его неприятеля, будем искать».
Сношения опять прекратились, но потом, случайно возобновившись, повели к полному объяснению москвичами всех своих требований и к окончательному разрыву. Дело было так. Ехал московский посол, Плещеев, от турецкого султана, и его в Путивле задержали. Поэтому в феврале 1498 года Иван Васильевич послал спросить зятя, почему это постоянно в его владениях задерживают послов? В Литве объявили, что Плещеев ехал в сопровождении татар, которые грабили литовских подданных, и поэтому путивльский наместник задержал его150. Давая и другие объяснения причин задержания послов, из Литвы было отправлено посольство, в котором, кроме дела Плещеева, говорилось о пограничных делах и выставлялось на вид, что нужно же наконец их разобрать.
Теперь Иван Васильевич решился отступиться от своего молчания; он в марте этого же года отправил в Литву князя Василия Ромодановского, который должен был говорить о всех делах, и также дать ответ на грамоты Александра и Елены Ивановны, служившие ответом на вопрос, почему Александр не хочет держать доброго пожитья с своим тестем. Вот в кратких словах содержание посольства Ромодановского к Александру: «Не однажды ты говорил, что тебе не нравится, что ходят послы от нас к Перекопскому, Волошскому и турецкому; то эти послы ходят о наших делах, а не на твое лихо. Перекопский и Волошский давнишние наши союзники и теперь хотят с тобой мира, ты же не хочешь мириться с ними. А ты напротив посылаешь на Наше лихо в Заволожскую Орду и к Стену Стуру Свейскому. От съезда судей на границах мы не отказываемся, но ты к нам не правишь по докончанью». Что не правит Александр по докончанью, Ромодановский должен был говорить на это о титуле, о церкви Греческого закона и т. д. Елене же Ивановне, в ответ на ее грамоту о волостях, которые ей муж не дает, потому что ее отец забрал его города, Ромодановский должен был сказать, что Иван Васильевич Александровых земель не держит за собой, а держит только свои, что дал ему Бог от предков и что ему принадлежит по докончанью. После изложения всех жалоб на Александра, речи Ромодановского к Елене Ивановне кончались: «Мы тебя, дочка, дали за Александра, чтобы между нами была сердечная любовь, опричь докончанья».
Но такие объяснения Ивана Васильевича повели только к тому, что Александр начал посылать в Москву посольства только о делах пограничных: но когда явилось посольство из Литвы в Москву не с одним изложением жалоб, но и требованием съезда судей на границах и назначения для этого срока, то в ответ на это бояре сказали: «Сколько раз было говорено о церкви Греческого закона, о новой утвержденной грамоте о Греческом законе, о титуле государя, который вы до сих пор пишете не по докончанью, и все это не выполнено. Вы нам о тех начальных делах ничего не говорите, ино нашим боярам как с вашими панами съехаться? Как им в грамотах наше имя писать, коли брат наш к нам о имени ничего не приказывает и по докончанью не правит?» Этот ответ кончался угрозой: «Мы постоянно посылали к Менгли-Гирею и Стефану, чтобы они были в миру с Александром, а ныне нам посылать к ним об этом не пригоже, потому что Александр не правит по докончанью». Прежде, когда Иван Васильевич высказал, что ему поступки Александра в досаду, то в Литве выждали время и послали лично от Александра и Елены Ивановны грамоты, содержащие различные темные объяснения, потом стали заговаривать о турках, молдаванах, ганзейцах и пограничных делах. Теперь же, после второй угрозы Ивана Васильевича Александру, произошел разрыв. Последний ответ был дан в июле 1498 года и с этого времени ни наши правительственные бумаги, ни литовские, не делают никакого намека, чтобы между правительствами были какие-нибудь ссылки. Но эти ссылки вдруг начались через 11 месяцев и повели уже к войне. 30 мая 1499 года прислал из Вязьмы князь Борис Михайлович Оболенский-Туреня грамоту, которая передана ему чрез несколько рук из Литвы от Шестака, служившего у Елены Ивановны. Грамота была следующего содержания: «Здесь, господине, встало великое смятение между латынянами и нашим христианством. В нашего владыку смоленского дьявол вселился, да и в Сапегу; великий князь неволит государыню нашу в проклятую латинскую веру; государыню нашу Бог научил, да помнит она наказ государя отца своего, и она отказала: Памятуешь, государь, как с государем отцом рекл, и я, государь, без воли отца моего того не могу учинить, а обошлюсь с государем отцом, как он меня научит». Да и все православное христианство хотят окрестить, и от того наша Русь вельми с Литвой друг друга не любят. Ты бы этот список послал до государя; государь того сам не знает; больше не смею писать; хорошо бы, если можно с кем отказать»151. Того же 30 мая (как видно из числа под верющей грамотой) Иван Васильевич послал в Литву Мамонова; он должен был говорить Елене Ивановне наедине: «Дошел до нас слух, что муж твой, Александр, нудит тебя и иных людей отступить от своего Греческого закона к Римскому. Ты в этом мужа своего не слушай, до крови и до смерти в этом деле пострадай; к Римскому закону не приступай, чтобы от Бога душой не погибнуть, а от нас и всего православного христианства не быть в проклятии, и сраму от иных вер православию не делай. Откажи ты нам обо всем этом, правда ли то, и мы тогда к мужу пошлем, зачем он делает против своего слова и обещанья». Тоже писала к Елене Ивановне и Софья Фоминична. Но, не дожидаясь отказа дочери, Иван Васильевич приказал Мамонову пытать в Литве, мирны ли с литовским и польским перекопский, волошский и турки?
Кажется ясно, что за всем этим следовало; теперь же на этом мы и остановимся, чтобы посмотреть, насколько Ивану Васильевичу могли служить на пользу перекопский и волошский, и в каких к ним отношениях он был за последнее время.
Глава IIПеред войной
Союз Москвы со Стефаном Молдавским и отношения последнего к Литве. – Сношения Москвы и Литвы с Крымом. – Враждебные отношения Москвы к Литве в конце 1499 года; посольство Станислава Петрашковича Кишки. – Исследование о годе Ведрошской битвы. Объявление войны. – Отношения Москвы к Молдавии и Крыму в начале 1500 года
В борьбу Московского государства с Польско-Литовским с конца XV века мало-по-малу начинают втягиваться один народ за другим. Сношения с Турцией Ивана III, на которые указывал Александр, не имели никакого значения для отношения Литвы к Турции, так как эти сношения были большей частью только по делам торговым. Совсем другого рода были сношения Москвы с Молдавией. Эта несчастная страна, вместе с Валахией, получила себе население, так сказать, из оческов от всех народов, проходивших через горы, лежащие от нее на запад. Эта страна страдает в продолжении всей своей истории от того, что эти очески народов, усевшиеся около Прута и нижнего Дуная, окружены постоянно сильными соседями. Каждый из этих соседей готов был присоединить эти земли к себе, но, вследствие соперничества искателей, эти страны не присоединились ни к одному из них, и в то же время, вследствие этой же причины, не могли составить из себя ничего цельного, сильного. Но во второй половине XV века Молдавия выставила из среды своего народа знаменитого Стефана, известного у нас под именем воеводы Волошского. Вследствие личных талантов, борясь поочередно со всеми соседями, при ничтожности средств, Стефан был истинным казаком и вел с соседями постоянно мелкую войну. С 1480 года мы имеем известия о сношениях Стефана с Иваном III; в этом году ехал, как мы знаем, в Крым послом Князь Иван Звенец; с ним был отправлен человек, долженствовавший из Крыма проехать в Молдавию. Этому человеку было наказано говорить Стефану, что если он захочет послать в Москву своего человека и будет сомневаться, как тому человеку назад приехать: «только, господине, пошли своего человека доброго к великому князю, а великий князь твоего человека велит проводить». Этому московскому человеку наказано было так говорить, потому что он вез письмо к Стефану о том, что Иван Васильевич согласен взять за своего сына, Ивана Ивановича, дочь Стефанову. Это дело, при ходатайстве матери Ивана Васильевича, скоро состоялось. Между Стефаном и Иваном Васильевичем составился не только родственный союз, но и политический, который, как можно судить по общей форме Московских союзов того времени, был именем на короля Казимира и его детей. До нас не дошли записанные дипломатические сношения Москвы с Молдавией за время Ивана III; впрочем, они существовали под названием книг Волошских152. Сношения эти происходили первоначально через Крым, а потом, во время мира с Литвой, через Литву; через Крым обыкновенно пересылались так, что посол, ехавший к Менгли-Гирею, имел в своем поезде посла в Молдавию и просил царя, чтобы он велел проводить посла до Стефана Воеводы, а на возвратном пути от последнего в Москву. Стефан и Менгли-Гирей, ведшие одинаковым образом войну, были между собой в союзе. Когда Иван Васильевич прекратил сношения с Крымом, то естественно прекратились они и с Молдавией.
Мы видели, что тотчас после брака Александра с Еленой Ивановной литовский посол говорил в Москве, что Стефан пришел тайно и захватил город Бряславль, и на это получил ответ, что с Стефаном великий князь давно в свойстве и одиночестве, а теперь не знает, почему так Стефан сделал, потому что с тех пор, как государь взял мир с Александром, еще к Стефану посла не посылал. Посол из Москвы в Молдавию действительно отправился через Литву в 1495 году153. Содержание этого посольства, как и многих других, мы не знаем, но дело у Александра с Молдавией заключалось в том, что хотя в конце своей жизни Казимир был в миру с Стефаном, но после 1492 года Казимировичи придумали четвертого из них, Сигизмуда, посадить на Молдавский престол. Нападение Яна Альбрехта на Стефана и осада Сучавы в 1494 году были неудачны, и с тех пор Стефан начал делать набеги, даже иногда в союзе с турками, на южные пределы литовских и польских владений154