравиться.
– Глупость какая, – бурчим мы в унисон.
Мимо гуляют люди. Стайками носятся дети. На лавочках сидят компашки девчонок. Мимо нас проносятся парни на электросамокатах, и я с завистью смотрю им вслед. Вот бы и мне сейчас встать на такой и, ощутив прохладный ветер в волосах, помчать вдогонку за тенью…
– Слушай, ужасно, что родители сорвали тебе праздник дома. Но это ведь не значит, что нужно сидеть и киснуть!
Мари корчит рожицу, но все же спрашивает:
– Какие предложения?
Вместо ответа тяну ее за руку в сторону стоянки самокатов. Как раз вижу парочку свободных. Взгляд Мари чуть светлеет, когда она догадывается, что нас ждет. А когда подруга становится за руль, то ее лицо наконец-то озаряет счастливая улыбка.
По немноголюдным аллеям мы за полчаса добираемся до пиццерии на набережной. Заказываем одну пиццу на двоих и садимся в тенек под деревом неподалеку от берега.
Вязкое напряжение ослабевает, хоть его оковы и не спадают до конца. Сложно отпустить ситуацию и расслабиться, когда дома ждет очередная нервотрепка, но Мари старается. Она позирует в новом платье, примеряет наушники с кошачьими ушками и с детским восторгом радуется тому, как те меняют цвет под бит.
Мы стараемся делать вид, что все в порядке, хотя это все равно что пытаться спрятаться в мыльном пузыре. Едва Мари вернется домой, слабая защита лопнет и все начнется сначала: осуждения, недоверие, нападки. Но сейчас мы здесь, и в моих силах подарить подруге хоть несколько часов спокойствия.
– Залей вот эту в блог. – Прожевав кусочек пиццы, Мари показывает мне фотку в своем телефоне.
На снимке я стою на самокате так, что из-за солнца не видно моего лица. Только тонкую фигуру и светлые волосы, что рассыпаны по плечам и спадают почти до талии.
– Красиво, – продолжает Мари, – но при этом фотка не выглядит как: «Эй, глянь на меня! Я такая красотка! Вы все должны мне завидовать!» Это скорее: «Мне весело, и я готова поделиться своим хорошим настроением с вами!» Мне кажется, это прям то, что надо.
– Мне не особо нравится выставлять фотки с собой. – Я неохотно отвожу взгляд от фотографии. Она реально неплохая.
– И зря. Я же тебе говорила. Личный…
– Бред!
– Бренд, а не бред, Гель! Нужно очеловечивать свое творчество.
Мари тараторит, но время даром не теряет. Фотография сию секунду оказывается переслана мне.