Более того, родная сестра Барри проживала в Бостоне в доме №102 по Гейнборо-стрит. От него до дома №77, в котором квартировала Анна Слесерс, всего 100 м! Сестра Барри на допросе в полиции утверждала, что летом 1962 г. тот неоднократно приезжал к ней без предупреждения и без какой-либо ясной цели. Своё появление братец объяснял просто, болтался, дескать, по городу, был рядом, решил зайти…
Список совпадений этим отнюдь не исчерпывался. Например, 20 августа 1962 г. Барри официально покинул скаутский лагерь, сославшись на необходимость явиться на собеседование для устройства на работу в школу. Вернулся Барри в тот же день перед самым отбоем, несколько позже 21:30 — это время хорошо согласовывалось с расписанием движения междугородних автобусов — но в тот день была убита Джейн Салливан! Ещё одно совпадение?
Во время одного из курсов лечения в Дэнверсе Барри познакомился с медсестрой, проходившей стажировку в больнице. Сложно сказать, чем они привлекли друг друга, но девушка дала Щерещевскому свой адрес и разрешила ему приходить в гости. Летом 1962 г. Барри несколько раз приходил к ней домой, пил чай, разговаривал на разные умные темы. Никакого секса между ними, кстати, не было, отношения поддерживались сугубо платонические. Так вот дом, в котором девушка арендовала квартиру, находился в 200 м от дома Иды Ирги, убитой в августе 1962 г.
Изучение прошлого Барри Щерещевского показало, что хотя тот после осени 1959 г. ложился в больницу в Дэнверсе по 2—3 раза в год, даты убийств, приписываемых «Бостонскому Душителю», всегда приходились на те дни, когда Барри находился вне больницы. Это открытие до такой степени заинтриговало кембриджских детективов, что они посчитали необходимым проинформировать о нём и Генеральную прокуратуру штата, и Отдел расследования убийств полиции Бостона. Летом 1963 г. о Барри Щерещевском знали все, причастные к расследованию случаев удушения женщин в Бостоне и его окрестностях. Надолго — более чем на полтора года — этот человек сделался «подозреваемым №1».
Масса подозрительных совпадений связывали этого человека с убийствами, однако в жизни часто бывает так, что совпадения являются всего лишь совпадениями. И ничем иным!
Кроме того, большие сомнения рождала сама возможность Щерещевского раз за разом успешно совершать весьма сложные преступления. Он был тяжело болен и не всегда адекватен, сложно было представить, чтобы человек с выраженными отклонениями в поведении мог действовать во время убийства столь ловко и упорядоченно.
Эти соображения побудили детективов присмотреться к лицам, окружавшим Барри. Нельзя было полностью исключать того, что на самом деле Барри Щерещевский невиновен, и рядом с ним находится настоящий преступник. Этот предполагаемый «настоящий преступник» планирует свою активность таким образом, чтобы ни в коем случае не обеспечить Щерещевскому alibi. То есть он действует так, чтобы полиция, в случае чего, сосредоточила своё внимание именно на Барри, а не на нём самом. Предположение звучало фантастично, но… почему нет? Во всей этой истории к лету 1963 г. оказалось уже слишком много фантастичного!
Барри много пил — что, кстати, категорически противопоказано лицам с такого рода заболеваниями — и регулярно посещал один из ирландских баров в Кембридже под говорящим названием «Королевская таверна» («King’s tavern»). Как установили полицейские, там у Щерещевского был дружок, некий Уилльям Аксель Линдал (William Axel Lindahl), человек, который мало того, что был не вполне нормальным, так ещё и являлся ребёнком людей, имевших психические отягощения. Мать Линдала была лесбиянкой, за что что отец Уилльяма едва не убил её. Дело было настолько серьёзным, что мать с маленьким сыном бежала в Техас, а Верховный суд штата выписал запрет отцу пересекать границы штата. Маль Уилльяма являлась женщиной, по-видимому, очень одаренной, во всяком случае, она утверждала, будто знает 14 языков и преподавала некоторые из них в университете. Имел талант к изучению языков и отец Уилльяма, в 1940-х гг. он работал в колледже учителем латыни и древнегреческого. За время своей бурной жизни Линдал-старший поменял множество профессий, служил в полиции, в Военно-морском флоте, был резчиком по дереву, гравёром, преподавателем иностранных языков и пр. По-видимому, папаша отличался буйным нравом, про попытку убийства жены уже было упомянуто, но помимо этого он умудрился попасть под суд за попытку убийства инструктора по плаванию, тогда его в тюрьму не посадили, но из Военно-морских сил погнали. В общем, папаша и мамаши Уилльяма Линдала являлись персонажами яркими и неординарными, поэтому неудивительно, что сынок оказался большим оригиналом… Было в кого расти!
Уилльям закончил Гарвардский университет в 1955 г., там он изучал историю искусств и религии, а также филологию. Видимо, сказывалась унаследованная от папы и мамы любовь к иностранным языкам. Можно не сомневаться, что человеком он был творческим и не лишенным художественных дарований. Уилльям интересовался историей музыки вообще и органной музыки в частности, с целью изучения последней в 1962 г. ездил в Европу, где провёл более 4-х месяцев. По возвращении устроился органистом в бостонский «Симфонический зал» («Symphony Hall»), крупный концертный зал, построенный в 1900 г. Как специалиста по органам его приглашали для их обслуживания и настройки в католические соборы по всему Массачусетсу. Напомним, что в 1950-1970-х гг. в штате доминировала именно эта конфессия, органов было много, а специалистов — мало, поэтому платили Уилльяму очень хорошо. В общем, мы вряд ли ошибёмся, если скажем, что тот жил жизнью довольно расслабленной и даже ленивой, но деньги «на кармане» имел всегда.
Вернувшись в мае 1962 г. из поездки в Европу, Линдал познакомился в «Королевской таверне» с Щерещевским и произвёл на последнего неизгладимое впечатление. Нет, вовсе не яркими рассказами об органном искусстве или истории Европы, а куда более прозаическими талантами — Уилльям, имевший благодаря учёбе в Гарварде связи в высшем обществе, мог доставать редкие в те времена наркотики ЛСД, мескалин и кокаин. Щерещевский, крепко «сидевший на аптеке», не мог нарадоваться столь ценному знакомству. Дружба дошла до того, что Барри в августе 1962 г. пригласил Уилльяма погостить в скаутский лагерь, в котором Щерещевский тогда работал. Линдал не поленился, приехал, привёз с собою «вещества», и друзья не только «закинулись» сами, но и привлекли к этому интересному делу одного из педагогов. Последний, кстати, потом и рассказал о милой вечеринке детективам кембриджской полиции.
Хотя Линдал не был таким полоумным, как Щерещевский, он очень заинтересовал полицию. Во-первых, он явно имел гомосексуальный опыт, что по тем временам трактовалось как серьёзная девиация, обусловленная психическим заболеванием. По меньшей мере два сокурсника Линдала по Гарварду заявили полиции, что тот, по их мнению, являлся открытым гомосексуалистом и женоненавистником. Два других знакомых Уилльяма сообщили, будто слышали от него рассказ, из которого следовало, что Линдал ездил в Нью-Йорк, где жестоко избил какого-то гомосексуалиста. Правда, летом 1963 г., т.е. в то время, когда полиция Кембриджа занялась Уилльямом вплотную, тот поддерживал интимные отношения с девушкой, с которой регулярно встречался. Но эта деталь не опровергала информацию о склонности Уилльяма к однополой любви, поскольку гомосексуалисты с целью избежать обструкции часто пытаются создать видимость отношений с женщинами, выбирая в партнёры лесбиянок.
Во-вторых, полицейская проверка показала, что Линдал вполне мог встречаться с некоторыми из женщин, убитыми в 1962—1963 гг. «Симфонический зал», в котором он работал, находился всего в 200 м от дома, в котором снимала квартиру Анна Слесерс! Последняя на протяжении ряда лет покупала абонементы и посещала если не все, то многие концерты классической музыки, которые там проходили. В «Симфонический зал», кстати, регулярно ходили Нина Николс и Ида Ирга! Неужели они не обратили бы внимание на молодого органиста? И если бы этот органист постучал в их двери и попросил бы стакан воды, чтобы запить таблетку, неужели эти интеллигентные женщины отказали бы в этой маленькой просьбе?23
Капитан полиции Кембриджа Джон Грейнджер (John Grainger) в мае и июне 1963 г. несколько раз делал заявления для прессы, посвященные расследованию убийства Беверли Саманс. Всякий раз слова его звучали обнадёживающе, расследование явно имело шансы на успех, во всяком случае, полиция Кембриджа предпринимала для этого большие усилия. Однако проходили день за днём, неделя за неделей, а затем счёт пошёл уже и на месяцы, а долгожданного результата всё не было.
Его не было не только в расследовании этого убийства. Все прочие случаи убийств женщин посредством удушения также оставались нераскрыты. Хотя — кто знает? — возможно, никакой связи между этими событиями вообще не существовало…
Часть III. Заключительный аккорд
8 сентября 1963 г. Убийство Эвелин Корбин
Конец весны и лето 1963 г. принесли американцам вообще и жителям Бостона в частности множество самых разных новостей. 15 мая в космос отправился американский астронавт Гордон Купер, и его полёт длительностью 34 часа явился рекордным по американским меркам. Никогда ранее американские астронавты не совершали космические полёты продолжительностью более суток. Успех Купера преподносился в американских средствах массовой информации как невиданное достижение, однако годом ранее советский космонавт Андриян Николаев уже совершал полёт длиной почти в 4 суток. Так что у успеха Гордона Купера привкус оказался не очень-то сладким.
Прошёл всего месяц, и 14 июня советская ракета-носитель вывела на орбиту Земли космический корабль с Валерием Быковским на борту. Минули двое суток, и 16 июня в космос поднялась первая в мире женщина-космонавт Валентина Терешкова. Быковский поставил новый мировой рекорд продолжительности космического полёта — почти 5 суток! А Терешкова оставалась единственной женщиной-космонавтом почти 20 лет, вплоть до 1982 г.! Июньский полёт двух советских космических кораблей оказался феноменально успешен, и этот успех отечественной космической программы явственно продемонстрировал техническое отставание Америки в этой престижной области.