ь пограбить нетронутые земли. Дикое стадо, которое Сигиберт с огромным трудом держал в узде, имело один большой плюс. Ему было не жалко этих людей. Бескрайние леса выплескивали охочих до добычи германцев в любых количествах, и новые воины подрастали на смену убитым, словно грибы после дождя.
Огромное войско расположилось лагерем, который занял не одну тысячу шагов. Войско, что говорило на нескольких языках, не смешивалось между собой. Саксы были рядом с саксами, а бавары — с баварами. Франки тоже стояли наособицу, свысока поглядывая на полудиких язычников. Их было мало в этом походе, но это была лучшая часть армии.
Войско Гунтрамна расположилось невдалеке. Оно не нападало, но и не давало пройти вглубь страны, где была удобная переправа. Такова была договоренность короля Гунтрамна с его братом Хильпериком. Они поклялись друг другу в дружбе, и стали союзниками.
Сигиберт назначил встречу бургундскому правителю, ему было, что тому сказать. Простой полотняный шатер укрывал короля от весеннего солнца, и он медленно накачивался вином, опрокидывая в себя кубок за кубком. Когда прибыл Гунтрамн, он был уже изрядно навеселе. Только весельем это назвать было сложно. Сигиберт был в ярости.
— Здравствуй, братец, — зыркнул он тяжелым взглядом на бургундского короля.
— И тебе здоровья, Сигиберт, — ответил тот. — Как жена, как дети? Здоровы ли?
— У меня все хорошо, слава Богу, — хмуро ответил Сигиберт. — Да вот только родной брат предал, даже не знаю, как мне теперь поступить.
— Понимаю тебя, у меня похожее горе, — кивнул Гунтрамн. — Старший брат совсем распоясался, распоряжается там, где его не просят. Смуту в церковных делах устраивает, епископов в смятение приводит. Назначает, кого попало.
— Я в своих землях распоряжаюсь, — рыкнул Сигиберт.
— Твой Промот моему епископу подчиняться должен был, братец, — парировал Гунтрамн. — Да ты, видно, запамятовал. И Григория того ты в сан возвел не по церковным канонам. Впрочем, это достойный человек, пусть сидит. Но мы с тобой одно мнение имеем, а духовенство — другое. Смута может быть, братец.
— Да плевать мне на них. Я король. Кого хочу, того и назначаю, — Сигиберт смотрел на брата налитыми кровью глазами.
— Епископов народ и духовенство выбирает, а ты только утверждаешь, — покачал головой Гунтрамн. — Да ты, я смотрю, высоко взлетел, брат. Совсем обычаи наши не уважаешь. Уже и в божьи дела стал вмешиваться. Смотри, господь покарает за гордыню твою.
— Смотри, чтобы я тебя не покарал, — со злостью заявил ему брат. — У тебя три дня. Либо отводишь войско от брода, либо я на тебя пойду. Ты все понял?
Гунтрамн побледнел. Он не хотел биться с воинственным братом, он хотел лишь запугать его своим союзом с Хильпериком. Ведь тогда он потеряет цвет своей армии, а его земли будут разорены. Даже если он победит, германцы, как ненасытная саранча, опустошат потом его королевство, не оставив там ни зернышка, ни курицы, ни барана. Язычники разрушат церкви и монастыри, что с такой любовью строил Гунтрамн. Стоит ли того клятва, данная брату Хильперику?
— Я отведу войска, — хмуро ответил Гунтрамн. — Но, если твои дикари станут разорять мою землю, я ударю тебе в спину, так и знай.
И он резко встал, вскочил на коня и поскакал в свой лагерь. Там его ждал духовник. Король покается, и ему отпустят очередной грех.
Глава 15
Оба войска франкских королей выстроились друг напротив друга. Хильперик согнал на битву всех, кто мог ходить, даже литы стояли на флангах, сжимая дрянные копья побелевшими пальцами. Они, не привычные к битвам, молились всем богам сразу, поминая кто Исиду, кто святого Ремигия. Природные франки, как всегда, заняли центр, и у нейстрийцев в этот раз их было куда больше.
Сигиберт хмуро смотрел на войско перед собой и уже видел то, что сейчас произойдет. Возможно, он победит, но эта победа станет для него очень горькой. Настолько, что лучше бы ее не было. И он с облегчением встретил весть, что брат Хильперик жаждет встречи с ним. Сигиберт не стал ломаться, он согласился сразу.
— Здравствуй брат, — раскинул руки с широкой улыбкой Хильперик. — Рад тебя видеть после стольких лет разлуки.
— Не могу сказать того же, — буркнул Сигиберт, уклоняясь от объятий. — Вина мне налейте!
Они уселись на деревянные чурбаки, а им плеснули в кубки белого из Лаодикеи. Оба короля замолчали, смакуя волшебный напиток, рожденный в горах далекой Фригии.
— Ты знаешь, зачем я тебя позвал, брат? — спросил Хильперик.
— Да потому что в штаны наложил, — понимающе усмехнулся Сигиберт. — Я всегда тебя бил, и сейчас тоже побью.
— Я от хорошей драки никогда не бегал, ты же знаешь, — пожал плечами Хильперик. — Но тут немного другое. Не кажется тебе, что мы совсем разум потеряли? И ты, и я? Ведь скоро от той страны, что мы от отца унаследовали, и не останется ничего. Пепел один на месте городов и сел будет. А вместо людей — голодные волки бегать.
— А не ты ли в этом виноват? — хмыкнул Сигиберт, вливая в себя еще один кубок. — Ты сестру моей жены задушить велел, как свою девку дворовую. Ты чего ожидал? Что я это стерплю?
— Где-то я виноват, а где-то и ты, — не стал сильно спорить Хильперик. — А жена — моя, что хочу с ней, то и делаю. Не тебе мне указывать. Ты, братец, на херувима тоже не сильно похож. Но ты на это с другой стороны посмотри. Вот победишь ты меня. Много у тебя воинов из дружины останется? Да никого, все тут полягут. Кем править будешь? Тюрингами и алеманами? Да не смеши меня. Они тебя сметут завтра же, как только слабость твою почуют.
— Что ты предлагаешь? — мрачно засопел Сигиберт.
— Разойтись миром, — посмотрел ему прямо в глаза Хильперик. — Мы тут тысячи воинов положим, но никто из нас от этого не выиграет. Никто! Кто бы ни победил! Понимаешь?
— Города в Аквитании вернешь? — спросил Сигиберт. — Тур и Пуатье тоже.
— Забирай, — махнул рукой Хильперик. — Что ради мира не сделаешь. Но у меня два условия будет.
— Каких же? — поднял Сигиберт бровь.
— Ты никого в тех городах не тронешь. Они то мне присягали, то тебе. Не их вина, что короли передрались.
— Не трону, — хмыкнул Сигиберт. — Вот бы не подумал, что тебя это озаботит[64]. А второе условие?
— Ты отсюда уйдешь, и твои воины ни одну бабу не тронут, и ни одну деревню не ограбят.
— Хорошо! — кивнул Сигиберт.
— Поклянись! — пристально посмотрел на него Хильперик.
— Клянусь! — поднял руку Сигиберт.
— Тогда и я клянусь, что города отдам и на твои земли больше не пойду, — сказал ему брат.
Они пожали руки.
Герцог Гунтрамн Бозон хмуро слушал приказ короля. Суровый громила с длинными усами и выбритым затылком был в замешательстве. Они потратили на поход полгода, собирали войска, готовили припасы, оружие, коней. И что? Уйти, и даже не подраться? А добыча как же? Они воинов от хозяйства оторвали, им же теперь платить нужно.
— Государь, — хрипло сказал он. — Воины взбунтуются. Без добычи уходим.
— Я слово дал, Бозон, — ответил ему король. — Хильперик мне без боя города отдает.
— Бунт будет, король, — упрямо заявил герцог.
— Разворачивай войско, — посмотрел ему в глаза Сигиберт. — Мы уходим.
Многоопытный герцог оказался прав. Германцы завопили от возмущения и затрясли оружием. Франки тоже насупились, но пока молчали. У тех дисциплина была на высоте. Но это молчание было недобрым. Король у франков все еще был вождем. А вождь — это победы и добыча. Нет добычи — не нужен такой вождь. И облако людского гнева висело над войском, которое готово было развалиться на глазах и превратиться в толпу разъяренных зверей. Отряды саксов орали в голос, что плевать они хотели на всех королей, какие только есть на свете, и что они люди вольные. Раз они пришли грабить, значит, будут грабить. И никакие франки им не указ. Их поддержали прочие племена, и армия уже была готова разбежаться, как вдруг Сигиберт принял решение. Они уходят домой, но уходят по широкой дуге, через земли, не тронутые войной. Войско взвыло от восторга, и уже утром тысячи бойцов потянулись на север, к окрестностям Парижа. Оттуда они развернутся на восток и пойдут домой, опустошая земли Нейстрии.
Хильперик со стен города с ненавистью и тоской смотрел за реку. Везде, куда ни падал взгляд, поднимались столбы дыма. Он обманул Сигиберта, а Сигиберт обманул его. Войско Нейстрии не выдержало бы натиска, король знал это точно. Крестьяне, что он поставил вторым рядом, только создавали видимость войска. Слишком многих он потерял за эти годы. Орда племен из-за Рейна сокрушила бы его армию, не заметив.
Но ведь Сигиберт дал клятву. Сволочь проклятая! Он отомстит, он обязательно отомстит.
— Дорогой брат, — раскинул руки Гутрамн.
— И я рад тебя видеть, — обнял его в ответ Хильперик.
Он прибыл на виллу в окрестностях Орлеана, что был владением Бургундии. Хильперик задумал отомстить лживому братцу Сигиберту за разорение своей земли. Десятки деревень были сожжены, тысячи людей погибли, или были уведены в рабство. Сердце требовало мести. Только вот жена, глупая курица, была против этого, чуть ли в ногах не валялась.
— Не делай этого, прошу! — она хватала его за руки и вглядывалась в его глаза. — Не ходи в этот поход, мой лев. Мы же погибнем все.
— Я договорюсь с Гунтрамном, он меня поддержит, — упрямо повторял Хильперик раз за разом.
— Да что ты такое несешь? — взорвалась однажды Фредегонда. — Проснись же, проклятый дурак! Он ведь тебя уже предал! Забыл? Так, предаст еще раз!