Это было 10 января, а 11-го, в воскресенье, послы встали рано и поехали к обедне в Успенский собор; здесь был Иван Васильевич, обедню служил сам митрополит. По окончании службы послы, приглашенные через бояр, пошли за Иваном Васильевичем. Когда они вошли в покои, великий князь спросил их о здоровье. Послы благодарили за вчерашнее угощенье и сказали: «Государь наш челом бьет о дочери вашей, Елене, и будет вам вернейшим помощником на всякого неприятеля». Иван Васильевич заплакал и сказал: «Если так Богу угодно, то да будет его воля!» За это послы опять били челом «до земли». Московский официальный рассказ об этом времени, не упоминая о слезах Ивана Васильевича, говорит, что послы были у великого князя и он им говорил: «Панове, молвите от нас брату и зятю нашему, чтобы он, на чем нам слово молвил и лист свой дал, на том бы и стоял, и нашу дочь ни которыми делами к Римскому закону не нудил; а если и похочет наша дочь сама к Римскому закону приступить, мы ей на то воли не даем, да и он ей тоже на то воли не давал бы, чтобы из-за этого между нами любовь и дружба не рушилась. Да также молвите ему: как даст Бог наша дочь будет за ним, то он ее, нашу дочь, а свою великую княгиню, жаловал бы и держал так, как Бог указал мужьям жен держать, а мы, слыша к своей дочери его жалованье, были о том веселы. Да молвите от нас брату и зятю нашему, чтоб он учинил, нас для, велел нашей дочери, а своей великой княгине поставить церковь нашего Греческого закона на переходах у своего дворца, у ее хором, чтоб ей близко к церкви ходить, а его бы жалованье нашей дочери нам добро слышати. Да молвите от нас Бискупу да панам, вашей братье, всей Раде, да и сами того поберегите, чтоб брат наш и зять нашу дочь жаловал, чтобы между нас братство, любовь и прочная дружба не порушилась, доколе даст Бог». И в этот день послы обедали у великого князя130.
12 января послы были приглашены на двор великого князя и были спрошены, кому венчать молодых. Послы сказали, что венчать великого князя Бискупу, а княжну митрополиту, а если его не будет, то владыке. Об этом решении в этот же день послы отправили в Литву грамоту. После переговоров об венчанье шли еще переговоры о князьях. Так описывают этот день московские правительственные бумаги; но, вместо рассказа об этих событиях, литовская записка говорит, что когда послы приехали в этот день в экипаже, присланном за ними, на двор великого князя, то он, взявши двух старших послов за руки, повел их чрез свои комнаты, обитые золотом, к великой княгине; с ними шел и митрополит. Когда вошли к великой княгине, то послы поклонились ей до земли и просили у нее дочери ее замуж за их государя. Великая княгиня отвечала: «То Божья воля и дело моего государя» (царя). В это время вошла княжна Елена Ивановна к своему отцу, и, уклонившись, стала. Послы, взглянувши на нее, уразумели, что это ангел в человеческом теле, и, засмотревшись красоте, некоторое время стояли как вкопанные; потом пали ей до ног и просили, чтобы она их государя держала в ласке; она же заплакала. После этого Иван Васильевич спросил послов, имеют ли они с собой портрет великого князя Александра? Поэтому послали на подворье, и портрет был принесен. Александр был написан весьма красивый: лицо белое, щеки румяные, глаза черные, ус только что пробивался. Посмотрев на портрет, Иван Васильевич сказал: «Настоящий королевич Польской! Ну, Елена, пусть малеванный остается у меня в покоях, а тебе живой великий князь Александр будет навсегда приятель». После этих слов Иван Васильевич благословил дочь, а послы, ударивши челом, целовали руку цареву, царицыну и царевны, и им сказано, что ехать в путь завтра рано.
13 января, после обедни в Успенском соборе, на которой присутствовали: сам великий князь с великой княгиней, снохой, детьми и боярами, было прощанье. Великий князь, стоя у правых дверей, подозвал к себе панов и говорил им ту же речь к Александру, что и прежде. После этого они вышли на помост, у которого стояла тапкана (экипаж), долженствовавшая везти Елену Ивановну в Литву; здесь, простившись с дочерью, великий князь давал руку панам и приказал передать Александру от себя и великой княгини поклон, а от детей челобитье. В третьем часу дня Елена Ивановна, сопровождаемая громадным поездом и обозом с вещами, выехала из Москвы131. До Дорогомилова провожал ее великий князь Василий; здесь он угощал послов обедом; княжна же обедала у себя; на другой день послы поехали вперед, княжна же дневала на Дорогомилове; к ней приехали отец, мать и великая княгиня Елена. Отец, пробыв некоторое время, воротился в Москву; великие же княгини остались ночевать у невесты; на третий день отец опять приехал к Елене Ивановне; теперь было настоящее прощанье, и после обедни свадебный поезд двинулся в путь.
Отпуская в Литву свою дочь, Иван Васильевич дал ей список с своих речей, что говорил послам о Греческом законе и, кроме того, память: «в латинскую божницу не ходить, а ходить ей к своей церкви; а захочет посмотреть латинскую божницу, или монастырь, то посмотреть раз, или два, а больше не ходить. Будет в Вильне мать Александра, и когда пойдет к своей божнице и прикажет Елене идти с собой, то проводить свекровь до божницы, и потом вежливо отпрашиваться в свою церковь, а в божницу не ходить» 132. Да, кроме того, иные многие речи говорил Иван Васильевич своей дочери, чтобы она крепко держала Греческий закон, а к Римскому не приступала.
Во главе посольства к Александру находились: князь Семен Ряполовский и Михаил Русалка; с ними ехали их жены. Послам было наказано, как княжна будет ехать в Вильну, то по дороге в городах заходить в соборные церкви и монастыри; где встретят княжну большие паньи, то женам Семеновой и Михайловой выступить из тапканы, встретить паней; а садиться паньям в тапкану, одной или двум большим, рядом с княгиней Ряполовской; если встретит княгиня Олелькович, то перед ней княжне приподняться и посадить против себя. Да при случае молвить как пригоже, чтобы паньи не за всегда сидели в тапкане, а ночевать им у княжны не дозволять. Вообще на обеде у княжны и послам не быть; а если учнет бить челом какой-нибудь пан, что хочет дать княжне обед, то княжне обедать, но чтобы на обеде пана не было, а была бы только его жена. Великому князю тверскому, князьям шемячскому, можайскому, ярославскому и верейскому, если они или их жены захотят бить челом княжне, то им у нее не быть; да когда княжна приедет в Вильну, сказать великому князю Александру, чтоб эти князья и их жены к его супруге не ходили. Кроме этого, дан был подробный Наказ обо всех обстоятельствах свадьбы и главное то, что Елена Ивановна на вопрос Бискупа при венчании о том, люб ли ей великий князь Александр, должна отвечать: «Люб мне, и не оставить мне его до живота ни которые ради болезни, оприч Греческого закона: держать мне Греческий закон, а ему меня к Римскому закону не нудить». А князь Семен Ряполовский должен был сказать при этом Бискупу, чтобы и великий князь Александр у того же вопроса молвил, что ему к Римскому закону своей жены не нудить; остальные пункты Наказа были в том же тоне.
По Наказу, по приезде в Вильну, бояре прислали в Москву подробное описание 133 случившегося во время пути и при венчании. На дороге к Вильне встретили княжну князья Вяземские и принесли поминки. За 5 верст до Смоленска встретили поезд паны послы, уехавшие вперед из Дорогомилова, наместник смоленский и все смоленские жители; наместник с панами, сошедши с коней, подошли к князю Ряполовскому; он вышел из саней и пошел с ними к тапкане и представил княжне.
Когда поезд выехал в смоленские посады, то московские дети боярские сошли с коней и шли пешком около тапканы; около моста бояре, князь Семен и Михаил, вышли из саней и также шли пешком до соборного храма; здесь встретил княжну в сопровождении духовенства смоленский владыка с крестом и благословил им; княжна вошла в церковь и слушала молебен. После молебна княжна поехала к себе на двор, куда ее провожали паны; тут княжна приказала князю Ряполовскому потчевать их вином. На другой день после обедни, на которой присутствовала и княжна, пришли к ней в светлицу бить челом: жена наместника с падчерицей и жена Маршалка, Кошкина; тут же явился и смоленский владыка с поминками; их посадили на лавке и подавали вино: паньям сама княжна, владыке князь Ряполовский. При выезде из Смоленска наместник проводил поезд с версту за город. Подобное же происходило при проезде во всех городах Западной России; всюду по местам быто било из пушек, где до какого места царевна приезжала на обед или на ночь. Еще до Смоленска бояре начали говорить панам о венчанье, чтоб быть ему в Греческой церкви и венчать митрополиту, или владыке, или архимандриту. Паны им не давали ответа, а говорили, что обсылались об этом с великим князем, а он им ответа не дал. Наконец, подъезжая к Вильне, бояре начали говорить панам с бранью, почему они ответа не дают о венчанье, и паны, поговорив между собой, отпустили Яна Забережского к великому князю. Ян воротился из Вильны и объявил, что венчанью быть в Римской церкви, а не в Греческой. Бояре отговаривали это сильно, но по Наказу в конец не упирались. Уже по дороге встречали княжну посланные от ее жениха с подарками. В Маркове встретил поезд Маршалок Станислав Стромилов, и вместе с ним князь Константин Острожский и князья Иван и Василий Глинские. Стромилов говорил, что прислан служить княжне до Вильны; он привез от великого князя воз (экипаж) княжне, великолепно убранный, и в него было запряжено восемь жребцов в богатой сбруе. Паны говорили, чтобы княжна продолжала путь в возу, но она приказала боярам это отговорить. За три версты до Вильны выехал верхом навстречу княжне жених в сопровождении войска, как говорят, от трех до четырех тысяч. Великий князь с сопровождающими своими остановился пред тапканой; тапкана тоже остановилась. Московские поезжане на конях, одетые в соболи и бархат, встали около тапканы в виде полумесяца. От места, где стоял великий князь, до тапканы постлали алое сукно, а у тапканы золотую камку. На камку вышла княжна, а за ней боярыни; князь же великий сошел с коня и подошел по сукну к княжне, подал ей руку, спросил о здоровье, подал тоже руку и боярыням. В это время раздавались крики литовцев: «Хвала Господу за такой великий дар, что дал нам дочь монарха московского иметь себе паньей! Да здравствует на многие лета великий князь Александр, над нами пануючи!» Потом раздались выстрелы из мушкетов, а княжна после свиданья с женихом снова вошла в тапкану