Девушки занимались ужином около четверти часа, примерно в 18:15 они позвали Мэри к столу, дескать, вставай, лежебока, а то без тебя всё съедим!
Поскольку Салливан не отозвалась, Делмор и Паркер вместе вошли в её комнату, чтобы разбудить. Они включили в спальне свет и… увидели в кровати у окна нечто ужасное: обнаженная Мэри Салливан сидела в изголовье, широко расставив ноги, на её шее были накручены какие банты, а между ног находилась швабра, рукоять которой была введена в вагину. Потрясенные увиденным, Патрисия и Памела закричали в голос и помчались вон из квартиры.
С криком, воплями и слезами они вывалились из подъезда и моментально собрали вокруг себя толпу озадаченных зевак. По чистой случайности в эту же минуту по Чарлз-стрит проезжал полицейский Джон Вадебонкур (John Vadeboncour), осуществлявший патрулирование района на мотоцикле. По рации он немедленно вызвал подкрепление, а сам, соскочив с седла мотоцикла, выхватил револьвер и направился на место совершения преступления.
Чарлз-стрит утром 5 января 1964 г. Полиция и криминалисты работали в доме №44А около 12 часов и стали разъезжаться только поутру. Всё это время на Чарлз-стрит стояла толпа зевак, то увеличивавшаяся, то уменьшавшаяся, но ни на минуту не расходившаяся. Обыватели следили за работой полиции и активно комментировали происходившее. Рядом с домом находилось большое количество журналистов, поэтому события тех часов довольно хорошо документированы.
Памела и Патрисия оставались на улице, в считанные минуты вокруг собралось множество людей, вставших плотной стеной и фактически перегородивших улицу. По оценкам журналистов, прибывших на Чарлз-стрит, численность толпы превышала 400 человек. Телерепортёры отсняли репортажи, на которых можно видеть заполнивших улицу людей — именно их обычно показывают в качестве хроники в документальных фильмах, посвященных истории «Бостонского Душителя». Так вот, эти кадры запечатлены именно вечером 4 января 1964 г. на Чарлз-стрит.
Детективам Отдела расследования убийств и криминалистам, приступившим к изучению места совершения преступления, открылась весьма причудливая и жуткая картина. Жертвой вполне ожидаемо оказалась Мэри Салливан — её опознание не вызвало проблем. Как упоминалось выше, в спальне Мэри находились две односпальных кровати: одна ближе в двери в комнату, вторая — дальше, у окна. Судя по следам на постельном белье, первоначально преступление происходило на той кровати, что стояла у двери. След мочи на белье указывал на то, что жертва там обмочилась, что естественно при душении. Это обстоятельство, по-видимому, побудило преступника переместить Мэри на вторую кровать. Могла существовать и другая причина для подобного перемещения — в начале января рано темнеет, а преступник не желал включать освещение, хотя и хотел видеть то, что он делает.
Тело Мэри находилось в сидячем положении, опираясь плечами на спинку кровати, голова была опущена вниз направо. Труп был обнажён практически полностью, из одежды присутствовала блузка, сдвинутая с плеч в область спины, а также бюстгальтер, бретельки которого были спущены с плеч, а сам бюстгальтер — опущен ниже груди. Изо рта потерпевшей на грудь спускалась струйка густой жидкости, которая могла быть как слюной, так и спермой; правая грудь была запачкана этой жидкостью. На шее мертвой девушки были затянуты три предмета: чёрный нейлоновый чулок, глубоко врезавшийся в кожу, поверх него два шёлковых шарфа — один розового цвета, а второй — бело-розовый с цветочным рисунком. Каждый из этих трёх предметов одежды был завязан своим большим узлом, похожим на бант. Оба шарфа были затянуты значительно слабее, нежели чулок.
Обе молочных железы имели большое количество — около двух десятков — поверхностных повреждений кожи — порезов, царапин и уколов — причинённых острым предметом. Эти повреждения локализовались в области сосков, они не представляли угрозы для жизни, но явились источником кровотечения, хотя и не очень обильного. Кровь была размазана по груди и плечам жертвы, отдельные помарки присутствовали и на лице.
Ноги трупа были согнуты в коленях и широко разведены. Между ног располагалась швабра, рукоять которой была введена во влагалище убитой на глубину около 9 см (3,5 дюйма). К щиколотке левой ноги была прислонена поздравительная открытка с надписью «Счастливого Нового года!»
Преступник явно преследовал цель шокировать того, кто увидит тело.
Осматривая квартиру, полицейские сделали несколько интересных открытий. В унитазе они обнаружили разрезанный на 3 куска красный аскот, особый короткий мужской галстук с широкими концами, обычно заправляемыми под рубашку. Кто-то пытался смыть эту вещицу в канализацию, а дыба избежать засора трубы предусмотрительно разрезал аскот на части. Уже в ходе первых допросов соседок Мэри удалось выяснить, что та купила аскот в подарок своему другу Нейту Уорду, однако… в уборной был найден другой аскот, принадлежавший Памеле Паркер! Что это могло значить?
Кадр из телевизионного репортажа, посвященного убийству Мэри Салливан. Работники службы коронера транспортируют тело задушенной женщины на носилках вниз по лестнице.
В пепельнице, найденной в спальне Мэри, оказались окурки сигарет, которые никто из жильцов не курил.24 На полу у кровати была найдена т.н. подкладная металлическая шайба, используемая в слесарном деле. Соседки Мэри категорически заявили, что таких предметов в квартире не было однозначно и по месту работу никто из них, в т.ч. и Салливан, сталкиваться с ними не могли. Логичным казалось предположение, что шайбу обронил убийца.
В спальне, оказавшейся местом совершения преступления, был найден уголок обгоревшего листа жёлтой бумаги. Предмет этот чрезвычайно заинтересовал криминалистов, и они приложили массу усилий к тому, чтобы установить его происхождение. В конце концов специалисты выяснили, что лист был вырван из телефонного справочника западного пригородного района Бостона, изданного в 1962 г. В этом справочнике отсутствовали номера абонентов на Чарлз-стрит и прилегающих районов. Более того, такого телефонного справочника в квартире вообще никогда не было.
Также в спальне на полу оказалась половинка магазинной этикетки… совка для мусора. Самого обычного домашнего совка. Такого совка, однако, в квартире никогда не было, и никто из жильцов не говорил, что его надо бы приобрести. Возможно, появление этого предмета было связано с преступником, который мог случайно обронить его.
Либо подбросить умышленно.
На спинке кровати был обнаружен отпечаток пальца, который, как показала последовавшая проверка, не принадлежал ни одному из бывавших в квартире людей. Точнее, из бывавших и известных полиции. С некоторой долей вероятности этот отпечаток можно было связать с убийцей. На протяжении многих лет его неоднократно проверяли по самым разным базам данных, но совпадения отыскать так и не удалось.
Следов взлома или открывания посредством отмычек замки на входной двери не имели. Означало ли это, что Мэри Салливан впустила убийцу добровольно?
Вот тут-то и всплыл рассказ о странном происшествии с ключами от входной двери, вытащенными кем-то из сумочки Пэт 2 января. В тот день, точнее вечер, в квартире была устроена небольшая вечеринка, в которой приняли участи как проживавшие в ней девушки, так и явившиеся в гости два молодых человека, один из которых — Уилльям Роберт Эванс — ухаживал за Патрисией Делмор. Компания развлекалась с 19:30 до 23 часов, молодёжь распивала пиво, слушала музыку и непринужденно общалась. Уже после ухода гостей обнаружилась неприятная «непонятка» с ключами Пэтти. Их для чего-то вытащили из сумочки и кофра, небольшого кожаного футляра, в котором они хранились. Поскольку кофр изначально находился в сумочке, тому, кто брал ключи, пришлось сначала покопаться в ней.
Мэри Салливан.
Детективы поняли, что означает это сообщение: чтобы сделать копию ключа совсем необязательно его воровать, достаточно приложить к тёплому пластилину и получить оттиск. Эта нехитрая манипуляция занимает всего-то пару секунд. Кусочек пластилина согревается теплом ладони, ключ на мгновение прижимается к нему и — вуаля! — можно заказывать дубликат.
Предположение выглядело очень привлекательным, особенно принимая во внимание, что Уилльям Эванс по чистой случайности оказался возле дома №44А в то самое время, когда Делмор и Паркер выбежали на улицу с криками. Эванс поспешил поддержать их. Когда прибыли детективы, молодой человек сообщил им, что Мэри Салливан была очень напугана тем, что видела на пожарной лестнице неизвестного мужчину. И вообще в квартире уже месяц неисправно окно на кухне — его невозможно застопорить в опущенном положении.
Это информация, конечно же, заинтересовала детективов, а Эванс, увидев интерес, поспешил добавить кое-что ещё. Он рассказал, что около 19:30 3 января, т.е. менее чем за сутки до преступления, зашёл к Пэтси, но не застал её дома и поговорил с открывшей дверь Мэри. Разговор длился несколько минут, и Эвансу показалось, что в комнате Мэри Салливан находился мужчина. Свидетель заявил, что не видел человека, но будто бы слышал сочный баритон. Голос этот до такой степени заинтриговал Эванса, что он, вернувшись к своей автомашине, принялся крутить ручку настройки радоприёмника, рассчитывая поймать станцию, на которой вещал обладатель удивительного голоса. Но из затеи ничего не вышло, нужную радиостанцию Эванс так и не нашёл.
По мнению Эванса, вечером 3 января у Мэри в гостях находился мужчина.
А вот, по мнению детективов, Эванс старательно наводил тень на плетень. Молодой человек показался опытным полицейским слишком уж подозрительным. Сначала странная история с ключами Патрисии Делмор, потом рассказ про неизвестного на пожарной лестнице, которого никто не видел, кроме убитой… потом удивительная история про таинственного гостя в комнате Мэри, которого тоже никто не видел и не слышал, кроме убитой. Осведомленность Эванса о сломанном кухонном окне тоже выглядела довольно подозрительной. Его поведение можно было истолковать следующим образом: молодой человек всеми силами пытается создать видимость существования некоего «подозрительного постороннего», но при этом сам выглядит довольно подозрительным. Возле места убийства оказался совершенно случайно, демонстрирует желание сотрудничать, рассказывая при этом довольно странные истории.