10.
«Открытые архивы»
В связи с чрезвычайной открытостью шведских публичных властей шведское общество — издавна «информационное общество», общество прозрачных связей. Разумеется, информа-* Доносительство играет важную роль и во Франции, но здесь налоговые органы никогда не сообщают через прессу цифры полученных доходов (с местных налогов в городе Мальмё в 1984 году—150 ооо крон, статья в газете Sydsvenska dagbladet).
** Offentlighets Principen.
тизация утвердила этот порядок вещей, создав огромные информационные потоки, в частности между частным сектором и администрацией. Нет больше ни одной страны, в которой бы компьютеры многих страховых компаний функционировали совместно с компьютерами центральных органов записи актов гражданского состояния. Случается и так, что компьютер продавца автомобилей связан с базой индексов автомобильных номеров или что органы государственной власти используют сведения о платежеспособности из частных файлов. С 1974 года информация, хранимая на компьютерах, приравнивается к традиционным документам публичных служб.
Коммуникация между различными именными архивами облегчается благодаря существованию личного идентификационного номера. Уникальные для каждого гражданина номера присваиваются с 1946 года и стали использоваться службами гражданского состояния задолго до появления компьютеров в органах власти. Этот номер включается в большинство шведских именных архивов, публичных и частных. Швеция—первая европейская страна, в которой в 1756 году на государственном уровне была создана служба статистики; здесь также впервые в Европе стало возможным получение любой личной информации по одному номеру.
Если информационные службы делают доступными для государства сведения о гражданах, они, в свою очередь, тоже должны быть прозрачны для граждан. На основании закона об информационных службах, принятого в 1973 году и дополненного в 1982-м, первого подобного закона в западном мире, в частности, создана Информационная инспекция, в обязанности которой входит предоставление именных файлов, обеспечение их безопасности и работа с жалобами по этим вопросам, которые иногда подаются. Особенно затруднительно бывает дать доступ к файлам, содержащим личную информацию, тогда как процесс выдачи прочих справок и документов автоматизирован. В эту категорию данных входят сведения о медицинских и санитарных услугах, об обращении в административные органы, о правонарушениях или же о национальной безопасности и обороне и т.д. Собирать и хранить подобную информацию уполномочены лишь специальные службы. Наконец, любой человек имеет право один раз в год в удобное для себя время получить касающуюся его информацию, хранящуюся в архивах.
Такая информатизация общества может рассматриваться как очень эффективный (если не сказать—опасный) инструмент социального контроля. Многие иностранные наблюдатели увидели здесь подтверждение наступления полицейского государства, «из тени» манипулирующего во всех частных сферах (от здоровья и доходов до профессиональной ситуации и прочего). При этом интересно отметить, что подобная информатизация не вызывает практически никаких возражений в самой Швеции; каждый убежден (возможно, напрасно), что подобная практика никогда не будет направлена против граждан, но, наоборот, существует для их блага. В любом случае этот консенсус свидетельствует о глубоком доверии к государству: в сознании шведов вся система, от каждого индивида до органов власти, вписана в коллективную мораль и, следовательно, подчиняется одним и тем же требованиям.
«Общество лиц»
Не следует, однако, упрощать: шведское общество — это не антигуманное общество а-ля Оруэлл. Парадоксальным образом это общество, состоящее из каталогизированных и пронумерованных индивидов, гораздо в большей мере, чем во Франции, представляет собой общество лиц. Нет ни одной ежедневной газеты, которая не выделяла бы по крайней мере полполосы на публикацию фотографий читателей по случаю их дней рождения, свадьбы, похорон. «Светский дневник» занимает как минимум одну полосу; отсутствие какой-либо социальной дискриминации бросается в глаза. В некрологах описывается карьера как господина Андерсона, Verkställande direkter (директора предприятия), так и господина Свенсона, Taxichaufför (таксиста). Наконец, сообщениям о юбилеях, в частности о таком важном в Швеции, как пятидесятилетие, выделяется в ежедневных газетах по многу строк, а государство дает юбиляру несколько дней отпуска. Такая смесь информатизации и живучих старинных обычаев — одна из наиболее оригинальных и малоизученных специфических черт шведского общества.
«Омбудсмен» и социологические опросы
Что касается коллективных решений, здесь тоже царит прозрачность. Институт омбудсменов—уполномоченных по правам человека—широко известен за границей. В обязанности парламентского омбудсмена (должность которого существует с 1809 года) входят улаживание споров в отношении границ между частным и публичным (в частности, защита «права индивида на тайну»), работа с жалобами, применение санкций к нарушениям законов... или же просто консультации чиновников. Возможно, менее известным, но не менее важным является проведение больших социологических опросов. Эти опросы предшествуют принятию всех законов и проводятся комитетами, в которых заседают представители самых разных политических партий и важнейших групп, эксперты из разных областей (экономисты, социологи и пр.). После слушаний, исследований, даже территориальных опросов выводы экспертов передаются на рассмотрение законодательным службам соответствующих министерств, мнение которых по предлагаемым вопросам также учитывается. Кроме того, каждый гражданин имеет право передать в министерство свою точку зрения по изучаемому вопросу. Таким образом, самые «частные» вопросы-гомосексуальность, проституция, насилие и пр. — становятся предметов больших публичных дискуссий, наравне с установлением цен, видеопродукцией, переводом Библии на шведский или политикой в сфере энергетики.
Подобная процедура, свойственная Швеции, играет основную роль в принятии политических решений и в достижении согласия по обсуждаемым вопросам. Ее существование показывает даже, с одной стороны, как кажущиеся наиболее «частными» темы принимаются во внимание общественными институтами, а с другой — как практически каждый индивид на любом этапе может подключиться к принятию того или иного решения. Здесь выражаются также важнейшие требования коллективной этики: прозрачность процесса принятия решений и достижение согласия по принимаемым мерам.
Государственная церковь
Мало кто знает, что церковь в Швеции государственная и что лютеранство — государственная религия*. Церковь стала действовать как часть государственного аппарата в 1523 году, с началом Реформации. Церковь была инструментом шведской политической унификации, участие в церковных службах рассматривалось как гражданская обязанность. Прочность связей церкви и государства доказывает тот факт, что лишь начиная с i860 года шведы получили возможность покидать лоно церкви. В то время можно было лишь переходить в другую христианскую общину. Это условие было отменено в 1951 году. Тем не менее каждый ребенок, имеющий шведское гражданство, автоматически становится прихожанином церкви, если таковыми являются его мать или отец и если родители от его имени в шестинедельный срок после рождения не откажутся от этого. Таким образом, 87% шведского населения официально относятся к шведской церкви.
Швеция — одна из самых христианских стран и в то же время одна из наиболее секуляризованных. Церковь находится в руках государства, именно государство назначает епископов * Для сравнения: в Италии дела уже обстоят не так!
и частично духовенство*, именно оно определяет уровень их заработной планы, собирает налоги на церковь и т. п. В свою очередь церковь начиная с 1968 года занимается регистрацией актов гражданского состояния, управлением кладбищами и т. п. Тем не менее новый закон от 1992 года передал из рук церкви публичным органам то, что касается'актов гражданского состояния. Несмотря на это, связь между Церковью и государством остается неприкосновенной. Большинство граждан Швеции относятся к каким-либо приходам, и религиозный брак равен перед законом гражданскому.
Институционный характер шведской церкви в глазах населения выражается и в публичном участии в церемониях, которые она организует. Так, около 63% пар заключают брак по религиозным обрядам. Если обряд крещения проходят 73% детей и лишь 56% — конфирмацию в лоне шведской церкви, то похороны в 90% случаев проводятся в церкви. Наконец, некоторое количество членов государственной церкви одновременно принадлежат к одной из «свободных», или «диссидентских», протестантских церквей из евангелистского лютеранского крыла движения духовного пробуждения ( Väckelse rörelser), бывшего особенно активным в начале XIX века. В целом свободные шведские церкви собирают пропорционально больше прихожан, чем в других северных странах.
Формальное присутствие в лоне церкви не может скрыть потерю интереса шведов к религии. Лишь ю% опрошенных заявили, что активно посещают церковь. Зато важной составляющей шведского темперамента является почти метафизическая тревога, глухая и неотступная. Возможно, ада в представлении шведов не существует, но сверхъестественное, без сомнения, присутствует. Чтобы в этом убедиться, достаточно взглянуть на полуязыческие, полурелигиозные праздники,
* Начиная с 1958 года в шведской церкви разрешено посвящать в сан женщин. Сегодня в Швеции насчитывается около трехсот пятидесяти женщин-священников.
которыми полон календарь, или вспомнить о фантастическом мире троллей, который присутствует в фольклоре, литера, туре и кино. Достаточно упомянуть такого по-настоящему шведского писателя, как Пер Лагерквист*, автора «Вараввы» и «Смерти Агасфера», все творчество которого — это долгий и мучительный религиозный поиск. Андре Жид, еще одна мятущаяся душа, писал по поводу «Вараввы», что Лагерквисту удалось «удержаться на канате, натянутом сквозь мрак между реальным миром и миром веры»