А вот готы уже ждали войско франков. В центре вражеского войска, по обычаю, стоял крепкий отряд в три сотни мечей, по флангам же – горожане с копьями, решившие почему-то, что пограбить соседей – это отличный и, главное, безопасный способ пополнить семейный бюджет. И прямо сейчас их посетило озарение, что это не совсем так. Франков пришло пять сотен, и половина из них была в железных шапках, а кое-кто из знатных воинов и вовсе имел доспех. Метатели ангонов махали руками, разминаясь перед боем. Бросок должен быть сильным и точным. Не хватало еще руку в плече вывихнуть, нужно кровь по жилам как следует погонять. Так же, как и у готов, на флангах стояли ополченцы, которые под страхом крупного штрафа были призваны на войну. Многие и копья то в руках раньше не держали. Впрочем, у врага в строю стоят точно такие же вояки. Но у Дезидерия их куда больше. Фронт был небольшим, всего несколько сотен шагов, и уже через несколько минут вся эта масса людей двинется навстречу друг другу, превратив поле в заваленное трупами кладбище. Как было известно всем полководцам того времени, войско нужно довести до места схватки, а дальше оно все сделает само. Управлять ходом битвы в такой свалке было совершенно невозможно. Только в самом начале… Раздался сигнал рога. Франки и готы сомкнули щиты, а мясо из римлян опустило копья. Вперед вышли метатели дротиков и сделали первый залп. Туча металлических жал полетела вперед, пробивая насквозь щиты. Многие готы из тех, кто держал щит на локте, оказались пришпилены к нему навсегда. Те же, кто держал щит слишком близко к телу, и вовсе были убиты. Ангоны пробивали щиты насквозь, и их наконечники могли быть в локоть длиной, и спокойно доставали до сердца. Франки побежали вперед, когда их копья еще были в воздухе. Многие на бегу метали топоры, разбивая оставшиеся целыми щиты готов. Так они и выигрывали все сражения. Первый натиск франков был неудержим и страшен. Самые быстрые уже прыгали на древки своих копий, застрявших в щитах, и готы оставались беззащитными, принимая грудью меч или летящий топор.
Центр войска был смят быстро. Все же выучка франков, что привел с собой Дезидерий, была на высоте. Численное преимущество тоже делало свое дело, и готы медленно пятились назад, оставляя тела товарищей на пыльной траве. Римляне из ополченцев тоже откатывались назад, словно плечи у лука, их давили числом, и они таяли просто на глазах. Строй готов, наконец, рассыпался, а герцог, весь день напролет рубившийся с конным отрядом врага, подошел чуть ли не к самым городским стенам. Готы откатывались к Каркассону, но горожане не спешили открывать ворота. Они уже вдоволь натерпелись от разбойников, и своих и чужих, и теперь просто ждали развязки, наблюдая за всем со стен. Они тыкали пальцами, по достоинству оценивая развернувшееся внизу зрелище.
Сюда пришли остатки конницы готов, чтобы спастись. И здесь же они сложили головы все до одного. Знатнейшие франки, что воевали на конях, были вымотаны до предела. Жаркое солнце, битва, гибель товарищей. Люди и кони были готовы лечь и умереть от усталости прямо здесь. Кое у кого лошади и вовсе отказывались идти вперед и жалобно ржали. Несчастные животные просто выбились из сил. Этим то и воспользовались жители Каркассона, повалив из ворот вооруженной толпой. Небольшой отряд конницы был окружен копьеносцами и переколот в мгновение ока. Всего несколько человек ушли, чтобы рассказать обо всем графу Ансовальду, что еще добивал вражескую пехоту. Войско Бургундии победило, и Ансовальд с чувством выполненного долга повел его назад. Теперь он станет герцогом вместо Дезидерия. Упокой милосердный господь его беспокойную, лживую и весьма жадную до чужого добра душу!
1 – Солид – 4,55 грамма. Так что 4,5 килограмма золота – неплохая сумма и по нашим временам.
2 – Данная ситуация является реконструкцией событий. Согласно источнику, племянник Претекстата получил убийцу из рук Фредегонды, услышал его признание, разрубил мечом на куски и больше никаких претензий к королеве не имел. Она осталась безнаказанной, потому что правосудие свершилось. По мнению автора, ему по обычаю заплатили виру, и он ее принял.
3 – чтобы не осквернять порога. Это считалось плохим предзнаменованием.
4 – первое применение жеста, означающее «хрен вам» было зафиксировано в Риме в 121 году до н.э. Виновного в оскорблении некоего Антиллия проткнули в нескольких местах бронзовыми палочками для письма, отчего он и умер. После этого завязалась потасовка, которая привела к смерти народного трибуна Гая Гракха.
Глава 33
Год 6095 от Сотворения Мира (587 от Р.Х.). Мец. Австразия.
Королева Файлевба не подвела свою госпожу. Через год с небольшим она родила своему мужу еще одного сына, которого назвали Теодорихом. Радости Брунгильды не было предела. Ее власть и так была крепка как никогда, а при двух внуках она и вовсе стала непоколебимой. Знать королевства завалила малыша подарками, что, впрочем, его вовсе не взволновало. Он хорошо поел и спал на руках кормилицы, женщине богатырского роста, молока которой хватило бы и на трех таких пацанов. Рядом увивалась восемнадцатилетняя тетка Хлодозинда, младшая дочь Сигиберта, которую сговорили за короля готов Реккареда. Жених уже и свадебный дар прислал в десять тысяч имперских солидов, к которым прилагались два городка в Септимании. Только война, которую развязал бургундский король, спутала все карты.
- Ваше величество, гонец от короля Гунтрамна, - шепнул Брунгильде на ухо Хаример, референдарий короля Австразии. – Говорит, это очень срочно.
Удивленная королева встала из кресла, в котором она любовалась на спящего внука. Ей скоро сорок пять стукнет, силы уже не те, и она медленно пошла в свои покои, сопровождаемая стайкой служанок. Гонец коротко поклонился ей, и Брунгильда с удивлением заметила, что его руки пусты. Письма не было, а значит, гонец принес то, что нельзя доверить бумаге. Служанки, повинуясь взмаху руки, вышли из покоев, оставив там лишь королеву и референдария.
- Говори, - сказал Хаример.
- Мой повелитель шлет свои поздравления в связи с рождением молодого короля, но его письмо и подарки привезет посол. Он вскоре будет здесь. Я же прислан сказать, что герцоги Раухинг, Урсион и Бертефред замыслили измену. Вас и вашего сына убьют, страну разделят между вашими внуками, а править станут мятежные герцоги. Раухинг уже договорился с мужами из Нейстрии, чтобы те не ударили ему в спину.
- Фредегонда имеет к этому отношение? – глаза королевы опасно сузились.
- По нашим сведениям, нет, ваше величество, - ответил гонец. – Она ненавидит Раухинга, как предателя, и в этом деле она не замешана.
- Ну, надо же! – не на шутку удивилась королева. – Меня и моего сына кто-то хочет убить, а она ни при чем. Что-то я не припомню, чтобы такое раньше случалось. Эта тварь всегда где-то рядом, когда планируется измена или убийство. Позовите короля!
Хильдеберта искали не один час. Он со свитой ловил сетью лосося, а гонца отправили отдохнуть с дороги. Юный король вбежал в покои матери и покорно подставил щеку для поцелуя. Хильдеберт по-прежнему был послушным сыном. Выслушав новости, он вопросительно посмотрел на мать.
- Мы должны убить их первыми, матушка, - сказал Хильдеберт после секундного раздумья.
- Несомненно, мой король, - Брунгильда никогда не показывала свою власть явно, ей хватало того, что правила на самом деле она. Боже упаси уязвить самолюбие потомка Хлодвига, которые все, как один, обладали взрывным темпераментом. Правда, в ее сыне он был запрятан очень глубоко и еще не проявил себя в должной мере.
- Может быть, нам следует вызвать сюда Раухинга, как будто мы ничего не знаем? – спросила Брунгильда.
- Да, - кивнул Хильдеберт. – А его имущество в казну. Я много раз слышал, как он хвалился своим богатством. Нашей казне деньги не помешают. И созывай войско из Шампани и Алемании, Хаример!
- Ты воистину мудрый король! – восхитилась Брунгильда. – Твой отец гордился бы тобой! Не хочешь написать дяде?
- О чем? – в задумчивости наморщил лоб юный король.
- Он удерживает кое-какие города, принадлежащие нам, - подсказала мать. – И кстати, герцог Годегизил неплохо бы справился в этом походе.
- Да! Пишите дяде! – скомандовал Хильдеберт. – Я встречусь с ним. Скажите, когда прибудет этот мятежник Раухинг. Я хочу посмотреть ему в глаза. Я хочу увидеть в них страх.
- Конечно, ваше величество! – склонился Хаример, на лице которого не дрогнул ни один мускул. Он уже привык.
Через пару дней небольшие отряды королевских лейдов рассыпались по всей стране. Они скакали туда, где было имущество герцога Суассонского Раухинга. Сам он, будучи вызван гонцом в Мец, не знал, что сразу после его отъезда королевские люди вскрыли кладовые в принадлежащем ему доме и начали опись имущества. Хильдеберт оказался прав, в королевской казне золота оказалось куда меньше, чем у его собственного чиновника(1).
А сам Раухинг, ни о чем не подозревая, прибыл в Мец. Конный всадник этот путь мог проделать дней за шесть-семь, и герцог вскоре уже был в королевском дворце, ожидая приема. Причиной вызова был поход в Италию, что наметили на следующий год, и герцог прокручивал в голове все, что могло ему пригодиться. А вдруг, король назначит его командовать? О-о-о!... Это сулило бы самые широкие возможности. Жаль только, что самого короля к тому времени уже и на свете не будет. Впрочем, никуда та Италия не денется. Они туда обязательно наведаются. Лангобарды там не все разграбили, еще есть, чем поживиться.
- А, герцог, привет! – король приветливо раскинул руки, и обнял Раухинга. – Как добрался?
- Слава Богу! – ответил слегка растерянный герцог. Он никогда не видел короля таким приветливым.
- Я вот тут подумал, может, ты поход в Италию возглавишь? Ведь опытнее тебя у нас и нет воина. Тебя все слушать будут (2). Ты же дядя мне, хоть и не признал тебя мой дед.
Раухинг выпучил глаза. Все медведи в лесу сдохли, не иначе. Король его родней величает, чего раньше никогда не бывало. Хоть не убивай его теперь. Сам герцог свое происхождение всем в лицо тыкал, да только родные братья от него носы воротили. Они от законных жен рождены, а он от простой служанки, которую король обрюхатил. Таких, как он короли признавали, когда других наследников мужского пола не было. А у покойного короля Хлотаря, как назло, пятеро взрослых сыновей подрастало. Пришлось свою гордость в известное место засунуть и о длинных волосах забыть.