- Узнай все об этом деле. Любые деньги отдай. Кто дал приказ, кто убивал. Каждое имя хочу знать. Ты понял меня?
- Понял, моя королева, - склонился граф. – Я все узнаю и доложу.
- Он пожалеет, что родился на свет, - спокойно сказала Брунгильда, и это спокойствие пугало гораздо больше, чем ее ярость. – Я уже знаю, как накажу его. Он будет страдать целую вечность, я лично позабочусь об этом.
1- Викарий – мелкий чиновник, помощник графа.
2 В это время налоговый гнет принял особенно тяжелый характер, а латинское слово exactio (сбор налогов) изменило смысл, и стало означать несправедливые, грабительские поборы.
3 Григорий Великий (590-604) – один из величайших пап, заложивший основы католической церкви в ее современном понимании. Чрезвычайно порядочный, аскетичный и фанатично верующий человек. Один из авторитетнейших церковных писателей. В это время ему подчинялось очень ограниченное количество епископов, даже Милан, Аквилея и Равенна на территории Италии жили своей жизнью. Но он неуклонно проводил линию на построение жесткой церковной вертикали, которой потом отличался католицизм.
4 Меровей после этого пропадает из всех хроник. Высказывается предположение, что он умер в плену от болезни. По крайней мере, дальнейшее общение королей не намекает на кровную месть за убийство.
Глава 43
Два года спустя. Год 6115 от Сотворения Мира (август 607 от Р.Х.). Вилла Фаверн. Восток Бургундии.
- Окружайте дом!
Отряд королевских лейдов на хороших конях, в доспехах и шлемах вызывал немалое удивление на дорогах. Для похода мало, для того, чтобы письмо отвезти, много. Прохожие удивленно крутили головами и спешили к женам, чтобы поделиться новостью. Ведь, определенно, для местной глуши это было событием года. Последняя новость в этой дыре случилась месяца три назад, когда дочка мельника родила от бродячего торговца, который обещал жениться на ней, но потом сбежал. А вот теперь такое диво!
- Слуг гоните прочь, первый десяток к дверям! – командовал сотник Баудульф, который имел очень подробные инструкции от самого майордома Клавдия.
Богатая вилла, в центре которой стоял господский дом со службами, процветала. Сюда из многих походов патриций нагнал сервов, которые трудились за скудную пищу, наполняя бездонные карманы хозяина. Патриций Вульф бедняком точно не был. Приземистый каменный дом с перистилем и черепичной крышей уцелел с незапамятных времен. Видно, война щадила эти места. Ведь всё больше из дерева сейчас строят. Ставят деревянный каркас, который забивают всякой дрянью, а потом это все глиной обмазывают и белят. Дешево и сердито. Из камня уже давно только церкви возводят, мастеров мало, да и очень дорого это.
- Что вам тут нужно? – из дома высунулся бледный управляющий. Визит такого отряда на виллу не сулил ничего хорошего, даже если эта вилла принадлежит столь значительной персоне.
- Хозяин где? – рыкнул на него сотник.
- Отдыхать изволит, - проблеял управляющий, и добавил: - После обеда. Может, обождете, славные воины? Господин не любит, когда его после обеда беспокоят.
- Дело не терпит, - криво усмехнулся сотник. – У меня послание от самой королевы.
- Уже зову! – управляющий засеменил вглубь дома, откуда вскоре вышел недовольный хозяин.
- Письмо привез, сотник? – спросил патриций, и протянул руку. – Давай!
- У меня на словах послание, - усмехнулся Баудульф и потянул меч из ножен.
- Ты чего это? – побледнел Вульф. – Не балуй! За что?
- Королева велела тебе привет передать, - сказал сотник, нанося ему удар в живот. – Она сказала, что ты знаешь, за что.
- Протадий! – захрипел Вульф. – Это из-за него! Вот старая сука!
- Рубите его! – заорал сотник. – А потом сжечь тут все!
- Сразу жечь будем или сначала пограбим малость? – деловито спросили воины, вытирая окровавленные мечи о нарядную одежду убитого патриция.
- Думаю, он на нас не обидится, - сказал сотник после недолгого раздумья. – Но потом все сжечь! У меня приказ!
Через час отряд уже мчал в сторону алеманских земель.С герцогом Унциленом все было немного сложнее, но инструкции были еще строже. Баудульф по праву гордился своей исполнительностью, и именно за это королева его ценила. Он все сделает, как надо.
Через две недели, когда герцог Унцилен был связан веревками крепко-накрепко, сотник вывел на двор его семью и заявил.
- Убирайтесь отсюда на все четыре стороны! Ваше имущество конфисковано по приказу королевы!
- Но за что? – спросила бледная, ничего не понимающая жена герцога. – И что с моим мужем?
- Мужа сейчас отдадим, - пообещал Баудульф и крикнул. – Руби ему ноги! Ремнями перетяните сначала, он не должен кровью истечь!
Вскоре Унцилена с обрубками вместо ног, погрузили на телегу, куда посадили и его жену. У них жили неподалеку родственники, где они и решили укрыться.
- Королева велела тебе передать, - сказал сотник, который поехал рядом с телегой, без эмоций глядя на бледного, как полотно мужчину. – По старым обычаям, не может быть герцогом тот, кто не способен сесть на коня. Так что ты теперь не герцог.
- Дай жене забрать мои вещи, - прохрипел он. – Жить надо будет на что-то.
- Тут теперь ничего твоего нет, - покачал головой Баудульф. – У тебя больше вообще ничего нет. Совсем ничего. Ты еще долго будешь помнить убитого тобой Протадия.
***
В то же время. Вилла Брокариак. Недалеко от Отёна. Бургундия.
Брунгильда сидела у очага и читала письмо от Билихильды, которое привез ей из Австразии некто Пипин, родом из местечка Ланден, что за Маасом. Сколько ни рубила она головы непокорной франкской знати, та вместо одной головы отращивала три, словно сказочное чудище. И следующая поросль магнатов была еще хуже, чем предыдущая. Вот и этот сопляк смотрел на нее дерзко, лишь притворяясь почтительным. И откуда они берутся? – грустно думала королева.
- Уходи, ответа не будет, - обронила она, отпустив молодого наглеца. Пипин коротко поклонился ей, и вышел, не сказав больше ни слова.
- На, прочти, - королева протянула письмо семнадцатилетней внучке Теоделане, что сидела рядом, преданно глядя на свою бабушку. Она была отрадой сердца старой королевы, напоминая мать, Файлевбу, по которой Брунгильда до сих пор заказывала поминальные службы.
- Дерзость какая! – воскликнула Теоделана, прочитав папирус.- Как будто она ровня тебе, бабушка. Так еще и указывает, что делать, и советы дает! Вот ведь змея!
- Надо было ее наложницей к Теодориху отправить, - с тоской сказала Брунгильда. – Ошиблась я, внученька, крепко ошиблась. Дорого нам теперь эта ошибка встанет. Дай-ка мне письмо от папы Григория, перечитать хочу.
Епископ Рима, позже удостоенный звания Великого и Отца церкви, был мужчиной не только очень умным, но и крайне деятельным. Его письма к королеве приходили чуть ли не раз в три месяца, и каждый раз он умел удивить. В этот раз он требовал, чтобы евреям запретили иметь рабов-христиан,чтобы королева активнее крестила язычников-алеманов и тюрингов, и чтобы имения святого Престола в Провансе отныне управлялись папским диаконом. Последнее так позабавило королеву, что она захихикала, как девчонка.
- Вот ведь скупердяй, - закатилась она дробным смешком. – Зерна на четыреста солидов в год получает, и все ему мало! Все думает, что мы на нем наживаемся. Да черт с тобой, святоша этакий, ставь своего управляющего.
- А еще что пишет, бабушка? – с любопытством спросила Теоделана, отложив вышивку.
- Просит английских мальчиков - рабов покупать, и к нему слать, - ответила Брунгильда.
- А зачем они ему? – непритворно удивидась внучка.
- Миссионеров будет из них готовить, - пояснила королева. – Взять мальчишку лет десяти, потом отправить его в монастырь святого Бенедикта, и еще через двадцать лет готов проповедник.
- Это он на такой долгий срок загадывает? – удивилась Теоделана. – Да у него в Риме прямо сейчас народ с голоду умирает? Зачем ему это?
- Великий человек, - пожала плечами королева. – Далеко смотрит. Он же раньше префектом Рима был, и сейчас этим городом продолжает править. Если бы не он, Рим давно бы лангобарды взяли. Смотри, какие они толпы рабов из Италии к нам гонят. И недорого совсем. Мой майордом Флореций только за этот год почти двести душ купил. Будут на моих виллах работать.
- Ой, бабушка, - вскинулась Теоделана. – Слухи ходят, что в Австразии монах из Ирландии объявился. Все говорят, что он чудеса творить может.
- Спасу нет от этих святых! – перекрестилась Брунгильда. – А зовут-то его как?
- Колумбан(1), бабушка.
- Опять он! – простонала Брунгильда.- Ну, пусть теперь у твоего дяди голова болит.
***
В то же время. Орлеан. Бургундия.
Орлеан притих. Древний город, что выдержал несколько осад от королей Нейстрии, с опаской встречал одного из них. Впрочем, статный белозубый красавец(2) с длинными рыжеватыми косами, на женскую половину города оказал просто магическое влияние. Не одна кумушка со вздохом провожала молодца, так похожего на свою недоброй памяти мать. Красотой он удался в нее, а отчаянной бесшабашной смелостью – в отца. Тот тоже в свое время наделал немало глупостей, не имея жизненных планов далее, чем на неделю. Впрочем, король был куда умнее покойного Хильперика, и толику хитрости от матери все-таки взял.Иначе ведь и случиться такого не могло, чтобы король Теодорих его в крестные сына своего позвал, и позволил именем умершего в плену Меровея наречь.
- Брат! – Хлотарь широко раскрыл объятия, встречая своего внучатого племянника. – Рад встрече!
- Здравствуй, брат! – обнял его в ответ Теодорих, с любопытством оглядывая дальнего родственника.
Сердце царапнула мыслишка: - А ведь совсем не бедствует дядюшка в своем медвежьем углу. Одет по-воински - зеленый плащ с красной оторочкой, штаны с кожаными чулками, перевитыми лентами, да рубаха, обшитая по краям тесьмой. А дальше чудеса начинаются. Рубаха у Хлотаря из самого что ни на есть имперского шелка, тесьма на ней из золотых нитей, а широкий воинский пояс украшен так, что Теодорих чуть слюной не подавился. Конь под седлом – аргамак из аварских степей, иноходец. А упряжь до того нарядная, что местные голодранцы покой и сон потеряли, мечтая с нее драгоценную бляху срезать. Да только как срежешь то? С королем три десятка