ря 1975 года кассационная жалоба была удовлетворена и транссексуалу было отказано в просьбе изменить его гражданский пол в связи все с той же «непреложностью», несмотря на то что заявителю была сделана соответствующая хирургическая операция.
Принцип непреложности гражданского состояния Как долго законодательство может отказываться признавать все более углубленные научные исследования, касающиеся половых различий? Как долго оно будет, принимая во внимание эволюцию взглядов, игнорировать тот факт, что транссексуальность — это исключительная форма экзистенциальной трагедии? Не является ли не только согласие индивида, мужчины или женщины, на хирургическое вмешательство, но и требование его доказательством того, что у индивида есть на то железные основания? Что фундамент идентичности—это в первую очередь убежденность в своей принадлежности к тому или иному полу? Эволюция юридических взглядов прослеживается в деле Надин С.58, которая подала заявление в суд в Нанси и утверждает, что она является мужчиной, в связи с чем просит разрешить ей сменить имя Надин на Мишель. Получив отказ, она подала апелляцию. Суд высшей инстанции признал, что пример Надин С. — «почти идеальная иллюстрация транссексуальности, в чем она была абсолютно убеждена, несмотря на свою анатомию», однако «постановил, что тяжелое психологическое состояние не является основанием для изменений в гражданском состоянии». Надин С. обжаловала и это решение. 30 ноября 1983 года первая гражданская палата апелляционного суда отклонила ее жалобу, потому что, несмотря на операции, которым она подверглась, «заявительница не является мужчиной». Тем не менее отклонение жалобы при всей своей категоричности было составлено так запутанно, что Б. Эдельман, комментируя документ, квалифицировал его как «выжидательную интерпретацию» и сделал вывод, что апелляционный суд оказался между «фактом и правом» и что поэтому нельзя ожидать, что вопрос будет достаточно тщательно изучен, чтобы была возможность оценить его с правовой точки зрения.
Пока суд цеплялся за традиционалистские позиции, другие сферы социальной жизни—наука, самопознание—шли вперед. Гуманитарные науки и фрейдизм по-новому ставили проблему сексуальной идентичности, рассматривая ее как результат действия множества факторов—хромосомного, анатомического, морфологического, психологического. Последний параметр, понимаемый как чувство принадлежности к тому или иному полу, теснит, если не переворачивает, принцип непреложности состояния личности: чувствуя свою принадлежность к другому полу, транссексуал требует не его смены, а коррекции, лишь констатации факта. Принятие концепции сексуальной идентичности объясняет ахронию юридических решений (в лучшей из гипотез пол—это равновесие, гармония между различными элементами, которые его составляют и в которых наличествуют психологический и социологический компоненты). За четыре года до описанного случая, точнее и июля 1979 года, суд в Сент-Этьене постановил, что «транссексуальность не является капризом и что это было доказано серьезными научными исследованиями». 24 ноября 1981 года, за два года до «указа» гражданской палаты кассационного суда, прокурор Республики выразился еще более определенно: «Закон не дает определения понятию пола; принято считать, что это сложный комплекс из разных составляющих—генетических, анатомических, гормональных, психологических, которые в подавляющем большинстве случаев согласуются друг с другом». Однако существует и меньшая часть случаев, и этот фактор побуждает парижский суд присоединиться к точке зрения прокуратуры и постановить, что «заявление транссексуала—это не желание сменить пол, но попытка констатировать, что существует непримиримый разлад между анатомическим и социально-психологическим факторами; что наличие у транссексуала этого необратимого дисбаланса между специфическими элементами пола не дает возможности запретить юридически это вмешательство; что психологическая составляющая в данном случае важнее физической».
Признание синдрома транссексуальности 2 февраля 1983 года, за десять месяцев до «указа», апелляционный суд Ажана признал правоту Анни С, регулярно подававшей апелляцию по поводу решения ажанского суда от 27 августа 1980 года, отклонившего ее заявление о принадлежности к мужскому полу и просьбе внести исправления в ее документы и изменить имя Анни на Ален. Достаточно лишь беглого взгляда на дело Анни С., чтобы оценить всю драму жизни этого человека. 19 февраля 1965 года доктор Боном, которого смущал низкий голос и мужская внешность ребенка, назначил лечение гормонами, чтобы «восстановить баланс». В1971 году психиатр, профессор Горсе, констатирует «мужское строение», объявляет «тревожным» состояние пациентки и предлагает провести хирургические и социальные «исправления». Анни С. последовательно делают двустороннюю мастэктомию и анатомическую коррекцию половых органов. Хирург подтвердил наличие риска самоубийства. Из анкетирования, проведенного судом высшей инстанции, следовало, что истинный пол Анни С. ее окружению неизвестен, в документах органов социальной защиты она числится мужчиной; она многие годы живет супружеской жизнью с женщиной, матерью двоих детей. Новая медицинская экспертиза констатирует наличие мужского хабитуса (борода, низкий голос), имплантацию искусственного полового органа, гипертрофированного клитора, очень маленькой вагины. Эксперты установили, что речь идет о транссексуальности, проявившейся в самом раннем возрасте, и что никакое лечение не поможет изменить представление этого человека о себе как о мужчине. Профессор Клотц подвел черту в этом деле: «Анни С.—мужчина по своему мозгу, несмотря на женскую морфологию и кариотип XX».
Эксперт напоминает историю этого человека: убежденность в собственной точке зрения, отсутствие явлений бреда, стабильная социальная роль мужчины на протяжении десяти лет, признание гетеросексуальной женщиной его мужественности, социальный консенсус.
21 апреля 1983 года суд в Нантере разрешил изменить пол Терезе А., приняв во внимание, что «согласно новым веяниям в юриспруденции принцип непреложности состояния не является помехой для смены пола». По словам мадам Сюттон, зампредседателя парижского суда, с i января 1980 года по ноябрь 1983-го из четырнадцати дел по вопросу смены пола одиннадцать были решены в пользу заявителя, в трех случаях решение было отрицательным, из которых только одно—в связи с непреложностью состояния. По мнению этой чиновницы, эволюция юриспруденции является следствием того, что медицинское начальство убедилось в существовании синдрома транссексуальности, а гуманитарные науки ввели в понятие пола психологические составляющие59. Таким образом, в 1983 году гражданская палата кассационного суда выносила отрицательные решения по вопросам о смене пола, а суды высшей инстанции—положительные. Мы видим, что многоуровневая юридическая машина во Франции очень медлительна и неповоротлива*.
ПОРНОГРАФИЯ, ИЛИ ЗАКАТ ЗАПРЕТНОГО НАСЛАЖДЕНИЯ
Слово «порнография» придумал в 1769 году Ретиф де ла Бре-тонн. Оно обозначает не столько сексуальный акт, сколько акт описываемый и изображаемый, как указывает его этимология (состоит из двух греческих корней: pornê — проститутка,
* В настоящее время во Франции юридическая смена пола—легальная и рутинная процедура. В 2009 году Франция стала первой страной, исключившей транссексуальность из списка заболеваний.—Примеч. ред.
graphê — писать). Подобные свидетельства, конечно же, существовали и раньше, до того как для них появилось специальное слово, потому что даже в пещере Ласко были обнаружены порнографические изображения. Практическая сторона человеческой сексуальности «представлена» чрезвычайно разнообразно, и это выделяет человека из животного мира. Граница между эротикой (допустимым) и порйографией (осуждаемым) очень зыбка: «Что для одних порнография, для других—эротика», — писал Ален Роб-Грийе. Часто эротика оказывается вчерашней порнографией. Благонамеренная публика возмущается волной порнографии, пришедшей к нам с Севера, в частности из этой непонятной французам Швеции, по незнанию принимаемой ими за родину всяких эротических фантазий. Историки настроены скептически. В пуританской Республике Соединенных Провинций Нидерландов Вермеер и Питер де Хох в XVII веке —назовем лишь этих двух художников — любят изображать на своих картинах бордели и сводню. Конечно, они изображают лишь прелюдию—попойку, но на заднем плане содержательница борделя уже расстилает постель. В XVIII веке в Париже в театре показывают пьесу Бакюлара д’Арно «Молофья, или Париж сношающийся» и «Сироп в заднице» Шарля Соле. В начале XIX века в Лондоне на Холивелл-стрит открывается множество специальных магазинов, торгующих непристойной литературой. Ассоциация по борьбе с пороком объявляет крестовый поход против этого квартала с дурной репутацией. Власти реагируют вяло. В 1960-е годы подвергся преследованию издатель Жан-Жак Повер, публиковавший порнографическую литературу, среди прочего — сочинения «божественного маркиза». В1975 году порнографические фильмы и фильмы, пропагандирующие насилие, собираются в одну категорию. Их можно показывать лишь в определенных кинотеатрах, облагаемых исключительным налогом. Между тем из осторожности или из-за проблем с терминологией определения порнографического фильма законодатели не дают, в связи с чем в очередной раз разбираться приходится юристам. Созданная по решению суда Комиссия по нравственности (которую злые языки тут же прозвали Комиссией по цензуре) должна решать, что допустимо, что нет, что можно показывать, что нельзя. Фильмы, «демонстрирующие половой акт без какой-либо иной цели, кроме как показать половой акт», отныне попадают в категорию «X». Отдельные фильмы Контрольная комиссия может полностью запретить, решив, что они «чересчур порнографические или призывающие к насилию», но она никоим образом не выступает против секс-шопов, где все или почти все можно увидеть и купить, потому что вход в эти магазины несовершеннолетним запрещен. В области книгоиздания запрет выражается ссылкой на некое «качество», определения которому нигде не дается. Таким образом Жан-Жак Повер, Эрик Лосфельд, Режин Дефорж почти без проблем издавали свои книги, считавшиеся эротическими, а не порнографическими (а кто же судьи?).