Великая хартия вольностей
Однако для своего времени Великая Хартия 1215 года действительно стала передовым документом. На излёте Средневековья она уничтожала его самую неприятную черту – беззаконие. Теперь ни король, ни его чиновники, ни феодалы не могли стоять выше закона, который положил чёткие пределы государственному произволу. Около половины из 63 статей хартии так или иначе касаются денег: если раньше король имел право устанавливать налоги и с удовольствием этим правом пользовался по любому поводу, то теперь никакая подать или повинность не могла взиматься с англичанина по королевской прихоти. Устанавливать налоги получил право только Общий совет – прообраз будущего всемогущего английского парламента. Без позволения Совета король не мог теперь принимать ни одного важного решения. А его госслужащие лишались даже самого святого для чиновника любой эпохи – взяток:
«Ни констебль, ни другой какой-либо наш чиновник не должен брать ни у кого хлеб или другое имущество иначе, как немедленно же уплатив за него деньги».
Отдельно подчёркивалось, что правила хартии будут действовать для всех феодальных властителей королевства – то есть граф и барон на своих землях обязаны были следовать им в отношении своих крестьян так же, как это делает король. А для городов и вовсе устанавливались особые права, оговоренные отдельной статьёй – она действует в Великобритании поныне.
«И город Лондон должен иметь все древние вольности и свободные свои обычаи как на суше, так и на воде. Кроме того, мы желаем и соизволяем, чтобы все другие города, и крепости, и местечки, и порты имели все вольности и свободные свои обычаи».
Права человека – термин, придуманный французами спустя пять столетий, но английская Великая хартия впервые в мире установила их на практике. Как это ни парадоксально, но некоторые из этих прав в нашей стране обосновались лишь совсем недавно. Это, к примеру, право на свободное перемещение и выезд граждан из страны, которое в Англии установлено с 1215 г., а в России, излишне бережно относящейся к своим подданным, впервые появилось только в 1991 г… Кроме того, король снял ограничения на охоту в своих заповедниках – радостная весть для Робина Гуда, который, как известно, немало настрадался от Иоанна и его подчинённых за предшествующие годы в своём Шервудском лесу.
Иоанну Безземельному не везло в жизни, не повезло и после смерти – его по сей день принято считать негативной фигурой английской истории. Но ведь именно он подписал хартию, открывшую путь европейской парламентской демократии. Пусть и под давлением, но именно он поставил свою подпись под манифестом современного гражданского общества. За это ему полагается памятник размером не меньше Статуи Свободы, которая без него, быть может, никогда бы не была воздвигнута.
«Ни один свободный человек не будет арестован или заключен в тюрьму, или лишён владения, или объявлен стоящим вне закона, или изгнан, или каким-либо способом обездолен, и мы не пойдём на него и не пошлём на него иначе, как по законному приговору равных ему и по закону страны».
Правда, сам Иоанн тяжело переживал свой героический подвиг во имя будущих поколений. Ещё накануне подписания хартии он жаловался, что «такие уступки сделают из него, короля, раба!». Как только довольные бароны разъехались из Лондона, развозя по стране копии «Большой Бумаги», король немедленно отказался от исполнения хартии. Опомнившись от изумления, аристократы снова собрали войско, и, захвати они короля вторично, ему бы эту хартию, возможно, вырезали где-нибудь на спине кинжалами. Но тут Иоанну – впервые в жизни – повезло: он заболел и умер от дизентерии в тот самый момент, когда бароны были готовы низложить его.
Великая Хартия вольностей действовала в стране лишь два месяца – с июня по август 1215 года и могла бы стать самым мимолётным законом в истории страны. Но стала самым долгоживущим. Уже в следующем году положения хартии будут подтверждены новым королём Генрихом III и затем многократно будут утверждаться его наследниками. Королевский произвол теперь станет редким явлением в Английском королевстве. Даже когда в XVII в. по всей Европе воцарится абсолютизм и самодержцы будут самоуверенно сыпать афоризмами вроде «Государство – это я», попытка английского короля Карла I последовать их примеру лишит его не только трона, но и головы. А Великая Хартия, в отличие от него, доживёт до наших дней – сегодня частью английской конституции по-прежнему остаются пять её статей, включая и такую:
«Никому не будем продавать права и справедливости, никому не будем отказывать в них или замедлять их».
Документ № 37«Книга о разнообразии мира» (1298 г.)
• первые детальные сведения о Востоке
• катализатор стремления к открытию мира
• рождение европейского ориентализма
14 августа 1291 г. войска крестоносцев покинули крепость Тортозу (тот самый Тартус в Сирии, где сегодня расположена база российского флота), и Крестовые походы завершились поражением Запада. Восток стал для европейцев недосягаемым, но мечты о его богатстве и экзотике только окрепли.
Через четыре года в венецианскую лагуну вошло судно, на котором из своих странствий вернулся купец Марко Поло – именно ему суждено было сделать мечты о Востоке едва ли не основным европейским устремлением позднего Средневековья. Марко уехал из родной Венеции в 17 лет, а вернулся 40-летним, и ему было что рассказать. Он не стал первым европейцем, проникшим в Китай и Индию, но по объёму полученных сведений ему не было равных, и потому «Книга о разнообразии мира», надиктованная им в генуэзской тюрьме в 1298 году и записанная Рустичелло или Рустичано из Пизы, быстро стала бестселлером по всей Европе и разошлась в десятках рукописей (оригинал не сохранился).
Марко отправился на Восток в компании отца и дяди, богатых венецианских купцов, и поначалу тоже интересовался в основном торговлей. Он скрупулёзно записывал ассортимент и цены товаров в каждой области, их качество, расстояние пути между городами. Однако уже вскоре меркантильность была вытеснена любопытством, а прайс-листы уступили место сведениям об истории, политическом устройстве, повседневном быте и животном мире многочисленных стран, через которые двигались или о которых слышали путешественники. Из «Книги о разнообразии мира» европейцы узнали о таких чудесах, как нефть («есть это масло нельзя, а можно жечь и мазать им верблюдов, у которых чесотка»), каменный уголь («выкапывают черные камни в горах, как руду, и горят они, как дрова») и сталь, которую в Европе выплавлять не умели: Марко счёл её особым металлом, добываемым из земли.
Средневековый портрет Марко Поло
При римлянах в Европу свозили много экзотического зверья, но в Средние века об этом порядком подзабыли, так что вид азиатских животных поражал воображение трёх венецианцев. В Юго-Восточной Азии Марко увидел «единорога» (яванский носорог) – видного персонажа европейских романтических легенд, который показался ему на редкость уродливым, а в Китае – крокодила, которого окрестил змеёй с ногами:
«Водятся тут… и превеликие змеи. Всякий, глядя на них, дивится, и препротивно на них смотреть. Вот они какие, толстые да жирные: иной поистине в длину десять шагов, а в обхват десять пядей… Спереди, у головы, у них две ноги, лапы нет, а есть только когти, как у сокола или как у льва. Голова превеликая, а глаза побольше булки. Пасть такая большая, сразу человека может проглотить. Зубы у них большие, и так они велики да крепки, нет ни человека, ни зверя, чтобы их не боялся».
В своих странствиях Поло прошли Палестину, Малую Азию, Междуречье, Персию и через Среднюю Азию вышли в Китай, где Марко Поло надолго обосновался при императорском дворе. В Китае в то время укреплялась монгольская династия Юань, и её первый представитель хан Хубилай был очень заинтересован в сборе сведений о мире – Марко Поло стал для него настоящей находкой. Трудно сказать, какова была роль Поло при императорском дворе – сам он пишет, что работал советником по особым поручениям и даже губернатором одного из городов Китая. Ясно, что ему удалось выучить несколько языков и собрать важные сведения о жизнедеятельности самой могущественной сверхдержавы тогдашнего мира.
В Европе книга Марко Поло вызвала столько же изумления, сколько и недоверия. Если двуногих змей и полосатых львов (тигров по-нашему) ещё можно было представить при некотором напряжении фантазии, то в существование первоклассной, чётко организованной Китайской империи с её огромными городами, просторными улицами, налаженной системой администрации и торговли европейцы того времени поверить были не в силах. Размеры империи Юань превышали площадь всей Западной Европы, в ней печатались бумажные деньги, строились корабли на 600 матросов и функционировали прекрасные дороги, а правительство распределяло помощь беднейшим областям государства. Всё это средневековому европейцу представлялось столь же невероятным, как нам сейчас – межгалактические перемещения. Китайские Ханчжоу и Пекин были крупнейшими городами мира с населением, приближающимся к миллиону, в то время как на узких улочках Венеции проживало в десять раз меньше людей. Одних только жриц любви в Пекине Марко Поло насчитал 20 тысяч (что сравнимо с населением тогдашнего Рима), и делились они на тысячи и сотни, подобно армейским подразделениям:
«Их столько, что и сказать нельзя… Одеваются они очень пышно, употребляют сильные духи… Эти женщины крайне сведущи и опытны в искусстве прельщать мужчин, ласкать их и приспособлять свои речи к разного рода людям, так что иностранцы, раз испытавшие это, остаются как бы околдованными и так очарованы их нежностью и льстивостью, что никогда не могут избавиться от этого впечатления… Когда они возвращаются домой, они говорят, что побывали в небесном городе Кинсай, и только и думают о том часе, когда им можно будет вернуться туда».