Карта странствий Марко Поло
Книга Марко Поло стала краеугольным камнем в представлении европейцев о Востоке, бытующим по сей день. Это край несметных богатств, экзотических зверей и чувственных наслаждений. Такое представление хорошо стыковалось с понятием о библейском рае, расположенном где-то на Востоке и наполненном всяческими чудесами, и античными книгами вроде Геродота (см. Документ № 15) с его золотоносными индийскими муравьями. В своём описании Индии и южных морей Марко много раз упоминает золото и несколько раз – различные виды специй, и пройдёт совсем немного времени, прежде чем европейцы определят для себя главное направление развития науки и техники – Восток, золото, пряности. Европа принялась мучительно вглядываться вдаль из-за стен средневековых замков, благодаря Марко Поло она задалась целью, которой ранее не интересовалась, – открыть мир. Скоро, очень скоро книгу венецианца возьмёт в руки Энрике Мореплаватель (см. Документ № 40), её испишет своими пометками Христофор Колумб (см. Документ № 44). Да, чудесам Марко Поло поверили не все, но проверить его рассказы стало слишком большим искушением для европейцев.
Никто из них не сознается, но и тяга к прекрасным женщинам будет не последним стимулом для Великих географических открытий. Молодой Марко уделяет им чрезвычайно много внимания. С одной стороны, он изумляется распущенности среднеазиатских дам
(«Гостям-иноземцам всегда очень рады; жёнам приказывают исполнять все желания иноземца; сами уйдут по своим делам и дня два-три домой не приходят, а гость там что пожелает, то и делает с женою; спит с нею как бы со своею женою; поживает в своё удовольствие… Жёны и красивы, и веселы, и любят потешиться»),
с другой – восхищается скромным нравом китайских девушек, столь непохожих на фривольных европейских девиц с их вечной тягой к феминизму:
«Они не предаются шумным и неприличным развлечениям; они не танцуют; они никому не докучают; девушка никогда не стоит у окна, чтобы разглядывать лица прохожих или выставлять напоказ своё собственное лицо. Они не прислушиваются привычным ухом к непристойным речам и не посещают празднеств или мест увеселений».
Марко Поло не обошёл вниманием и Русь, причём наряду со стандартным упоминанием о невыносимом холоде одна из редакций рукописи приводит шокирующие подробности о жизни наших предков, которые вы не найдёте в большинстве русских переводов «Книги»:
«Они делают превосходный напиток из мёда и проса, который называется пивом: чтобы пить его, устраивают большие попойки… Мужчины и женщины часто собираются в большом числе, … мужья приводят с собой жен и детей. Каждая компания выбирает царя или вождя и устанавливает правила: если, например, кто произнесёт непристойное слово или как-либо нарушит правила, он должен быть наказан за это избранным царём… Такие попойки они называют straviza [здравица]. Вечером трактирщики подводят счёт выпитому количеству пива, и каждый уплачивает за свою долю… Случается, что во время этих здравиц или попоек пьющие берут взаймы у иноземных купцов из Хазарии или Судака, или из других соседних стран и отдают в залог своих детей».
Сложно сказать, насколько верны сведения о продаже детей за выпивку, как и многие другие удивительные подробности книги Марко Поло. Некоторые учёные и вовсе считали его труд фальшивкой. Но как бы там ни было, он приоткрыл человечеству дверь к глобализации, и закрыть её уже не получится.
«Нет человека, кто лучше его умел бы правду рассказать, а всё-таки чудеса тут такие, что подивятся те, кто станет слушать».
Документ № 38«Божественная комедия» (1321 г.)
• рождение Возрождения
• энциклопедия Средневековья
• литературный итальянский язык
Цивилизация – как бесконечно высокое здание, которое человечество строит из поколения в поколение. Каждый из нас участвует в этом строительстве – кому-то достаточно вложить песчинку, кому-то удастся более весомый вклад. Но каждый кирпич науки, культуры, технологии покоится на нескольких предыдущих, больших и маленьких, и не существует без своих предшественников. Открытие огня привело к металлургии, обработка металла – к строительству станка, а станок – к рождению iPhone. Без «Эпоса о Гильгамеше» не было бы «Илиады», без «Илиады» не родились бы труды Аристотеля, а без них Данте Алигьери не смог бы написать свою «Божественную комедию», ставшую катехизисом европейского Возрождения и определившую развитие мировой литературы на века вперёд. Данте, безусловно, притащил к зданию цивилизации один из самых массивных кирпичей. Но частью этого здания он стал потому, что покоится на десятках более ранних.
При первом прочтении (если на него хватит сил – текст превышает 4000 стихов) «Божественная комедия» кажется оригинальным фельетоном на злобу дня. Автор попадает в загробный мир и встречает там сотни своих знакомых, которым с удовольствием перемывает кости (иногда в буквальном смысле слова). Книга разделена на три кантики (раздела): в «Чистилище» и «Рай» автор поместил своих друзей и политических кумиров, а в «Аду» со вкусом проехался по всем личным и политическим противникам. В подлунном мире Данте был политиком, но карьера у него не сложилась, зато в потустороннем он сумел отыграться по полной программе.
Однако «Божественная комедия» гораздо шире, чем просто перечисление десятков давно ушедших в небытие имён. Это энциклопедия научных и культурных знаний своего времени. Для того, чтобы понять, как думали, о чём говорили и чем жили люди на стыке Средних веков и Ренессанса, «Божественной комедии» вполне достаточно. Здесь собраны все основные идеи Средневековья – в том числе схоластика, религиозный мистицизм, нумерология, труды Отцов церкви, страх Апокалипсиса и мечты о небесном Иерусалиме. Всё то, что уйдёт вместе со Средневековьем. Именно Данте и закрыл этот занавес.
«Карта ада», иллюстрация Боттичелли к поэме Данте
«Уже луна у наших ног плывёт;
Недолгий срок осталось нам скитаться,
И впереди тебя другое ждёт».
В поэме можно найти космологию Аристотеля и астрономию арабских учёных, философию Платона и теологию Фомы Аквинского, оптику Бэкона и физику Пифагора. Общее число античных авторов, чьи труды привлекаются к поэме, превышает сотню. Античность вообще является эталоном для Данте: в Древнем Риме он видит модель для подражания, а по загробному миру бродит в компании римского поэта Вергилия, которого называет «больше, чем отцом» (в Средневековье это выглядело натуральным святотатством). Мода на Античность станет главным трендом наступающего Возрождения, и во многом именно с подачи Данте. А вторая волна этой моды – европейский классицизм XVIII в. – сделает Данте вечным классиком.
Идеализация античного (языческого!) мира не могла понравиться церкви, ещё недавно всесильной владычице европейских умов. Но к началу XIV в. папы растеряли свой престиж и политический вес (и даже перестали быть римскими, переселившись во французский Авиньон), так что Данте мог позволить себе поместить недавно почившего папу Бонифация VIII в один из самых глубоких кругов ада: в иные времена поэтов за такие шутки в костёр кидали. Комедия, конечно, божественная, но главным вдохновением её всё-таки является человеческое чувство – любовь Данте к подруге детства Беатриче Портинари, которая на Земле так и не осуществилась. Человек и его чувства превыше всего, человек выше пап и императоров. Этот гуманизм Возрождения вкупе с критикой папского духовенства спустя пару веков сделает Данте кумиром протестантов, которые будут цитировать его как первого борца с засильем католической Инквизиции.
«Свободен, прям и здрав твой дух; во всём
Судья ты сам; я над самим тобою
Тебя венчаю митрой и венцом».
Впрочем, в католицизм Данте внёс вклад не меньший, чем в литературу. Именно благодаря ему католическая церковь канонизировала концепцию чистилища, где души умерших очищаются от грехов. Идея чистилища была придумана ещё на заре христианства, но только в 1439 г. оно стало догмой в богословии – не в последнюю очередь благодаря живому описанию во второй кантике «Божественной комедии».
Но главная ценность «Комедии» – её язык. Данте Алигьери не зря считается отцом итальянского литературного языка: до него республики и герцогства говорили и писали на своих говорах. Пусть столицей объединённой Италии суждено было стать Риму, но именно флорентийский диалект Данте сегодня изучается в школах и звучит из динамиков. Данте намеренно не стал писать свою поэму по-латыни, на книжном языке своего времени. Он был патриотом единой Италии и как политик сделал немало для осуществления этого замысла, а на его родине многие и сегодня считают «Комедию» политическим манифестом:
«Италия, раба, скорбей очаг,
В великой буре судно без кормила,
Не госпожа народов, а кабак!»
Но хотя объединить Италию ему было не суждено (мечта Алигьери сбудется только спустя 650 лет), итальянский язык он объединить сумел. Кстати, первой отпечатанной книгой на итальянском в 1472 г. станет именно «Божественная комедия».
Популярность Данте сделала его иконой ещё при жизни, а его путешествие в загробный мир читалось современниками так живо, что некоторые верили: он и правда побывал в аду, в чистилище и в раю. Говорят, что женщины Вероны, встречая культового поэта на улицах города, говорили, что его смуглое лицо «потемнело от жара преисподней, а борода опалена адским пламенем». Сам автор оценивал себя весьма адекватно: в «Комедии» он поместил свою персону в один ряд с великими поэтами прошлого – Гомером, Горацием и Вергилием.
Потомки согласятся с ним. Влияние Данте в европейской литературе не сравнить ни с кем иным. По его колее проедут Чосер и Петрарка, Блок и Ахматова. Шекспир позаимствует у него своих Монтекки и Капулетти, а Рафаэль и Боттичелли изобразят сцены из его «Комедии» на сводах соборов. Пушкин будет подражать ему, а Гоголь вздумает написать равнозначную Данте комедию о российской действительности – тоже в трёх томах. Впрочем, с такой действительностью неизбежно мог получиться только «Ад»: первый том поэмы «Мёртвые души» остался и последним, а российское чистилище и тем более российский рай даже Гоголю не под силу было вообразить.