Все уже закончилось, и тот договор, что заключила знать обоих королевств с Хлотарем, лишил королеву войска. Аристократы сами выбрали себе государя, который будет уважать их права, а не мучить бессудными казнями и конфискациями. Брунгильда, которая правила самовластно, подобно римским императорам, заигралась. Она так и не поняла, что старый мир умер, а в новом мире народилась новая сила, что тоже претендовала на власть. Именно здесь, на этом поле незаметно для окружающих окончательно умерла эпоха поздней античности и зародилось раннее средневековье. Именно с этого времени римские чиновники, графы, постепенно становились наследственными сеньорами, родовая община все больше и больше теряла свою власть и земли, а разница между рабом, колоном и свободным крестьянином-общинником постепенно начнет стираться, пока не исчезнет совсем. Именно король Хлотарь передаст церкви все права на образование и науку, окончательно похоронив этим шагом античное наследие. Именно его указ о том, что королевские свиньи не могут пастись в чужом лесу, впервые ограничит власть короля. Вот из таких, порой незначительных, а то и просто смехотворных изменений зарождался новый мир.
И для того, чтобы мир изменился, снова потребовалась невинная кровь. По-другому, видимо, мир меняться не хочет. Но в этот раз крови было совсем немного. Столь эпохальное событие, завершившее полторы тысячи лет истории, удовлетворилось скромной жертвой. Двое мальчишек и старуха. Даже удивительно, до чего бог, вращающий колесо истории, оказался милосерден на этот раз. Ведь когда это колесо повернулось снова, то он уже не был так добр. И тогда запылали костры инквизиции в Голландии, и заработала на полную мощь гильотина во Франции, реками крови расчищая дорогу делающему первые шаги капитализму.
А пока два войска выстроились друг напротив друга, ожидая условного сигнала. И он прозвучал. Войско Сигиберта II развернулось, и попятилось назад. Не все бойцы понимали, что происходит, и командиры объясняли им на ходу. Ошалевшие воины, не посвященные в тонкие материи высокой политики, изумленно чесали бороды, внезапно узнав две вещи. Первая, они теперь служат новому королю, которого вскоре по старому обычаю поставят на щит. И второе, они останутся живы, потому что драться со своими же братьями теперь не придется.
Войско Нейстрии отдавливало бургундскую армию к городку Шалон, что в Шампани, и там они стали одним лагерем, теперь уже не опасаясь удара в спину. Знать поскакала в ставку короля Сигиберта, стараясь выслужиться перед новым повелителем, и уже через час трое перепуганных мальчишек стояли подле своего дальнего родственника, в глазах которого они читали свой приговор.
- А четвертого где потеряли? – вопрос хлестнул плетью по бургундцам, втянувшим головы в плечи. Принц Хильдеберт сбежал. Дядьки, что клялись в верности юному королю, скрылись, увезя мальчишку с собой.
- Понятно, - в ярости прошипел Хлотарь. – Если сбежит, будем еще одного Гундовальда ждать. Найти и привести ко мне!
Лейды поклонились, и во все провинции необъятной страны поскакали гонцы, которые несли ее жителям обещание награды за помощь и немыслимые кары, если мальчишка будет укрыт от правосудия короля. Его следы нашли в Арле, в монастыре святого Иоанна, но и оттуда он скрылся бесследно. Его так никогда и не нашли. Арль был портом, и скорее всего, мальчик прожил долгую жизнь как частное лицо где-нибудь в Империи. Денег у него должно было быть предостаточно.
- Ингобад! – вперед шагнул граф из Нейстрии, преданно глядя на своего короля. – Возьми младшего, Меровея, и увези отсюда. Он у тебя жить будет. Меровей крестник мой, позаботься о нем.
Ингобад поклонился, а плачущего пятилетнего мальчика оторвали от братьев и вывели из зала.
- А с нами что будешь делать? – тринадцатилетний Сигиберт II, отрада сердца многомудрой бабушки Брунгильды, сделал шаг вперед и гордо выпятил грудь. Он пробыл королем всего-то два месяца. Его младший брат Корб прятался за спину брата.
- А вас придется убить, дружок, - поморщился Хлотарь. – Мне жаль, но это необходимо. - Он вовсе не был жесток, но обстоятельства требовали принятия непростых решений. Если оставить в живых законного короля, и даже остричь его, сослав в монастырь, то рано или поздно он выйдет оттуда. Такое потом случится еще не раз. Хлотарь не мог об этом знать, но, будучи умным человеком, не слишком верил в оковы монашества. В конце концов, Гундовальд отращивал волосы раза три, пока смерть не утихомирила его жажду власти. Хлотарь не мог позволить себе подобной ошибки, да и воспитание хитроумной матери диктовало единственно верную тактику.
- Вывести и зарубить! – дал команду он. – Не мучить, пусть умрут быстро!
Лейды схватили мальчиков, а Сигиберт гордо поднял голову и ушел, не проронив ни слезинки. Бабушка годилась бы им.
***
Еще два месяца спустя. Год 6121 от Сотворения Мира (начало декабря 613 от Р.Х.). Окрестности деревушки Ренев. Современный регион Кот-д,Ор. Бургундия.
Вновь знать Галлии стекалась со всех концов страны, чтобы по древнему обычаю судить своего короля. Только в этот раз судили королеву, что было совершенно неслыханным. Брунгильда не была королевой в привычном смысле этого слова, она не стала послушной женой, рожавшей наследников и носившей на поясе ключи от кладовых с припасами. Она стала править, унизив тем многих мужей, что отказывали своим женам в наличии разума и даже души.
Суд стал формальностью, ведь не столько Хлотарь, сколько знать требовала смерти ненавистной старухи, мертвой хваткой державшей их за горло столько лет. Король мог бы отправить ее в монастырь, чтобы она закончила свою жизнь в молитвах, но такой возможности у него не было. Он получил бы бунт. А потому дряхлую королеву истязали уже три дня, практически без передышки, чтобы каждый из аристократов, что боялся ее столько лет, мог лично насладиться ее мучениями.
Договор зачитали спешно, обвинив королеву Брунгильду в мятеже, казнях и смерти десяти франкских королей. Хлотарь, читавший свиток с обвинением, недоуменно поднял глаза на Варнахара, который и привез королеву из дальних восточных земель вместе с внучкой Теоделаной(3). Ее никто не стал защищать.
- А почему тут десять имен? Она своего мужа Сигиберта точно не убивала, двоих принцев по моему приказу казнили, а Хильдеберт сбежал. Моего дядю Меровея его собственный друг зарезал, а Теодорих и вовсе от кровавого поноса подох, сволочь вероломная!
- Это для красоты слога, мой король, - махнул рукой майордом. – Все, что было, скоро забудется. Только ученые люди узнают правду, а прочим она будет не нужна. Они просто запомнят, что Брунгильда виновна в смерти десяти королей. И точка. В глазах черни она станет злодейкой, а вы – ангелом господним, который покарал сущее зло.
- Ангелом господним, говоришь, - глубоко задумался Хлотарь, теребя густую бороду. – А что, толково придумано, дозволяю. Десять королей убила старуха. И впрямь, как ее не казнить после этого!
Утро всполошило лагерь неслыханной новостью, и воины ринулись к королевской ставке, пытаясь увидеть там хоть что-то. Все деревья были облеплены сидящими на них зеваками, которые передавали дальше то, что увидели и услышали от глашатая, стоявшего на помосте и зачитывающего длинный свиток.
- Что там? – жадно орали снизу тем, кто сидел на опасно прогнувшихся ветвях.
- Сказал, что она десять королей убила, - ответили сверху.
- Вот сволочь! – воины раззявили рты в полном изумлении. - Десять? Ишь, ты!
- Раздевают!(4) – восторженно заорал вихрастый мальчишка-раб лет десяти, забравшийся выше всех еще до рассвета.
- И как она? – проснулся интерес воинов, которые не видели ничего из-за моря голов и спин стоявших перед ними.
- Старуха, как старуха, - разочарованно сказал мальчик. – Я думал, она в теле будет, а она сморщенная, как печеное яблоко. И избитая вся…
- Так ей годов сколько, - успокоили его воины. – Говорят, ей лет сто. Не иначе, колдунья. Кто бы еще десять королей–воинов погубить смог. Их же волосы защищают. Точно тебе говорю, колдунья!
- Какую-то животину страхолюдную привели, - восторженно заорал мальчишка. – Я про такую и не слыхал никогда! На нее сажают!
- Верблюд это, - успокоил его умудренный годами воин, тоже забравшийся на ветку, но пониже. – Мы их в Аквитании видели, когда на короля Гундовальда в поход ходили.
Королеву верхом на огромном животном провели по всему лагерю, чтобы этим зрелищем смогли сполна насладиться все без исключения, а потом передали своим внукам. И впрямь, о чем еще рассказывать долгими зимними вечерами на глухом хуторе, как не о том, что видел этакое диво. Как старую Брунгильду, победившую десять королей, исхлестанную бичами, возили на неведомом животном, которого внуки, испуганно сверкающие глазенками, в этой дыре и не увидят никогда.
- Коня привели! – заорал сверху парнишка. – Ее за ноги привязывают!
- По обычаю тюрингов казнить решили, - удивленно покачали головами воины. – Отродясь у нас таких затей не бывало. Ну, бывало, забьют до смерти бабу какую, ну утопят, как тещу старого Хлодвига. Или придушат, как Хильперик свою жену-испанку. Но чтобы так… Не по-людски…
Два королевских лейда, взяв под уздцы коня, запряженного страшной упряжью, поскакали, набирая ход. Королева, тело которой нещадно колотило о кочки и камни, взвыла из последних сил, и вскоре замолкла. Видно, хорошо приложило по голове старуху. Дальше уже таскали бесчувственное тело, а лейды тянули коня, дуреющего от запаха крови, то влево, то вправо. Наверное, они это делали для того, чтобы удары о стылую землю посильнее размотали грязные клочья, еще недавно бывшие телом повелительницы Запада.
Хлотарь, который наблюдал за всем этим действом с помоста, отдал команду майордому Нейстрии Гундоланду:
- Тело сжечь и пепел развеять!
В глазах приближенных читался молчаливый вопрос: Почто не по-христиански с телом королевы поступаешь, государь? Хлотарь нехотя ответил: