Иосиф Флавий, рассказывая об этих событиях, подчеркивает благородство Октавиана, который был якобы восхищен прямой и честной речью Ирода. Но Октавиан был слишком холодным и опытным политиком, рассчитывавшим свои действия на много ходов вперед, чтобы искренно поверить иудейскому царю. Да и тот все это прекрасно понимал, избрав единственно верный в таких обстоятельствах тон. Помня о затруднениях Помпея, Октавиан практически не изменял политическую структуру Сирии и окрестных районов (Шифман, 1990, 93), только возвращал под римскую власть многие "дары" Антония Клеопатре. Значительную часть их он передал Ироду. Этим новый властитель Рима укреплял систему клиентских государств, которые ему были очень важны для защиты восточных границ Рима от нападений парфян. Октавиан еще только укреплялся у власти, ему еще предстояло создать новый политический строй. И в этих условиях достаточно сильное, но в то же время полностью покорное Риму Иудейское царство его вполне устраивало.
Набатеи в решающий момент тоже выступили на стороне Октавиана. Когда после поражения у мыса Акций Клеопатра пыталась со всеми своими сокровищами бежать морем из Египта, набатеи сожгли ее корабли (Plut. Ant., 69), тем самым фактически отдав ее в руки Октавиана. Победа Октавиана освобождала Набатею от давления со стороны Египта, и это в значительной степени определяло позицию набатейского царя Ободата II и его всесильного министра Силлая. Но самому Октавиану это царство тогда казалось ненужным, и никаких знаков благоволения к нему он не проявлял. Может быть, в этом сказалось влияние Ирода, который в то время упорно боролся с набатеями и казался Октавиану более нужным союзником. Правда, Ободат был, по-видимому, признан "другом римского народа" (Strabo, XVI, 4, 22), но, в отличие от Ирода, никаких выгод от этой "дружбы" не получил, хотя, как и другие клиентские цари, всячески подчеркивал свою преданность римскому императору (Schmid, 1999, 293). И только в 25 г. до н. э., когда римляне решили захватить Южную Аравию и тем самым взять под контроль не только торговлю, но и места произрастания благовоний, они поняли, что без помощи набатеев обойтись не смогут. Отправленный в аравийский поход Л. Элий Галл стал действовать совместно с ними (Gdritz, 1991, 19). Поход закончился неудачей, всю вину за которую римляне свалили на Силлая (Strabo XVI, 4, 23–24). Не исключено, что Силлай действительно не был заинтересован в римском успехе, ибо это подрывало основу богатства Набатеи (Шифман, 1976, 27, прим. 21). Сам же набатейский царь сумел использовать этот поход для распространения своей власти далее на юг (Negev, 1977, 563; Gdritz, 1991, 19). И все же в результате этого похода связи Набатеи с Римом укрепились.
После окончательной победы над Антонием Октавиан стал единовластным главой Римского государства. Последующими реформами его власть была оформлена и узаконена, римская республика перестала существовать, ее место заняла Римская империя. При этом император получил и новое имя — Август. Одна из первых реформ, проведенная в 27 г. до н. э., касалась управления провинциями, которые были поделены на две группы: сенатские и императорские. Сирия стала императорской провинцией, и ею управлял непосредственно сам император, посылавший туда своих легатов (Strabo, XVII, 3, 25; Cas. Dio, LIII, 12). Легаты Сирии имели пропреторский ранг (Honigman, 1932, 1628), они контролировали и клиентские государства.
Завоевания римлян, их походы против парфян и парфянские вторжения в Сирию, гражданские войны, в ходе которых все полководцы и политические деятели, независимо от их лозунгов и "партийной" принадлежности, рассматривали Сирию только как источник средств для достижения своих целей, нанесли тяжелейший урон стране. Она была совершенно разорена. Но создание империи привело к политической стабильности. Сочетая дипломатическую активность и военное давление (но без прямого вторжения в Парфию) Август сумел не только вернуть трофеи, захваченные парфянами после разгрома Красса, но и обеспечить безопасность парфянской границы (Машкин, 1949, 521–526). Все это привело к постепенному возрождению измученной Сирии, как, впрочем, и других восточных провинций Рима (Honigman, 1932, 1626; Шифман, 1977, 59; Свенцицкая, Ковельман, 1989, 73). В течение почти двухсот лет почти ничто не нарушало политической стабильности в Сирии.
Зато к югу от провинции бушевали страсти. В первую очередь это относится к Иудее. Возникшие еще в предыдущую эпоху религиозно-политические "партии" не только не примирились, но даже обострили борьбу друг с другом. Ирод был энергичным и умелым политиком, великолепным интриганом, жестоким деспотом, безграничным властолюбцем. Его целью было создание в Иудее государства эллинистического типа с абсолютной — административной, судебной, военной и финансовой — властью царя (Otto, 1913, 56; Momigliano, 1934, 326). И он упорно строил такое государство. Окончательно порывая со старыми традициями, опиравшимися в значительной степени на библейские установления, Ирод создавал новый государственный аппарат. Старый совет (санхедрин), представлявший интересы иудейской аристократии и еще сохранившихся старейшин, главой которого был первосвященник, был уничтожен. Вместо него был создан синедрион, составленный царем из своих ближайших советников и обладавший определенными полномочиями лишь в судебной и религиозной сфере, но и в них он целиком следовал приказаниям царя. Таким образом, политическая роль аристократии и высшего жречества была ликвидирована. Все местные власти назначались непосредственно царем, самоуправление было окончательно уничтожено. Во главе отдельных областей стояли архонты или меридархи, (а в некоторых случаях — стратеги царя), во главе городов — стратеги. Финансовое управление возглавлял диойкет (Otto, 1913, 59–60; Stern, М., 1981, 299). Характерно, что все эта должности именовались по-гречески, греческими и чисто эллинистическими были также названия придворных должностей — "друг", "однокашник", "родственник" царя и т. п. (Otto, 1913, 82; Momigliano, 1934, 326). Легенды сравнительно редких монет Ирода были также не еврейскими, а греческими (Momigliano, 1934, 326). Ирод как бы подчеркивал, что его государство по сути не отличается от держав Птолемеев или Селевкидов. Опорой царя было наемное войско, в котором служили фракийцы, германцы, греки, а также самаритяне и евреи диаспоры, но не было собственно иудеев. Определенную роль в армии играли римские офицеры (Otto, 1913, 56–57). В чем именно она заключалась, сказать трудно, не исключено, что они не только обучали солдат, но и осуществляли общий контроль. Ни о каком ополчении не могло быть и речи. Армия была полностью отделена от народа и противопоставлена ему. Гарнизоны, находившиеся в крепостях, не только охраняли границы страны, но и обеспечивали внутренний порядок.
Однако вся полнота власти царя ограничивалась чисто внутренними делами. Ирод был признан "другом и союзником римского народа". Это признание едва ли было оформлено договором (Otto, 1913, 55), так что речь шла. о наименее формальном типе подчинения Риму (Утченко, 1965, 205), при котором многое оставлялось на усмотрение сторон. Но в любом случае подчиненное положение Иудеи не вызывает сомнений (Coipe, 1979, 1091). Август совершенно не вмешивался во внутренние дела Иудеи, предоставляя Ироду возможность действовать, как тому угодно, и закрывая глаза на жестокости иудейского царя, в том числе и по отношению к членам собственной семьи (хотя, видимо, их и не одобрял), однако любая попытка царя проявить самостоятельность во внешней политике решительно пресекалась. Когда Ирод без разрешения императора предпринял поход против набатеев, Август пригрозил ему, что перестанет обходиться с ним как с другом, но будет видеть в нем лишь подданного (Ios. Ant. Iud., XVI, 9, 3); речь явно шла об отмене состояния "дружбы" и полном присоединении к Риму. И только дипломатическое искусство посланного Иродом в Рим Николая Дамаскского позволило иудейскому царю получить прощение принцепса (Ios. Ant. Iud., XVI, 10, 8–9). Ирод, как и другие зависимые царьки, должен был участвовать в военных предприятиях Рима. Так, в 25 г. до н. э. он предоставил 500 отборных воинов для аравийского похода Галла (Ios. Ant. Iud., XV, 9, 3), а позже корабли Ирода участвовали в походе Агриппы в Черном море (Ios. Ant. Iud., XVI, 2, 2).
Ирод всячески подчеркивал свою преданность римскому императору. Он заставил иудеев присягать не только себе, но и императору (Ios. Ant. Iud., XVII, 2, 4), а также принял почетные титулы "друг Рима" и "друг Цезаря" (IG, III, 550, 551). Перестраивая по обычаю эллинистических царей города, он давал им такие имена, как Цезарея (Кесария), Себа-ста (от греческого наименования Августа Σεβαστος), Агриппиада и т. п. В честь Августа были учреждены игры в Иерусалиме, а над воротами храма был водружен римский орел.
Политический и в значительной степени культурный курс Ирода был во многом завершением дела "эллинистов" ранней эллинистической эпохи. Это вовсе не означало решительного разрыва с иудейской религией и теми библейскими установлениями, которые не противоречили политическим целям царя. И сам Ирод подчеркивал свою приверженность иудейской религии. Именно с этой целью он перестроил иерусалимский храм, создав на месте довольно скромного святилища персидского времени роскошное сооружение, которое должно было показать благочестие Ирода и укрепить славу царя (Ios. Ant. Iud., XV, 11). Чтобы не обострять отношения с фарисеями и ессеями, он освободил их от присяги на верность себе (Ios. Ant. Iud., XV, 10, 4), а когда фарисеи отказались присягать не только ему, но и императору, то ограничился денежным штрафом (Ios. Ant. Iud., XVII, 2, 4). Но это не примирило Ирода с основной массой иудейского населения.
Для достижения своих целей Ирод не останавливался ни перед чем и ни перед кем. Его жертвой пали даже члены семьи, включая жену и сыновей. Самостоятельным политиком иудейский царь не был, все решения принимались в Риме, но в их реализации он добивался значительных успехов. Пользуясь покровительством Августа, Ирод сумел увеличить свои владения. Некоторые придворные льстецы даже присвоили ему титул "великий". Но народ, на который ложилась вся тяжесть мероприятий Ирода, ненавидел "раба цезаря, жрущего свиное мясо". Монархия Ирода порвала со всеми еще сохранившимися еврейскими тра