– Пришлось.
– И я не знала, что ты куришь.
– Редко, но бывает. Плохая привычка, знаю.
Фил устало опускается на диван и вытягивает перед собой длинные ноги. В домашних спортивных штанах они выглядят такими худыми! Да еще и оверсайз футболка дополняет эффект.
– Как ты нашла, где я живу?
– Подсмотрела в бумагах в «Чао», когда тебя подменяла.
Фил ухмыляется и смотрит на меня с гордостью. Будто это он научил меня хитрить.
– Почему пришла именно сегодня?
Его взгляд оплетает меня лозой. Фил опускает глаза с моего лица на платье и едва слышно довольно хмыкает. Наверняка решил, раз я надела его подарок, купленный на нечестно заработанные деньги, этот вопрос между нами улажен. Я не стану топать ногами и закатывать истерики.
Что ж, в этом есть правда. Я действительно не за руганью пришла.
Не хочу ходить вокруг да около. Спрашиваю сразу в лоб:
– Зачем ты развесил рекламные плакаты в «Чао»?
Фил молчит. Устало прикрывает веки и откидывается на спинку дивана.
– Ты и это разузнала?
Делаю еще шаг в сторону дивана и уже тверже произношу:
– Ты ведь знал, что это моя книга, так?
Он открывает глаза и, неотрывно глядя на меня, выдает:
– Конечно. Вот и вся причина, почему я это делал.
Вот теперь я оседаю на диван. Сажусь на противоположную от Фила сторону.
– Откуда?..
– Ты дала мне свой номер, а он подцеплен ко всем соцсетям. Я сразу нашел тебя везде.
– Почему не сказал, что знаешь?
– Потому что ты не сама рассказала мне, что ты Лина Ринг. Откуда мне знать… почему? Мало ли причин скрываться… Я решил молчать, чтобы не стеснять тебя. Выбрал для переписки ту Сеть, где ты о Лине ничего не говорила.
Нутро разрывают чувства, которые больше не могу держать в себе. Выпускаю их наружу с шумным вздохом и оседаю, точно сдутый шарик.
– И сколько ты знаешь? Продолжаешь следить за мной и сейчас?
– Я знаю про скандал с Алекс и Дашей, если ты про это, – признается он неохотно.
Горечь заполняет рот вместо слюны. Страх приставляет острие паники к сердцу.
– И что ты думаешь? – Я с трудом поднимаю глаза на Фила, но не вижу в его глазах ни огорчения, ни разочарования.
Только смесь нежности и желание защитить.
– Я верю тебе, Ангел. Я на твоей стороне.
– Даже несмотря на «паузу»?
Слово звучит резко. Оно полно обиды, которая накопилась за пару недель, полных одиночества и тоски. Фил слышит это, поэтому признается:
– Я не собирался стирать тебя из своей жизни. Просто хотел уберечь от возможной опасности.
– Ты даже не представляешь, как мерзко мне было. – Губы кривятся в грустной ухмылке, а потом я добавляю, подняв взор: – Без тебя.
– Ты будешь ругаться, если скажу, что переживаю за тебя? Только поэтому так поступил.
– Это было нечестно. Ты даже не спросил, чего хочу я.
– Прости. – Слово сочится искренним переживанием, и я принимаю извинения.
– Позволь мне самой выбирать свою боль. Больше не исчезай.
Кладу руку, которая ближе к Филу, у бедра. Неловко продвигаю ее в сторону середины дивана, но неуверенность отступает, когда Фил накрывает мою ладонь своей.
Теплое касание растапливает все сомнения. Фил не хотел меня отшивать, не собирался отказываться от меня. Он ждал лучшего момента в надежде защитить.
Но мне не хочется прятаться от невидимой угрозы. Мне нужен Фил.
– Ты ради меня так нарядилась?
– На самом деле нет. Я должна была публично извиниться перед Алекс и Дашей на книжном мероприятии, но…
– Но?
– Одна умная девушка посоветовала решить, что для меня важно, и следовать за этим. Знаешь, я никогда не гналась за одобрением толпы… Ведь признания кого-то одного, но очень важного для меня, вполне будет достаточно.
«А как же издание книги?» – спросила бы Мари.
«А наша с бабушкой история?» – упрекнула бы я сама себя.
Но Фил ничего не говорит. Он крепче сжимает мою руку и чуть тянет на себя. Мы одновременно сближаемся, оказываясь на расстоянии вдоха. Фил закрывает глаза, и я делаю то же самое. Инстинктивно чуть склоняю голову и приоткрываю губы, чтобы в следующий миг ощутить на них мягкие губы Фила.
Медленный поцелуй со вкусом кофе и сигарет. Тишина полнится нашим дыханием, шорохом одежды, которая сминается, когда мы придвигаемся ближе друг к другу, и влажными звуками, с которыми губы размыкаются на мгновение, чтобы сразу же сомкнуться вновь.
Фил обхватывает мою талию, а я запускаю пальцы в его волосы. Они чуть отросли и теперь спускаются чуть ниже мочки уха.
– Все еще хочешь быть со мной? – Фил вдруг разрывает поцелуй и прижимается к моему лбу своим. – После того как увидела, как я живу?
– Мне все равно.
– Я воровал, – напоминает он так, будто пытается меня переубедить. – Побывал в куче ломбардов…
– Скоро это кончится.
– А мой отец… и брат…
– Ты – не они.
– Ты не знаешь, в какой бизнес меня втянули долги брата, – предостерегающе говорит Фил с такой болью в голосе, что кожу усыпают колючие мурашки. – Это слишком опасно, Ангел.
– Но ты почти выбрался. Сегодня ты поставишь во всем точку.
Заправляю за его ухо темный локон и оставляю нежный поцелуй у уголка губ.
Вся эта ситуация в книжном сообществе помогла понять – я не боюсь быть изгоем. Я боюсь предать принципы и саму себя.
Сказки бабушки будут жить вместе со мной. Я продолжу писать, даже если издательство поставит на Лине Ринг крест. Не изменить себе важнее, чем получить призрачное снисхождение толпы. Уверена, бабушка бы сказала так же.
И Фила любить не перестану, даже если его проблемы глубже Марианской впадины. Иначе грош цена чувствам, которые рассыпаются, не выдерживая вес трудностей. Мы пройдем через них вместе.
– Мы справимся, – шепчу в его губы, и сердце заходится сумасшедшим ритмом.
В поцелуе он выпивает мое дыхание до дна, но запускает его вновь одним коротким признанием:
– Я хочу быть только с тобой. Мое сердце – твое.
Смотрю в его глаза и не верю, что звезды, заискрившиеся в них, светят ради меня. Кончиками пальцев веду дорожку от скулы к влажным после поцелуев губам. Они мои. Кладу ладонь на его грудь, каждой клеточкой чувствуя, как сильно и часто бьется сердце. Он отдал его мне.
Фил мой.
А мое сердце… Его.
Трогательный момент разбивается, как случайно опрокинутая хрустальная ваза. Уединение разрывает звонок старого сотового телефона, который заставляет Фила моментально вскочить на ноги.
– Будь здесь. Никуда не выходи. Поняла?
Настолько быстрая и резкая смена настроения пугает. Я только и могу, что кивнуть. Фил уходит в коридор. Я слышу, как шуршит пакет.
– Последняя выплата? – Я замираю в дверном проеме между коридором и залом.
Фил кивает. Его плечи и грудь тяжело вздымаются.
– Закройся изнутри. Откроешь, только если увидишь меня в глазок.
Меня начинает потряхивать от страха, который навевает серьезный тон Фила. Он вмиг стареет на пару лет. Не дожидаясь моего ответа, он уходит. Щелчок замка срабатывает, как звук далекого выстрела: опасность еще не здесь, но она рядом.
Выглядываю в окна, но не вижу ничего странного. Они выходят не на подъезд и двор, а на другую сторону дома.
Черт.
Нервно кусаю губы, наворачиваю круги по чужой и пустынной квартире, в которой все только самое необходимое. Голые стены давят, а древняя мебель кажется инородной, будто она из другого далекого мира.
Нет, если я так и продолжу, то скоро останусь без ногтей! Все они, сгрызенные под корень, окажутся в моем желудке. Лучший способ дождаться возвращения Фила – отвлечься.
Сажусь на диван и ныряю в телефон. Листаю ленту, в которой полно новостей с «Книжной планерки». Алекс мелькает на нескольких чужих фото. Сияет довольством ярче, чем стразы на ее дурацком платье.
Теперь тревога мешается с гневом. Зайти в ленту было плохой идеей.
Открываю непрочитанные сообщения и первым делом отвечаю Мари. Пишу о том, что никуда не пошла… И неожиданно получаю в ответ довольные смайлики. Офигеть.
Следом открываю чат с редактором. Сначала вижу несколько однотипных сообщений с вопросами о том, где я, приду ли и почему до сих пор не выступила. Потом до Татьяны все же доходит, что ждать меня на «планерке» не стоит.
«Тираж почти отпечатан. Будем думать, что теперь делать», – сообщает она в конце, и я принимаю это за хороший знак.
Мои публичные извинения – лишь подстраховка и попытка вновь запустить продвижение моими руками. Раз книги уже почти готовы, останавливать производство поздно, а отказываться от готового тиража – невыгодно.
«Магический дебют» выйдет в бумаге, я почти уверена. А вот что будет дальше… Большой вопрос.
Однако сейчас есть кое-что, что тревожит меня куда сильнее, чем будущее еще даже ненаписанных книг.
Проходит почти полчаса, а Фила все нет. За окном темнеет, шоу по телевизору кончается. Я стараюсь как можно реже поглядывать на время, но выходит плохо.
Пытаюсь отвлечься на короткие видео в интернете, но концентрация даже там дает сбой. Я смотрю в экран, но думаю только о Филе.
Час.
Проходит уже час!
Больше не выдерживаю. Не могу сидеть сложа руки. Помню, что Фил запретил высовываться, но сколько еще я буду сгорать от волнения в пустой квартире? На цыпочках подхожу к глазку. Убеждаюсь, что на площадке никого нет и, надев тапочки, чтобы не стучать каблуками, выхожу в подъезд.
Ничего не слышно. Безупречная тишина. Ни намека на то, что тут кто-то есть.
Крадучись, спускаюсь на один пролет. Выглядываю в окно, выходящее во двор, но ничего не вижу. Слишком темно. Зато меня наверняка заметили, если было кому…
Бесполезно. Может, подняться обратно в квартиру? Но ноги будто прирастают к полу. Решаю продолжить спуск, и тело снова подчиняется.
Когда спускаюсь на первый этаж, ребра сжимает сомнение. Что теперь? Если выйду на улицу, обратно уже не попаду, а там открытая квартира. Да и замерзну в одном платье и тапочках…