Я ахнула, радуясь за него:
– В Польшу? Он хочет забрать вас в Польшу? Как чудесно. Мне страшно хочется повидать мир.
Гриппи поджал губы и наморщил лоб, словно показывая, что ему это вовсе не кажется чудесным.
– Вы не хотите увидеть мир? – спросила я. – Оказаться в новых местах?
– Я хочу увидеть свой мир. Америку. Ведь война из-за этого и началась, так? Из-за этой земли. – Он указал на дорогу, по которой мы ехали. – Я не хочу отправляться в Польшу. Хочу вернуться домой. И я, и генерал Патерсон. Он ведь юрист. Он меня обучал. Даже дал свои книги, из Йеля. Я умею читать. Может, и я стану юристом. Буду знать свои права. Изучу законы.
Интересно, подумала я, сможет ли генерал обучить и меня и даст ли мне Гриппи почитать его книги. А он продолжал:
– Британцы объявили всем африканцам, что, мол, если мы будем сражаться на их стороне, они дадут нам свободу, когда закончится война. Но они обещают то, чего не смогут дать. А что, если они проиграют? Что тогда? Нам придется сражаться против своих же соседей? Может, даже убить парочку? Нет, я не поеду ни в Польшу, ни в Англию, когда все закончится. Я останусь здесь. Тут жизнь лучше, чем все, что они обещают. Они не могут дать мне того, что уже даровано Богом.
– Определенные неотчуждаемые права, – вмешалась я и кивнула.
– Именно так. Я свободный человек. Я родился свободным в Массачусетсе. И свободным умру в Массачусетсе. Когда все это завершится, я вернусь назад, в Стокбридж.
– Это ведь неподалеку от Ленокса? Где дом генерала?
– Именно так. У меня там есть акр земли. Я прикуплю еще. Построю дом. Подыщу женщину, на которую мне приятно будет смотреть. Такую, которой приятно будет смотреть на меня. Заведу ребятишек.
– Я тоже, – сказала я невпопад. Я все еще думала о его словах насчет того, что он родился свободным и свободным умрет, но Гриппи расхохотался так, что от смеха заходили ходуном его плечи и грудь.
– Слышали, генерал? Милашка хочет завести женщину и нарожать ребятишек. – Гриппи всегда называл меня Милашкой.
Генерал Патерсон и полковник Костюшко перестали беседовать и оглянулись на нас. Я понурилась, мечтая лишь об одном – чтобы Гриппи умолк.
– Так что же, у тебя есть девчонка в… откуда ты бишь родом? – спросил Гриппи, по-прежнему широко улыбаясь.
Я пропустила часть вопроса мимо ушей:
– Нет у меня никакой девчонки.
– А я думаю, что ты, Милашка, врешь. Щеки у тебя покраснели, и моргаешь ты так, словно у тебя очень даже на уме какая-то девушка.
– Жить свободным и умереть свободным. Как вы и сказали. Вот чего я хочу. Вот почему я здесь.
– Что ж. Ясно. Ну, знаешь… для белого парня вроде тебя… это не трудно, если только ты не помрешь от голода или скуки. Мне кажется, война скоро закончится.
– Я не родился свободным.
Он нахмурился:
– Нет?
– Нет.
– И что это значит?
Я не могла заявить, что родилась девочкой. Вместо этого я сказала другую правду.
– Меня отдали в услужение еще ребенком, – призналась я.
Полковник Костюшко указывал на редут, генерал Патерсон согласно кивал.
– Ты еще ребенок, – парировал Гриппи. – Ты что, все еще служишь?
Я помотала головой, но он мне не поверил.
– Ты сбежал?
Так и было, хотя и не в том смысле, который он вкладывал в эти слова.
– Все мы откуда-то бежим, правда? – сказала я. – Но нет… я никому не принадлежу. И ничего не должен. И никто не ищет меня. – Возможно, последнее не соответствовало правде, но я искренне надеялась, что это так.
Ближе к концу дня, когда мы подъезжали к посту в Пикскильской лощине, навстречу нам кто-то выехал. Он был еще ярдах в ста, но я уже угадала в нем полковника Спроута. Он звонко приветствовал генерала и кивнул полковнику Костюшко. На мгновение его взгляд задержался на мне, и я затаила дыхание, но он лишь поприветствовал меня, обратившись по имени, и похвалил за решительность и хладнокровие во время стычки в Тарритауне.
– Рядовой Шертлифф – мой новый адъютант, полковник Спроут, – сказал генерал.
– Вы мне кажетесь знакомым, Шертлифф. В Тонтоне есть Шертлиффы. Быть может, я знаком с вашей семьей?
– Не знаю, сэр. Даже я не знаком со своей семьей. Но я родом не из Тонтона.
По большей части это была правда, и слова легко скатились у меня с языка. Спроут кивнул и тут же забыл обо мне. Двигаясь рядом с генералом, он тихо сообщил ему что-то, от чего генерал резко расправил плечи и окинул окрестности острым взглядом.
– Мы получили сведения о складе продовольствия близ Истчестера, в подземных пещерах. Человек, который о них рассказал, утверждает, что там лежат припасы, которые так и не добрались до нас в августе прошлого года.
– Пещеры? Похоже на ловушку.
Полковник Спроут пожал плечами:
– Я решил так же. Но я верю источнику. Он сказал, мало кто знает, что продовольствие там, и его не слишком-то стерегут.
– Он утверждает, что сам был внутри?
– Да, сэр. За входом приглядывают два брата, еще мальчишки. Они не поняли, что он не из бандитов, которые их там поставили. Он велел провести его внутрь, и они так и сделали.
– Кто им платит?
– Не знаю. Но не кто-то из наших. Думаю, что людей из отряда, который мы считаем пропавшим без вести, подкупили и уговорили дезертировать. Или они мертвы. Я бы сказал, скорее мертвы. Делэнси не платит за то, что может забрать просто так.
– Это точно.
– Тот человек говорит, там полно провизии. Вино. Бочки муки. Бобы. Рис. Картофель. Патока. Сало. Банки с фруктами. К балке на потолке подвешены окорока.
– Сколько возов?
Спроут шумно выдохнул и покачал головой:
– Он считает, что одних только бочек там столько, что они заполнят целую баржу.
– Что вы предлагаете делать?
– Мы все заберем, сэр.
– Как только к Истчестеру двинутся войска или возы, они сразу поймут. В нейтральной зоне секретов нет.
– Верно. Но если мы вышлем туда бригаду, они не сумеют нас остановить.
– Если только не узнают заранее и не перевезут припасы в другое место.
Спроут поскреб голову:
– Генерал, нам нужен этот провиант. Никто не знает об этом лучше, чем вы. Мои люди всю зиму получали половину пайка. Мы залегли на дно. Не ходили в разведку, не тренировались, не стреляли. Так что нам теперь надо не слишком много, но так продолжаться не может.
– Я знаю.
– Делэнси не ответил за нападение в Тарритауне. Я бы очень хотел заполучить его запасы.
– Сколько миль дотуда и обратно? – спросил генерал Патерсон.
– Тридцать миль. Может, чуть меньше. Около десяти от Уайт-Плейнс.
– Выезжаем завтра на рассвете. Я поеду с вами.
– Вы, генерал? – Спроут был потрясен.
– Я не могу разработать план, если не знаю деталей. Мне нужно увидеть, где хранят провиант, сколько людей и возов потребуется, чтобы все увезти, и стоит ли это предприятие риска, которому подвергнутся солдаты, если мой план провалится и начнется перестрелка.
Спроут медленно кивнул, и его резкие черты озарила улыбка:
– Я буду готов.
Глава 16Ради обеспечения этих прав
Мы уже ехали в направлении Уайт-Плейнс, когда небо снова натянуло на себя темное одеяло. Спроут выбрал для вылазки нескольких доверенных людей, в том числе и лазутчика, который принес ему сведения о складе припасов. Я заметила солдат, которых уже видела в Тарритауне, но имен их не знала. Костюшко остался в Пикскилле, а Гриппи, который увязался с нами, соблазнившись разговорами о сокровищах и пещерах, теперь недоверчиво поглядывал на низко висевшие облака. Вдруг похолодало – словно недавняя весенняя оттепель спохватилась и отступила.
– Вам кажется, будет снег? – с тревогой спросил Агриппа. – Я ненавижу холод. Еще больше ненавижу мерзнуть, когда еду верхом, а мерзнуть, проезжая по вражеской территории, я просто терпеть не могу.
– Если все так, как нам сообщили, ты привезешь с собой в Уэст-Пойнт окорок, – пообещал генерал Патерсон. – Попросишь миссис Аллен приготовить его и съешь все до последнего кусочка.
– Я потребую, чтобы вы выполнили это обещание.
– Я человек слова, – отвечал генерал.
Гриппи кивнул и расплылся в улыбке:
– Это точно, так что пусть там и правда окажутся окорока. Милашке тоже выдадим провиант. Надо его подкормить.
Дорога была спокойной, мы быстро двигались вперед под темневшими облаками, не теряя бдительности и объезжая известные нам заставы и поселения. Лазутчик, которого звали Уиллиби, хорошо знал эти места. Когда он предложил остановиться и подождать, пока они со Спроутом проедут вперед и проверят, охраняют ли склад, мы согласились, спешились у ручья, который струился среди деревьев, и позволили лошадям напиться и отдохнуть. Ждать нам пришлось недолго: вскоре вернулся Спроут, он ликовал.
– Не знаю, в чем дело, может, буря надвигается, но караульных там нет. Вход напоминает расселину, и его нелегко заметить. Но внутри все так, как он говорил. Я взглянул мельком, но на бочках клеймо Континентальной армии. Там их не меньше ста с бобами и солониной, а еще мука, сало, масло, патока и все остальное.
Спроут приказал пятерым солдатам остаться при лошадях, еще пятерых оставил у входа в пещеру, а остальные прошли внутрь. Уиллиби ждал с фонарем в руках. Рюкзак у него едва не лопался по швам. Спроут ничего не сказал, и я решила, что лазутчику тоже пообещали окорок… и все, что он пожелает.
Снаружи пещера казалась небольшой, а проход в нее был низким, в мой рост, и шириной не превышал размаха моих рук. Генерал Патерсон и Спроут пригнули головы, но уже через десяток футов узкий лаз сменился просторным залом, до отказа набитым продовольствием.
– Как только они втащили это сюда и никто ничего не заметил? – изумился Гриппи. – И как мы собираемся все вынести?
– Они устроили диверсию, – ответил Патерсон. – Вот ради чего они затеяли стычку в Тарритауне. Одни сражались, а другие грабили проходившие мимо обозы с припасами. Они просто выгрузили бочки…