у Бев, дабы навести справки у него. Друга звали Оливер Чемберлин (Oliver Chamberlin), он был на 10 лет старше Беверли. Их сблизила увлеченность музыкой — они вместе учились в консерватории, закончили её в один год, их дружеские отношения продолжались уже более 3-х лет, никогда не перерастая, впрочем, во что-то большее.
Мэри Вивьен не застала Оливера дома и написала ему записку, в которой сообщила, что тревожится за Беверли, и просила мужчину выяснить, что происходит. Оливер появился дома примерно в 19:30, прочитав записку Мэри, он немедленно отправился на 4-ю Юнивёсити-роад. Хорошо знакомую ему дверь на втором этаже никто не открыл, но мужчину это не остановило — он имел свой ключ и воспользовался им. Квартирка Беверли была совсем небольшой — прихожая, кухонька и две комнаты, одна из которых являлась гостиной и спальней, а вторая служила складом для вещей и одежды. Долго искать Беверли не пришлось — её обнаженное тело, залитое кровью, находилось в гостиной на раздвинутом диване, служившем кроватью.
Убитая лежала на спине с раздвинутыми ногами, левая нога не поместилась на диване и свешивалась, достигая пола. То, что молодая женщина именно убита, а не умерла естественным образом, сомнений не вызывало — на шее Беверли были завязаны какие-то перепутанные тряпки, а рот закрывал тонкий платок… невозможно было представить, чтобы человек умер с таким вот аккуратно лежащим на лице платком. Левая сторона груди была вся в крови, в глаза бросалось большое количество порезов, не один, не два и даже не десять — намного более десятка. Оливер убрал с лица убитой платок и увидел, что в раскрытый рот Беверли засунута какая-то тряпица — мужчина принялся вытаскивать её изо рта. Это, конечно же, очень странные и труднообъяснимые манипуляции, строго говоря, сам же Оливер впоследствии так и не нашёл какого-то рационального объяснения тому, что он делал в первые минуты после обнаружения трупа. Его действия не только исказили место преступления, оставленное убийцей, но и до некоторой степени обесценили улики, которых касался преступник. Оливер Чемберлин оставил собственную ДНК на уликах, тем самым значительно понизив вероятность выделения с их поверхности генетического материала убийцы.
Очень жаль…
Оливер, потрясенный увиденным, провёл на месте совершения преступления минуту или даже более, не понимая, что именно следует предпринять. Когда прострация миновала, и способность мыслить рационально вернулась, мужчина бросился к телефону, чтобы вызвать полицию.
Карта Большого Бостона со схематичным указанием мест убийств женщин посредством удушения в 1962—1963 гг, которые связывались средствами массовой информации с таинственным «Фантомом». Эпизоды пронумерованы в хронологическом порядке. Красная точка под номером 10 обозначает место убийства Беверли Саманс 6 мая 1963 г в Западном Кембридже.
Департамент полиции Кембриджа принял дело к расследованию, но немедленно оповестил о произошедшем полицию штата, поскольку с самого начала преступление выглядело очень необычным.
Ощущение необычности случившегося на 4-й Юнивёсити-роад по мере сбора информации только возрастало. Про засунутый в рот убитой девушки платок было упомянуто выше, но кроме этого, оказалось, что руки Беверли связаны за спиной разноцветным шерстяным шарфом. Причём узла на шарфе не было, один его конец оказался 5 раз обёрнут вокруг левого запястья, а другой — 6 раз вокруг правого. В принципе, от подобного связывания освободиться совсем не сложно даже без посторонней помощи, для этого надо лишь на минуту остаться в одиночестве, но преступник, по-видимому, не предоставил жертве этой минуты…
Ещё при осмотре тела на месте его обнаружения стало ясно, что завязанные на шее трупа белый шарф и два нейлоновых чулка не использовались для душения. Они не врезались в кожу и скорее походили на элемент украшения, нежели орудие убийства. Хотя при первом взгляде казалось, будто Беверли Саманс душили, на самом деле она не была задушена, и странгуляционного следа на её шее не оказалось!
Это выглядело очень необычно, поскольку все женщины, чьё убийство приписывалось «Фантому», умирали от удушения.
На краю умывальника в кухне был найден испачканный кровью нож с длиной лезвия 12,5 см, принадлежавший Бев. Судебно-медицинская экспертиза показала, что раны Саманс наносились именно этим ножом.
Для записей Бев использовала большую рабочую тетрадь, скрепленную пружиной. Она была найдена в холщовой сумке, с которой девушка имела обыкновение ходить на занятия. Изучение тетради показало, что последняя запись в ней датируется 4 мая.
На небольшом столике, стоявшем у разложенного дивана, находилась портативная пишущая машинка.
Преступник положил окровавленный нож на край кухонной мойки, очевидно, намереваясь смыть кровь, но забыв это по какой-то причине сделать. Нож принадлежал Беверли, а группа крови на его лезвии совпала с группой крови потерпевшей. Это означало, что убийца не принёс оружие с собой, а воспользовался тем, что обнаружил в квартире. Истолковать подобную неподготовленность можно было по-разному, например, тем, что преступник не планировал нападение. Либо его криминальной опытностью и опасением быть задержанным с оружием в кармане. Для досрочно освобожденного подобное задержание означало возвращение в тюрьму.
В неё был заправлен лист бумаги, в верхней части которого было напечатано число «18» и заголовок «Факторы, предопределяющие мужскую гомосексуальность» («Factors Pertaining to the Etiology of Male Homosexuality.») Это была страница магистерской диссертации, которую Беверли Саманс предстояло защищать в июне. Никаких книг, записей или черновиков рядом не было, что выглядело довольно странно, ведь формат научной работы предполагал использование каких-то источников. Означало ли это, что убийца забрал их с собою? Если да, то для чего он это сделал: потому ли, что его заинтересовала тема диссертации или потому, что на бумаге остались его отпечатки пальцев? Исчезновение текста диссертации привело к появлению версии, согласно которой убийца являлся гомосексуалистом, опрошенным ранее Беверли. Испугавшись того, что его тайный порок станет известен из-за упоминания в тексте научной работы, этот человек решился устранить самым радикальным образом как автора, так и сам труд.
Судебно-медицинское вскрытие, проведенная судебным экспертом округа Миддлсекс (Middlesex) Питером Дельмонико (Peter Delmonico), показало, что Беверли Саманс погибла из-за сердечной недостаточности, обусловленной быстрой кровопотерей. Ей было нанесено в общей сложности 21 ранение: удары ножом и поверхностные порезы, из которых 4 располагались на боковых поверхностях шеи — по 2 справа и слева — а остальные 17 оказались сконцентрированы на левой стороне груди. Из их числа 5 ударов проникали в грудную клетку на глубину 10 см, они повредили левое лёгкое и плевральную полость, вызвав гемопневмоторакс (заполнение кровью плевральной полости). Ножевые раны и порезы образовывали на груди жертвы круг, очевидно, процесс их нанесения был растянут во времени. Преступник, по-видимому, сначала связал жертве руки за спиной и заткнул рот кляпом, и только после этого принялся работать ножом.
Хотя Беверли была полностью обнажена, преступник не совершал с нею полового акта. На это явственно указывало отсутствие специфических следов и повреждений, а также спермы на теле и в его полостях. Не оказалось спермы и на предметах окружающей обстановки. С точки зрения тогдашних преставлений о девиантном поведении это выглядело довольно необычно.
Время наступления смерти было отнесено экспертизой к первой половине дня 6 мая 1963 г. Данный вывод хорошо коррелировался с информацией, ставшей известной в ходе расследования: Бев видели на протяжении всего 5 мая разные люди в разных местах, и её перемещения в тот день были восстановлены с высокой точностью.
Фотография дома, в котором была убита Беверли Саманс, в одной из газет тех дней. Чёрная стрелка указывает на окно комнаты, в которой находилось тело.
А вот уже 6 числа молодая женщина выпала из поля зрения друзей и знакомых. 7 мая у матери жертвы — Минни Саманс — был день рождения, и Беверли в тот день не позвонила и не прислала телеграмму, что выглядело крайне нехарактерно для неё. Так что можно было не сомневаться, что 7 мая Беверли уже не было в живых.
Что происходило в день убийства в доме и на прилегающей к нему территории? Появлялся ли кто-то подозрительный? Как преступник нашёл свою жертву? Полиция Кембриджа приложила большие усилия для реконструкции событий того дня и выявления свидетелей подозрительной активности. Прорабатывались сразу несколько версий, которые как допускали связь убийства Беверли Саманс со случаями удушений в Бостоне, так и рассматривали его вне этого криминального подтекста.
Строго говоря, Саманс не была задушена, поэтому вряд ли обоснованно было приписывать её гибель делу рук таинственного «Фантома», сам факт существования которого относился всецело к области гипотез. Вместе с тем, сама обстановка места преступления сильно напоминала места проживания жертв «Бостонского Душителя»: небольшая квартира в старом доме, не первый этаж, жертва проживает одна… Убитая была связана с медициной — она работала в больнице и готовилась получить диплом врача. С больницами были связаны некоторые из предшествующих жертв: Джейн Салливан и Хелен Блэйк до выхода на пенсию работали медсёстрами, Нина Николс была врачом, Анна Слесерс на момент убийства лечилась амбулаторно и ходила в больницу для получения внутривенных инъекций. И точно так же амбулаторно лечилась Ида Ирга, правда не там, где лечилась Слесерс. Если преступник действительно был связан с медицинскими учреждениями и знал о наличии такой связи у жертв, то эта осведомленность хорошо объясняла ту лёгкость, с какой убийца проникал в квартиры одиноких женщин.
Связь некоторых из убитых с лечебными учреждениями показалась кембриджским детективам очень подозрительной. При поддержке полиции штата была начата обширная и длительная проверка медицинского персонала больниц Бостона и пригородов. Детективы искали мужчину-женоненавистника средних лет, не имеющего уголовного прошлого и сменившего за последние год-полтора несколько мест работы. Проверке подвергались как врачи, так и средний медперсонал, работа эта растянулась надолго, и интерес к ней с течением времени не только не ослабевал, но напротив — возрастал. Во второй половине 1963 г. версия «сумасшедшего врача», назовём её условно так, стала рассматриваться руководством правоохранительных органов как одна из самых обоснованных.