«Иди», – толкает меня в спину неведомый порыв, и я подчиняюсь. Но на улицу так и не выхожу.
Замираю у выхода, но смотрю на распахнутую дверь в подвал. Лестница уводит вглубь, под землю. Где-то вдалеке горит тусклая лампа. Ее слабый свет ползет по кирпичным стенам вверх, будто мечтает вырваться из подвального холода и сырости.
Я понимаю все в тот же миг. Мне нужно туда.
Все еще стараясь быть бесшумной, медленно спускаюсь по крутым ступеням. В нос ударяет спертый запах, присущий старым помещениям, а тело колючим свитером окутывает мороз.
Остаются последние ступени, а вокруг до сих пор тишина. Неужели я ошиблась и Фила здесь нет?
Воровато озираясь, прохожу в центр небольшой комнатки, откуда в разные стороны ползут черные коридоры. Настоящий подземный лабиринт! Куда идти?
И тут я слышу чей-то слабый хрип. Бросаюсь на звук, уже не так старательно соблюдая тишину. Под ногами шуршат камушки, шелестит нанесенный ветром песок… Хрипы становятся ближе, мои шаги – быстрее.
И вот я вижу его.
– Я ведь просил не выходить, – выдавливает Фил, и я чувствую, как к горлу подкатывает тошнота.
Он лежит на полу в темном углу ни живой ни мертвый. Тело распластано, голова прижата к стене. Из разбитого носа и губы бежит кровь. Футболка порвана у горла. Кожа местами красная от ссадин.
– Фил! – Я бросаюсь к нему, падаю на колени. Колготки рвутся, испорченные мелкими камнями и острыми частичками не то стекла, не то чего-то иного.
Прижимаю ладони к его щекам, и кожа вмиг становится влажной от крови и пота. Собственное лицо искажает боль, слезы крупными каплями стекают по побледневшей от ужаса коже.
– Вот почему я не хотел продолжать, пока все не закончится.
Трясу головой, прогоняя его слова. Уже тогда понимаю – это не кончится. Никогда.
– Это ведь был последний платеж! Почему? – всхлипываю я.
– Они сказали, что я вернул деньги только за товар. А теперь пора возмещать упущенную выгоду. – Фил пытается подняться, и я ему помогаю.
Становлюсь хиленькой и дрожащей опорой, но вместе мы выходим из подвала.
– Вызвать полицию? «Скорую»?
– Даже не думай. Все станет только хуже.
– Но…
– Я знаю, о чем говорю.
Следующие полчаса я помогаю Филу обрабатывать раны. Все это время стараюсь не всхлипывать и не ронять случайных слез, но паника внутри меня растет как цунами.
Знай я обо всем с самого начала, было бы что-то между мной и Филом?
Прижимаю смоченную антисептиком ватку к его скуле и едва не вою от внутренней боли. Фил открыл во мне столько новых чувств, показал искусство, о котором раньше даже не знала, стал моим тайным рыцарем… И нет, я бы никогда не променяла все это на спокойную, но пустую жизнь.
– Мое сердце – твое, Фил, – говорю я то, что стоило сказать пару часов назад.
Я дрожу, но голос тверд, как никогда.
– Ангел, – выдыхает он с нежностью, которая скоро сменяется испепеляющей болью. – Я не могу рисковать тобой.
– Снова оттолкнешь меня? – ядовито цежу я. – Только вот я до сих пор в черном списке. Какой шаг следующий? Съедешь из этой квартиры, чтобы я тебя не нашла?
Он молча берет меня за руку, которая лежит на кухонном столе. Ватка выпадает из пальцев, но смотрю я только в глаза Фила.
– Я не сбегу. Ты меня не заставишь.
– Хочешь сгореть в чужих проблемах ради меня?
– Хочу вытащить тебя из них.
– И как же? – недоверчивая улыбка трещиной ползет по его лицу. – Ты студентка без денег. У меня-то хотя бы работа в кофейне есть.
– А у меня есть книги.
Он пораженно смотрит на меня бесконечно долгие секунды, а потом вдруг тяжело качает головой.
– Нет. Я не возьму эти деньги.
– У тебя будет время изменить решение. Все равно я еще ни копейки не заработала, так что…
– Ангелина, нет. Я видел, сколько трудов и сил ты вложила в свое творчество.
– Я делала это не ради денег, а ради внимания к истории! Мне всегда было плевать на деньги. Я просто хотела, чтобы мою книгу заметили!
– Все равно нет.
Убираю все баночки обратно в ящик аптечки и встаю со стула. Гордо расправляю плечи и решительно заключаю:
– Как хочешь. Но не смей решать за меня, что для меня лучше.
Он крепче стискивает зубы, пытаясь удержать рвущиеся несогласия. Под скулами гуляют желваки, а в глаза заползает сама ночь. Черная, беспросветная.
Я не хочу оставлять его одного сейчас, когда его мир трещит по швам, поэтому предлагаю:
– Мне остаться с тобой на ночь?
Не подразумеваю ничего дурного. Вижу, что Фил это понимает, но на ответ это никак не влияет.
– Не думаю, что сейчас это будет уместно. Да и как родителям пояснишь?
– Совру, что осталась у Мари.
– Твоя подруга не будет в восторге. Я ей тоже не нравлюсь.
– Это не важно.
Фил обнимает меня первым. Лед трогается.
Я прячу лицо на его груди и впускаю в легкие глубокий вдох. Обнимаю его осторожно и нежно, боясь задеть свежие раны.
– Я вызову такси, – говорю я.
Дешевле было бы доехать на трамвае, но на улице уже темно. Фил не отпустит меня одну, а при его нынешнем состоянии эта прогулка будет тяжелой для нас обоих.
Машина приезжает спустя пятнадцать минут. Фил предсказуемо спускается вместе со мной. Он открывает мне заднюю дверь авто и пытается сесть в машину следом, но я не позволяю.
– Тебе нужно отдыхать.
– Я провожу тебя и вернусь.
– Нет. Все будет нормально. Иди.
Пытаюсь захлопнуть дверь, но Фил не позволяет. Заглядывает мне в лицо и серьезно говорит:
– Ангелина. Я услышал все, что ты мне сказала, но… Мне сложно смириться с происходящим. Дальше будет сложнее.
Смотрю в его глаза и читаю в них невысказанный вопрос: «Ты уверена, что действительно хочешь этого?»
Мой ответ звучит поцелуем, когда привлекаю Фила к себе. Я касаюсь его губ нежно, чтобы не тревожить свежие раны, которые отзываются на кончике языка солоноватым привкусом боли.
– Ты и есть мой выбор, Фил.
Он кивает и захлопывает за мной дверь автомобиля. Я смотрю на него в окно, пока фигура парня не растворяется в темноте.
Не все решения в моей жизни были правильными. И каким окажется это, пока остается только гадать.
Дальше будет сложнее? Пусть. Я готова бороться за свое.
КОНЕЦ ПЕРВОЙ ЧАСТИ