Бежать! Хлотарь, окруженный охраной, развернул коня в сторону севера. Он укроется на вилле, в непроходимом Бротонском лесу(2), где переждет самое тяжелое время. Так он и сделал. Хлотарь не увидит, как были стерты с лица земли города и села южнее Сены, как увели в рабство тысячи людей, что их населяли.Дымы пожарищ поднимались столбами, а жители Парижа, который не затронула эта беда, со страхом смотрели со стен, как опустошают окрестности древнего города.
***
Два месяца спустя.
- Ну что, родственничек, вот и свиделись, - растянул в ехидной усмешке свои губы король Теодеберт, которому шел пятнадцатый год.
- Свиделись, - коротко кивнул Хлотарь, который окинул взглядом зал в парижском дворце, набитый герцогами и графами. Два брата-короля сидели рядом друг с другом, а епископ Тура Пелагий, сменивший покойного Григория, стоял рядом. Именно под его поручительство приехал на эту встречу Хлотарь.
- Наши майордомы уже все обсудили, решение тебе известно, - сказал Теодеберт, который рос парнем решительным и неуступчивым, в отличие от младшего брата, который характером напоминал мягкотелого отца. – Мы оставляем тебе двенадцать графств в устье Сены. Сиди в своем Руане, и не высовывайся оттуда. Бабка не велела тебя убивать, поэтому живи.
- Моя благодарность мудрой королеве Брунгильде, - спокойно ответил Хлотарь, внутри которого все клокотало. Его ограбили до нитки. У некоторых герцогов земли было больше, чем у него теперь.
- Юг Нейстрии до Сены заберет Теодорих, - старший брат ткнул младшего локтем. Тот кивнул головой. – А я заберу север, до самого Пролива. И чтобы ноги твоей не было в Париже, иначе горько пожалеешь.
- У меня все равно нет выбора, - пожал плечами Хлотарь. Он набрал воздуха в грудь и бросил в толпу знати фразу, которую обдумывал не одну неделю. - А кто из вас герцог Винтрион? Я хотел бы познакомиться с этим отважным воином.
Герцоги зашумели, переругиваясь между собой. Они бросали злобные взгляды друг на друга и скрипели зубами. Хлотарь сидел с непроницаемым лицом, мама была бы довольна им. Наконец, майордом Австразии Гундульф, с перекошенным от гнева лицом, сказал:
- Винтрион казнен за измену. Разве ты не знал об этом, король? – последнее слово он словно выплюнул.
Хлотарь ощутил удовлетворение. Ну, конечно же, он знал об этом. Он не мог себе позволить не знать о таких вещах. Брунгильда начала истреблять тех, кто казался ей наиболее опасным. А их имущество пополняло тощую казну королевств, которыми она все еще полновластно правила.
- Нет, я не знал об этом, - сказал Хлотарь, не меняясь в лице. – В нашу глушь плохо доходят новости. Но я удивлен. Герцог верно служил королям, как же он стал изменником? Впрочем, мне жаль, он был славный воин. Я хотел бы, чтобы такой, как он, был по правую руку от меня.
Герцоги зашумели еще сильнее, а Ландерих задумчиво посмотрел на юного короля. Он явно пошел не в отца(3), скорого на необдуманные решения. Сейчас же чувствовалась кровь Фредегонды, которая плела свою паутину, планируя ходы на долгие годы вперед. Прямо сейчас юный король прощупал почву, и осознал тот уровень ненависти, что знать Австразии испытывает к старой королеве. Он протянул им руку, и они ее не отвергли.
***
Годом позже. Год 6109 от Сотворения Мира (601 от Р.Х.). Мец. Австразия.
- Как тебя зовут? – Брунгильда смотрела на хорошенькую девчушку, одетую в простое платье, которая стояла перед ней на коленях. Та опустила глаза в пол, не смея смотреть на самую могущественную женщину в западном мире. Густые русые волосы спускались до пола, пробуждая в королеве зависть. Ведь и у нее когда-то были такие.
- Билихильда, госпожа, - ответила та, обмирая от страха. Старуха, кутающаяся в драгоценные меха, что сидела перед ней в резном кресле, пугала ее до ужаса. Королева смотрела на девушку пронизывающим взглядом, парализуя ее волю.
- Она девственна? – спросила Брунгильда дворцового графа Ромульфа, который и купил девчонку по ее поручению. Нетронутая красивая рабыня всегда стоила немало. А эта была вдобавок довольно умна, и остра на язык.
- Да, госпожа, - склонился тот.- Ее осмотрела повитуха.
- Вроде бы хороша собой, у нее крепкие зубы и широкие бедра. Должна родить здоровых детей, - сказала сама себе королева. И она обратилась к обмершей от страха девчонке: - Если ты будешь послушна, то твоя жизнь изменится в ту же минуту. Я могу сделать тебя королевой.
- А? – девочка неприлично раскрыла рот, не веря услышанному. Но на всякий случай ответила: - Я сделаю все, что вы скажете, госпожа. Клянусь!
- Она мне подходит, - решила Брунгильда. – Уведите ее, и готовьте свадьбу. Мой внук Теодеберт вошел в положенный возраст, ему уже пятнадцать. Пора жениться.
Билихильда, которая не могла поверить, что это происходит с ней, ушла на подгибающихся ногах. Она не посмела повернуться спиной к королеве. А та уже и забыла о ней, ведь другие заботы государства требовали ее неусыпного внимания.
- Эгилу схватили? – спросила она у дворцового графа.
- Да, ваше величество, - ответил тот. - Он на пытке признался в измене. Они вместе с герцогом Каутином замышляли убить королей и вас, госпожа.
- Тогда казнить обоих, а их имущество в казну, - с удовлетворением сказала Брунгильда.
И впрямь, ее идея принесла плоды. Она обвиняла непокорного герцога в измене, на пытке из него выбивалось признание, а королям объясняли, что бабушка раскрыла очередной заговор. В результате Брунгильда устраняла самых опасных аристократов, а их имущество пополняло казну.
- Хорошо, - сказала она, протянув вечно зябнущие ладони к вычурной бронзовой жаровне, в которой тлели угли. – Очень хорошо, Ромульф. Что там герцоги, ненавидят меня?
- Э-э-э…, - протянул он, старясь подобрать правильные слова.
- Да говори, как есть, - раздраженно поморщилась Брунгильда, сощурив небесно-голубые глаза, которые по-прежнему оставались молодыми, не уступая безжалостному времени. А оно не пощадило ее. Лоб и щеки королевы избороздили морщины, да и зубы уже начали выпадать. Шестьдесят лет почти, мыслимо ли дело! Фредегонда уже давно умерла, а ведь моложе ее была. Столько лет они враждовали, а Брунгильда с ненавистной соперницей и не встречалась никогда. Вот ведь как бывает!
- Ненавидят, госпожа, - честно признался Ромульф. – Думаю я, потеряем мы Австразию. Ваш старший внук на деда Сигиберта похож. Такой же упрямец. Не станет он вас слушать, уже сейчас вокруг себя герцогов собирает.
- Да, понимаю, - обронила королева после раздумья. – Потому и велела жену ему купить. Мне покорная королева нужна, как жена сына моего. Вот ведь неблагодарные. Я же эту страну для них сохранила. Без меня тут одни волки бегали бы. Мальчишкам бы только воевать, всю страну разорили своими походами.
- Они не понимают, госпожа, что вам всем обязаны, - пояснил граф. – Молодежь подросла, старых времен не помнит. Их на подвиги тянет, славы хотят и добычи.
- Славы, говоришь, - задумчиво протянула Брунгильда, кутая в меха старые кости. – Будет им слава. Давай-ка поход на васконов(4) устроим. Они своими набегами всю Аквитанию измучили. Пусть мальчики порезвятся. Вот свадьбу сыграем(5), и пусть идут.
***
Два месяца спустя.
Свадьба прошла по-семейному, как принято у франков. Было человек сто, не больше, лишь избранные аристократы и епископы обоих королевств. Из Нейстрии не было никого, захолустное королевство никто всерьез не воспринимал. Празднеств такого масштаба, что в свое время устроила Брунгильда и Сигиберт, более никто не проводил. Уж слишком дорого и хлопотно. А потому все ограничилось длинным столом под полотняным шатром, да незатейливым пиром, где герцоги и епископы не уступали друг другу в поглощении настоек и вин. Выбор невесты удивил немногих. Все знали, что Брунгильда не терпит соперниц, а бессловесную Файлевбу до сих пор вспоминала со слезой. Так что рабыня, купленная у торговца, что сидела по правую руку юного короля, повелителя сотен тысяч людей, вызывала у герцогов лишь понимающую усмешку. Еще одна безмозглая кукла, которая будет рожать детей, и смотреть в рот проклятой старухе. О том же думал и король Теодеберт, который все еще был под властью бабки, и отказаться от этой свадьбы не мог. А может, не хотел, ведь он возьмет столько жен, сколько захочет. Он же король!
Вечером, когда все закончилось, он лежал на супружеском ложе, обнимая податливое девичье тело. Жена, к его удивлению, пришлась ему по нраву. Она терлась о его плечо, и только что не мурлыкала от удовольствия.
- Скажи, - решился, наконец, задать вопрос Теодеберт. – Ты моей бабке в верности клялась?
- Клялась, конечно, - резко перевернулась к нему юная жена, сверкнув неожиданно острым взглядом. – Ну и что с того?
- Как что с того? – Теодеберт приподнялся на локте и стал рассматривать жену так, словно видел впервые. – Ты понимаешь, что сейчас говоришь?
- Понимаю, конечно, - улыбнулась юная супруга. – Я ей поклялась в верности и тебе только что поклялась в верности. Только тебе я клялась в церкви. Ну, а теперь сам подумай, какая клятва для меня важнее?
- Вот как? – задумался Теодеберт. Он был простоват и незатейлив до крайности, как и многие воины. Он любил хорошую выпивку и драку, но хитростью не отличался никогда. – Слушай, женушка, а мы с тобой поладим.
- Тогда иди ко мне, мой король, - ответила ему юная жена. – Мой долг родить тебе детей. И будь уверен, я тебе их рожу столько, сколько захочешь.
***
Полгода спустя. Отён. Бургундия.
Вилла на границе Австразии и Бургундии по-прежнему служила сердцем огромному королевству. Именно сюда скакали гонцы и ехали дипломаты со всего мира. Несмотря на все усилия королевы, северные земли неумолимо дичали. Новая поросль австразийских магнатов не просто не читала Цицерона и Вергилия, эти люди даже не ведали об их существовании. И если еще Луп, покойный герцог Шампани, был человеком образованным, то новая знать королевства глупела просто на глазах. Высшим смыслом их жизни стали укрепленные деревенские виллы, где на месте производилось все, что нужно. И даже конец Света не изменил бы тягучую жизнь недалекой деревенщины, интересы которой крутились вокруг войны, охоты и выпивки. Именно об этих людях писал поэт Венанций: