Перейдем к аборигенам острова Формоза. Среди тамошних племен существуют большие различия в характере и образе жизни. Одни добры и кротки, другие свирепы и безжалостны. Некоторые кормятся земледелием и другими занятиями, свойственными миролюбивым сообществам; другие племена, как, например, сун-мянь или ху-лу, самые дикие из этих кланов, живут охотой и грабежом. Некоторые племена занимаются производством и окраской ткани. Я располагаю образцом их изделий. Это кусок очень прочного льняного полотна. Единственная часть тела, которую прикрывают мужчины-дикари на севере Формозы – это чресла, а женщины – грудь. Более дикие племена (среди которых наиболее известны своей жестокостью мао-тоу) люто ненавидят китайцев, да и вообще всех иностранцев, убивая всех, кто имел несчастье попасть к ним в руки.
Два племени, составляющие туземное население острова Хайнань, живут в областях Цюнчжоу, Ячжоу и Даньчжоу. Одно из них называется шан-ли (шан-лай), или уединенное племя; утверждают, что эти люди неповоротливы, глупы и необразованны. Как бы то ни было, по рассказам, они весьма усердные, хотя и невежественные земледельцы. Бывший кантонский генерал-губернатор по имени Лу Гуань проявил большое внимание к благосостоянию этого племени и велел людям, сведущим в агрономии, научить их возделывать землю с большей выгодой. По предложению Лу Гуаня они обратили большее внимание на ирригацию. Люди из этого племени редко уходят из горных твердынь, по большей части они живут в своих пещерах.
Другое племя известно как шу-ли, или дерзкое племя. Его представители имеют репутацию, возможно, самых ловких воров. Одновремя между аборигенами и китайцами был большой разлад; в настоящее время китайцы наводнили почти весь остров. На тринадцатом году правления императора Даогуана племя шу-ли начало жестокую войну против китайского населения Хайнаня. Передают, что ее причиной послужило настойчивое желание китайцев ходить в горы, чтобы рубить лес, который аборигены считали своей собственностью. Когда китайцы победили в этой войне, император, дабы по возможности предотвратить волнения в будущем, назначил править каждым племенем высокопоставленного чиновника, или магистрата. Многие из наиболее доброжелательно настроенных представителей племен поступили на военную службу под императорскими знаменами и обещали приложить все силы, чтобы помогать магистрату в поддержании спокойствия и порядка. В то же время, чтобы аборигены и китайцы контактировали как можно реже, законом было определено, что аборигены не должны уходить за границы своего уезда, причем любое нарушение должно сурово караться. Чтобы они могли свободно торговать на рынках, было приказано, по крайней мере в области Даньчжоу, для племени шу-ли открыть несколько торжищ – в Синьине, Наньтуне и Динъане. Было установлено также, чтобы эти ярмарки открывались одновременно и работали в течение пяти дней подряд. Строгость закона, установленного в то время, была необходима, чтобы предотвратить восстания диких племен; согласно ему каждый, кто являлся на ярмарку, должен был зарегистрироваться в специальной конторе. Во время работы ярмарки неподалеку, в казармах, были расквартированы солдаты, вооруженные копьями. Ярмарка закрывается, только когда все туземцы возвращаются домой. В конце каждого года, когда туземным племенам почти нечем заняться, над ними усиливают надзор. Для этого, насколько мне известно, вооружают пять рот китайских ополченцев, или храбрецов. Чтобы покрыть расходы на их содержание в зимние месяцы, на пятнадцатом году правления Даогуана двадцать тысяч долларов были помещены под высокий процент в некоторые ломбарды, находящиеся в уездах Паньюй и Наньхай. В день ополченцу выплачивают не более сорока медных монет, а офицеру – не более пятисот. Поскольку туземные племена должны платить земельный налог, можно было бы ожидать, что ополченцам и офицерам станут платить больше, но земли, где живут эти племена, как правило, неплодородны, и, несомненно, туземцы часто оказываются неплательщиками. Во всяком случае, они очень бедны, поскольку есть закон, разрешающий китайской администрации во время каждого посева ссужать жителям определенное количество риса. Этот заем аборигены по возможности возвращают правительству, но на него не начисляются проценты.
Китайское правительство постановило, что на стенах общинного здания в каждой деревне, где живут туземцы, на почетном месте должен висеть такой кодекс:
1. Старейшины каждого туземного племени, и только они, должны собирать с туземцев и выплачивать мандаринам земельный налог, следующий от них императорскому правительству.
2. Если кто-либо, принадлежащий к туземному племени, нарушит закон, он (они) подлежит задержанию стражниками или солдатами, которые надзирают за туземцами по приказу правительства.
3. Китаец ни в коем случае не должен одалживать денег туземцам.
4. При продаже вещей туземцам китаец не должен просить за них чрезмерную цену.
5. Туземцам категорически запрещается иметь огнестрельное оружие.
6. Кузнецы, в отношении которых станет известно, что они изготовляют огнестрельное оружие для туземцев, будут сурово наказаны.
7. Над дверями дома каждого туземного домовладельца должно быть вывешено уведомление о том, что здесь не предоставляют ночлега чужеземцам и гостям.
8. Все туземцы, сбивающиеся в шайки, для того чтобы грабить соседей, будут сурово наказаны.
9. Туземным старейшинам, или правителям, вменяется в обязанность следить за тем, чтобы их подопечные постоянно обучались обращаться с плугом, валить лес и т. д.
10. Все туземцы, находящиеся под защитой императора Китая, должны отказаться от своих грубых украшений, обрить голову и принять платье, нравы и обычаи китайцев.
11. Любой китаец, убивший туземца, не подчинившегося предыдущему пункту, будет помилован.
12. Вождь каждого туземного племени раз в месяц должен встречаться с правителем уезда, в котором живет племя.
Некоторое время существовал обычай (может быть, он существует и сейчас), по которому китайцы, нарушившие закон своей страны, искали убежища среди туземцев. Был также издан закон, согласно которому аборигены, содействовавшие императорскому правительству в поимке и передаче преступника в руки правосудия, а также служившие его императорскому величеству на войне, могут получить ранг не выше четвертого; этот ранг можно наследовать на протяжении шести поколений. Сын может унаследовать титул своего отца в возрасте шестнадцати лет или старше. Провинциальный казначей имеет полномочия рассматривать все заявления претендующих на этот ранг и присваивать его, буде для того найдутся основания.
Глава 32География Китая
Китай – это большой естественный бассейн, окруженный высокими горами на северо-западе и юго-западе и морями на юге и юго-востоке. Земли представляют собой холмистые и равнинные пространства. Есть и горы, причем некоторые достигают большой высоты. Например, Лушаньские горы, отстоящие от морского побережья на пятьсот миль, имеют пять высоких острых пиков, каждый из которых возвышается на уровнем моря на пять тысяч футов с лишним. Из Нанька-на на берегах озера Поян видны их величественные вершины, возносящиеся к небу. На северной границе центральной провинции Хунань расположена гряда гор, которые, как мне показалось, должны быть более шести тысяч футов в высоту, но они находятся так далеко, что о путешествии к ним не могло быть и речи. В северных{151} и центральных провинциях зимой горы часто покрыты снегом. Он редко бывает глубоким и быстро тает. В южных провинциях снег не идет почти никогда.
В Китае есть несколько гор и холмов, которые по разным причинам с древнейших времен почитаются священными. Весной и осенью им правительственные чиновники приносят им жертвы. Ужасный тайфун, 27 июля 1862 года обрушившийся на Кантон, приписывали гневу духа Гуйфэн-Шань – священной горы в уезде Синьхуэй. Насколько мне известно, разные государи правящей династии присваивали новые почетные титулы некоторым священным горам.
Вероятно, Китай не уступит в живописности горных перевалов никакой другой стране. Я ехал из Пекина в Чжан-цзя-коу через знаменитый перевал Нанькоу, очень узкий, пятнадцать миль в длину. Его часть от Нанькоу до Чатаня, строго говоря, называется перевалом Гу-аньцзи. Одна его часть состоит из известняковых холмов, а вторая – гранитная. В середине перевала находится монументальная арка, возведенная татарами несколько сотен лет тому назад для увековечения решающей победы знаменитого Чингисхана над китайцами в первой четверти XIII столетия. Арка украшена разными рельефами, а надписи на пяти языках рассказывают о триумфе воинственных татарских полчищ над тысячами мирных китайцев. Такие арки, насколько мне известно, есть во многих больших и малых городах Монголии. Когда я возвращался из Внутренней Монголии в Пекин, то проехал по дороге между городами Цзин-пу и Чэндэ через короткий, но прекрасный горный перевал Лань-чжи-лян-гу.
Некоторые китайские равнины весьма обширны. Великая Китайская равнина, занимающая северо-восточную часть империи, имеет протяженность в шестьсот пятьдесят миль и простирается от Великой стены на севере до провинций Аньхой и Цзянсу на юге. Ширина этой равнины от ста пятидесяти до двухсот миль. Ее изумительное плодородие соблазняло татарские полчища сходить с более холодных широт своих гор в здешние просторы и совершать набеги на земли соседей – китайцев. Именно от таких нападений китайцы хотели защитить себя, воздвигнув колоссальную приграничную твердыню. Я проезжал по этой просторной аллювиальной{152} равнине с ее левой стороны по пути из Пекина через Шахэ дальше к Нанькоу. Уехав из приграничного города Чжан-цзя-коу, по пути к Долон-нору, или Лама-мяо, я пересекал обширные холмистые равнины Внутренней Монголии. Однообразие путешествия время от времени сменялось многочисленными монгольскими стоянками, в окрестностях которых мирно паслись отары овец, стада крупного рогатого скота и табуны лошадей. Часто попадались степные белки, причем некоторые из них интересной пятнистой окраски, а у ручьев и прудов большие болотные птицы. Как они называются на Западе, я в то время не мог положительно сказать, но впоследствии, посетив замечательные сады Зоологического общества в Лондоне, я сразу узнал там этог