История Деборы Самсон — страница 40 из 69

– Мне так жаль, генерал.

– И мне, – пробормотал он.

– Держитесь, сэр. Мы скоро доберемся. Очень скоро.

Я соврала. Нас ждали долгие мили пути.

– Главное, не молчи, Роб. Продолжай говорить.

Он назвал меня Робом, и это придало мне сил, словно братья вдруг оказались рядом и стали меня подзадоривать.

Я начала пересказывать по памяти все, что помнила наизусть, извлекая из тайников разума слова, притчи, строки из катехизисов и сцены из «Венецианского купца», лишь бы удержать нас обоих в седле. Генерал бормотал и качался из стороны в сторону, но и ему, и мне чудом удавалось усидеть.

Мы прибыли в Пикскильскую лощину незадолго до того, как сгустились сумерки. Нас окликнул часовой – он узнал коня генерала прежде, чем понял, кто мы такие. Затрубил горн, послышался топот, и к нам подбежали пара десятков солдат. Впереди всех спешил Гриппи.

– Благодарение Господу, – выдохнул генерал. – Это ты, Агриппа?

– Это я, сэр. Это я. Слава Богу.

– Я боялся, что больше не увижу тебя, друг мой. – Генерал покачивался в седле, но улыбался, а у меня по щекам потекли слезы.

Я тоже боялась худшего и потому при виде Агриппы Халла, целого и невредимого, лишилась последних крупиц самообладания.

– Генералу Патерсону нужна помощь, – проговорила я, пытаясь вытереть слезы о его склоненную спину. – Он ранен.

К нам протянулись руки, готовые помочь нам слезть, но я вдруг почувствовала, что не могу выпустить генерала, – от напряжения у меня свело пальцы.

– Отпусти, Милашка, – потребовал Гриппи.

Но я лишь беспомощно помотала головой:

– Не могу.

Генерал расцепил мои руки, и я соскользнула с коня, стараясь приземлиться на здоровую ногу, но упала на землю как подкошенная.

– Позовите доктора Тэтчера! – крикнул Гриппи.

– Со мной все в порядке, – возразила я, но не стала противиться, когда он помог мне подняться. – Займитесь генералом. Я просто устал.

– Ты хорошо справился, Милашка. Ты молодец, – пробормотал Гриппи, удерживая меня.

Патерсон сумел устоять на ногах, когда его спустили с коня. Я обхватила его за пояс с одной стороны, Гриппи – с другой, и, пока мы брели по направлению к госпиталю, Гриппи рассказал обо всем, что мы пропустили.

Глава 18Согласие управляемых

Доктор Тэтчер осмотрел зрачки генерала, промыл рану у него на голове и объявил, что ему нужно принимать тонизирующее средство от головной боли и для этого кто-то должен будить его каждый час.

– Рана немного припухла, генерал, тут нет сомнений. Но, если не брать во внимание головную боль и интересного вида шрам, вы полностью поправитесь.

Я стояла у двери, желая помочь и мечтая остаться наедине с собой. Гриппи ушел добыть нам ужин и позаботиться о коне, оказавшемся настоящим героем дня. Гриппи был внимателен и сразу заметил мое состояние. Мне непременно требовалось вымыться до его возвращения.

– Рядовому Шертлиффу нужна помощь, – объявил генерал, указав на меня.

Если бы я стала возражать, привлекла бы больше внимания. Так что я молча подчинилась и, когда доктор меня подозвал, села, куда он велел, и стянула чулок, как делала прежде.

Доктор Тэтчер промыл рану, объявил, что мне повезло, и наложил густую мазь на борозду, которую пуля оставила на голени.

– У тебя на штанах дыра размером с пулю, и ты весь в крови, от пояса до ступни. – Он смотрел на мое бедро.

– Это кровь генерала, сэр, а дыра на штанах не от пули. Я порвал штаны по пути сюда.

Он мрачно хмыкнул и перевязал мне ногу:

– Адъютант генерала должен выглядеть безупречно. Немедленно приведи себя в должный вид.

Патерсон усмехнулся:

– Полегче, Тэтчер. У парня были заботы поважнее рваной формы.

– Им нельзя потакать, Патерсон. Вы знаете это лучше, чем я.

– У меня в седельных сумках есть сменная одежда. Гриппи принесет сумки и подберет Шертлиффу что-нибудь подходящее, – сказал генерал. – Мой адъютант заслужил благодарность, а не выговор.

Мой конь пропал, и седло тоже, а с ним все, что было в седельных сумках, но я ничего не могла с этим поделать. Мне приходилось тревожиться о другом.

– Доктор Тэтчер, могу ли я получить еще одну повязку? – спросила я.

– Зачем это? – нахмурился он. Когда он смотрел на меня вот так, очень напоминал свою тетушку.

– Мне бы хотелось вымыться, сэр, и я боюсь, что намочу повязку.

– Перевязочных материалов не хватает, рядовой.

– Да Бога ради, Тэтчер! – вспылил генерал.

– Я скоро вернусь и проверю вас, Патерсон. Можете оба заночевать в госпитале. – Он указал на пару пустых коек у стены и взглянул на меня. – Не забывай будить его каждый час.

Я проковыляла в пустую комнату, прихватив с собой ведро воды, заперла дверь, разделась догола, вымылась как можно тщательнее, втерла еще немного Мэггиной мази в уродливое отверстие у себя в бедре и плотно перевязала рану, моля, чтобы Господь мне помог и чтобы Он излечил генерала. Напоследок я воспользовалась ведром вместо ночного горшка, выплеснула содержимое за окно и собралась с духом, решив, что буду готова ко всему.

* * *

Генерал спал, а Агриппа вернулся и принес нам чистую одежду. Я перепугалась, понимая, что не смогу переодеться в другой комнате – мужчинам для подобных дел не требуется уединение, – но Агриппа почти сразу ушел, а я поскорее сменила перепачканную рубаху, надела не подходившие мне по размеру штаны и сильнее затянула пояс. Я придвинула вторую койку ближе к той, на которой спал генерал, чтобы ночью мне проще было дотянуться до него и разбудить.

– Не тревожься, солдат. Я за ним пригляжу. А ты отдохни, – сказал Гриппи, вновь входя в комнату. В одной руке он держал бутыль рома, другой тащил за собой неизвестно откуда взявшееся кресло-качалку.

– Доктор Тэтчер велел мне будить его каждый час, – возразила я.

– Знаю. Но тебе куда хуже, чем ты говоришь, и поэтому ты отдохнешь, а я посижу вот здесь.

Я отпила хороший глоток из бутыли, которую он мне протянул, надеясь, что ром успокоит боль, отдала ее обратно и, едва сдержав стон, опустилась на койку.

– Не давай ему спать слишком долго, Гриппи! – взмолилась я. – Я так боялся, что он вообще не проснется.

– Я за ним пригляжу. А ты ляг, – сказал Гриппи и поставил на пол бутыль. Накрыл генерала одеялом, а другое одеяло передал мне. – Ты хорошо позаботился о нем, Милашка, и я этого не забуду. Я смотрю за своими. Тебе больше нечего бояться.

Он принялся раскачиваться в кресле, и его присутствие и тяжелое, медленное кряхтение кресла-качалки успокоили меня больше, чем ром. От его добрых слов у меня заболело горло и дрогнуло сердце, но я постаралась сдержаться, и мой голос остался твердым, а глаза – сухими.

– Спасибо, Гриппи. Но я не боюсь. – Не в том смысле, который он в это вкладывал. Не так, как боялись другие.

– Нет? – тихо спросил он. – А я думаю, боишься. И потому так стараешься. Я в жизни не видел, чтобы кто-то так чертовски старался, как ты. И это замечаю не только я. Твоя репутация бежит впереди тебя, Милашка. Мы в Красном доме знали о тебе еще до того, как ты к нам попал. Ты куда сложнее, чем может показаться на первый взгляд.

– Я не боюсь, – повторила я, уже засыпая. Я так устала, что не могла больше испытывать страх. – Но я тоже смотрю за своими. Просто… у меня никого не осталось. Почти все, кто мне дорог… здесь.

– И потому ты боишься. Понимаю. Боишься потерять тех, кто остался. – И он присвистнул, будто подтверждая, что раскусил меня. – Но теперь ты один из нас, – продолжал он, потрепав меня по руке. Я невольно дернулась от его прикосновения, и он, заметив это, шикнул, словно и это ему было понятно. – Мы с генералом о тебе позаботимся.

Пожалуй, он и правда меня раскусил – в определенном смысле. Я больше страшилась лишиться своего места, чем жизни. Но теперь, когда рядом сидел Гриппи, меня не пугало ни то ни другое, и потому я закрыла глаза и сдала пост, предоставив ему право следить за генералом.

* * *

Агриппа и полковник Эбенезер Спроут вернулись к своим раньше, чем мы. Люди полковника сумели остановить тех, кто в нас стрелял: двоих убили, остальных взяли в плен. Напавшие на нас утверждали, что сочли нас лоялистами, но Спроут им не поверил и довел под дулом пистолета до самой Пикскильской лощины, а потом бросил в тюрьму. Когда перестрелка окончилась, они вернулись за нами с генералом, но никого не нашли, и они не имели ни малейшего представления, живы ли мы, в плену или где-то прячемся.

Полковник Спроут радовался нашему возвращению почти так же, как Агриппа. Услышав о том, что с нами произошло, он тихо, задумчиво присвистнул:

– Йерун Ван Тассел с самого начала был нам как бельмо на глазу. Повезло, что вы сумели оттуда выбраться. Он бы без сомнений передал вас Делэнси при первой возможности и даже выкупа не попросил. Не удивлюсь, если он помог перехватить обозы с провизией. Та пещера находится на его земле. Если мы хотим завладеть припасами, нужно действовать быстро.

Мы не сразу вернулись в Уэст-Пойнт. Сначала генерал Патерсон приказал погрузить на две шхуны дюжину тачек и пятьдесят солдат. Шхуны спустились вниз по реке, бросили якорь в Истчестере и опустошили склад, из-за которого мы чуть не погибли. Полковник Спроут сам отобрал солдат и руководил ими. Все прошло как по маслу, и спустя три дня провизию выгружали в Уэст-Пойнте.

Здравый Смысл так и не нашелся, и мне подыскали другого коня – старого, с провислой спиной, так что переход обратно в Уэст-Пойнт продлился целую вечность. Но ни я, ни генерал не были в состоянии ехать быстрее. Доктор Тэтчер хотел просверлить в черепе генерала небольшое отверстие и убедиться, что у него нет мозгового кровотечения, но Патерсон отказался от этого предложения. Он настоял, чтобы доктор снова осмотрел мою ногу; Тэтчер ощупал ее и объявил, что с ней все в порядке, но предложил сделать мне кровопускание – на случай, если я хочу вытянуть из раны ядовитые жидкос