шадиный хвост. В некоторых частях империи люди, у которых больны родственники, обмакивают тряпки в кровь, вытекшую из тел обезглавленных преступников. Считается, что привязанная к постели больного тряпка очень эффективна. Когда человек тяжело болен, его одежду уносят в храм и кладут на алтарь. Даосский жрец призывает на одежды благословение идола, их забирают домой и надевают на больного. В то время как даосский священнослужитель призывает бога даровать искомое благословение, ближайший родственник больного стоит перед алтарем на коленях, держа в руках горящие ароматические свечи. Я не раз был свидетелем этой церемонии на улице Си-ю-чжоу-ди западного пригорода Кантона в храме, посвященном Тай-хуану. Еще есть обычай выбрасывать на дорогу под ноги прохожим листья лекарственных растений, из которых был изготовлен отвар для больного.
Жители областного города Гао-чжоу в провинции Гуандун ежегодно исполняют интересный обряд, цель которого – избавиться от всех окрестных злых духов. Говорят, что сотни лет назад обожествленная змея поселилась в большой пещере неподалеку от города. Цель обряда – побудить змею изгнать духов и таким образом обеспечить безопасность горожан от эпидемий на протяжении последующих двенадцати месяцев. По улицам проходит длинная процессия горожан, несущая поросят, фрукты и цветы, предназначенные в жертву змее. Центральная фигура шествия – юноша со стрелой во рту, которого несут на плечах мужчины. Говорят, что этого юношу, символизирующего змею, выбирают с помощью жребия в храме, воздвигнутом в ее честь. Полагают, что все злые духи обращаются в бегство, когда его проносят по улицам. Друзья и соседи считают, что юноше очень повезло. Его услуги оплачиваются денежным подарком из казны храма. Стрела принадлежит храму, и ее по очереди одалживают для больных и подвешивают над кроватью, чтобы отогнать злых духов.
Нередко, по крайней мере в городах Южного Китая, злых духов отпугивают, вешая в начале каждой улицы полоску желтой или белой ткани с магическим знаком. Перед домами или улицами, при строительстве которых предположительно не придерживались советов геоманта, ставят каменные изображения львов. Они должны предотвратить бедствия, которым могут подвергнуться жители. Перед официальной резиденцией правителя кантонского уезда Паньюй на каменном пьедестале стоит большой каменный лев, который должен противодействовать дурным геомантическим влияниям. В 1865 году, во время английской бомбардировки, пушечное ядро сбило льва с пьедестала, и некоторое время его никто не поднимал. Вокруг резиденции чиновника начали болеть соседи, и льва пришлось возвратить на прежнее место. Иногда перед деревнями попадаются ряды каменных львов. Длинный ряд таких скульптур я видел перед прелестной деревушкой Хуан-цзин-цунь, расположенной в долине за горами Белых Облаков. Жители сообщили мне, что львы охраняют их от разбойников и прочих напастей. Я видел по льву у каждого въезда в одну деревню на острове Кэнань. В Лун-гань-цуне, большой деревне примерно в десяти милях от Кантона, я видел большой каменный алтарь, на котором стоял каменный лев. Местные жители считают эти изображения надежными хранителями своих усадеб. В качестве противоядия от любых губительных воздействий в конце улицы принято ставить каменные плиты или колонны, на которых начертаны иероглифы «Тай-шань-ши-гань-дан» – «Камень с великой горы, осмеливающийся противостоять бедам». Кроме того, на стенах домов, выходящих на улицу, вешают таблички с надписью «И-Син» – «Одно блаженство». Эти же слова произносят суеверные люди, встретив на улице похоронную процессию{102}. На стенах домов вешают также таблички с иероглифом «Шоу» – «Долголетие». Они выглядят как щиты или мемориальные доски. Считается, что они приносят счастье. Иероглиф «Шоу» к тому же часто вырезают на спинках стульев. На китайских улицах развешивают и символы удачи – таблички с вырезанными или нарисованными иероглифами «Ин-Си» – «Собранное счастье». На внешних стенах домов, как правило, над дверями или окнами, часто помещают таблички с надписью «Цзян Тай-гун Цзай Цы», что означает «Здесь Цзян Тай-гун». Надпись должна препятствовать проникновению в дом злых духов. Цзян Тай-гун был бедным рыбаком. Он жил в царствование У-вана, первого императора династии Чжоу, правившего в 1122 году до Р. X., и за свои таланты и способности к управлению государством последний сделал его премьер-министром. Во многих деревнях уезда Нань-хай, особенно в той его части, которая носит название Сицяо-шань, на восьмой день четвертого месяца крестьяне нередко жгут у входных дверей смесь соломы, человеческих волос и серы. Согласно поверью, после этого ни одна змея не осмелится заползти в дом. Нередко над дверями дома можно видеть полоски красной бумаги, на которых начертаны иероглифы «У-фу-лай-мэнь» – «Пусть пять удач войдут в двери». Иногда эту фразу заменяет изображение пяти летучих мышей, рельефное или нарисованное на листах красной бумаги. Китайцы считают летучих мышей птицами, приносящими благие вести. Если, несмотря на все описанные выше предосторожности, на улице начинается эпидемия, как правило, жители устраивают на ней шествие, в котором несут идолов. Иногда для избавления от косящей людей болезни приглашают даосов помолиться в храме, который стоит на этой улице или неподалеку от нее. Рядом с воротами храма помещают большую бумажную фигуру языческого божества по имени Тай-суй. На алтаре, воздвигнутом напротив идола, ставят горшки с благовониями и кладут жертвоприношения. Тай-суй изображен с доской в руке. На ней начертаны иероглифы «Фэнь-и-ши-ши» – «Распределяю одежду и дарую еду». Его считают царем или правителем злых духов. Во время вспышек эпидемии даосы читают обращенные к нему молитвы утром, в полдень и ночью в течение трех или семи дней, чтобы убедить его прогнать голодных духов, предположительно вызвавших эпидемию. Чтобы Тай-суй мог откупиться от гневных алчущих духов, ему жертвуют много бумажных денег и бумажной одежды.
Рядом с реками, заливами и прудами, где кто-нибудь тонул, ставят фо-би – колонны или плиты, на которых начертано имя будущего Будды – Пань-Мо-О-Ми-То-Фо. Люди верят, что над поверхностью этих водоемов скользят разъяренные дьяволы и бесенята, всегда готовые утопить неосторожного. Такой камень стоит на берегах залива, опоясывающего восточный конец Шамяня – иностранного поселения в Кантоне. Когда я спросил китайцев, зачем они воздвигли здесь эту бессмысленную стелу, мне сообщили, что в заливе из-за происков злых духов утонули несколько китайцев. В разных частях империи китайцы изгоняют водяных дьяволов, принося в жертву белых коней на берегах рек, заливов, каналов или прудов. Человек, избранный для выполнения этого своеобразного обряда, сбивает коня с ног и обезглавливает его. Голову коня кладут в большой глиняный кувшин и зарывают или на берегу, или на дне реки в мелком месте. Рядом воздвигают каменную колонну или стелу с иероглифами «О-ми-то-фо». Иногда вместо такой колонны ставят изображение лошадиной головы. В Цзы-тоу, деревне неподалеку от Хуанпу, я видел каменное изображение лошадиной головы на берегах ручья, протекающего через деревню. Безголовую тушу коня не выбрасывают как падаль. Она переходит в распоряжение забойщика. Он режет ее на удобные для продажи куски и сбывает на близлежащих рынках как диетическое мясо.
В августе 1869 года я присутствовал при жертвоприношении белого коня в Анью, деревне в десяти милях к западу от Кантона. В течение предыдущего года в самой деревне и около нее утонуло несколько человек. Последний из них был одним из местных patres conscripti – первых лиц. Крестьяне решили, что духи людей, которых «не оплакали, не вспомнили и не отпели», разгневались, не получив традиционных ежегодных жертвоприношений, и стали навлекать беды на местных жителей. Тогда в деревне принялись готовить для них всяческие жертвы. На кладбище для нищих рядом с Анью возвели большой храм – шалаш, крытый циновками. В нем поставили множество жертвенников с именными табличками умерших бедняков. Перед каждым алтарем стояли два или три даосских священнослужителя, которые с утра до ночи монотонно распевали соответствующие случаю молитвы. За жрецами, горько сетуя, стояли на коленях нарядные дамы со служанками. В другой части временного храма поставили более двухсот стульев обычного размера, сделанных из крытых бумагой бамбуковых каркасов. Там были и многочисленные фигуры из бумаги и бамбука, изображающие слуг и служанок, и бесчисленные бумажные слитки золота и серебра. Религиозная церемония, продолжавшаяся три дня и три ночи, закончилась преданием огню всех стульев, фигур людей, слитков и других жертвоприношений. Жрец стоял у священного огня и взывал к голодным духам, уговаривая принять жертвы щедрого народа и перестать беспокоить его. На этом этапе обряда произошло обезглавливание белого коня тоже с целью умиротворения духов. Одного запаха на кладбище, где проходила церемония – многие могилы были лишь несколько дюймов глубиной, – было более чем достаточно для возникновения эпидемии. На церемонии присутствовали тысячи людей – самое малое, сорок тысяч. Многие в поисках развлечений стеклись в большой крытый циновками театр, где давала представления труппа первоклассных актеров. Другие бродили по дворам просторного здания, где были выставлены фигуры, представляющие сцены из истории страны. Тысячи людей усеяли берега реки, чтобы посмотреть на флотилию драконьих лодок, которые были украшены флагами из ярчайших дорогих шелков. Присутствовавшие при этом иностранцы говорили, что им никогда не приходилось видеть подобного зрелища даже на большом ежегодном празднике – День драконьих лодок в Кантоне. Эта смешная и дорогостоящая церемония оказалась не очень удачной, поскольку драконовая лодка столкнулась с ма-лин-тин, или лодкой-туфлей, опрокинула ее, и шесть из восьми пассажирок последней утонули.
6 августа 1870 года мне снова представилась возможность посетить церемонию такого рода в Цзинбу или, как ее иногда называют, Ли-мин-гуань – деревню, не более чем на пять миль к западу отстоящую от Кантона. Белого коня, голова которого была увита гирляндами, вели в триумфальной процессии по улицам деревни. На спине лошади была подвешена сума, где в карманах лежали амулеты с именем и печатью богини Чжоу-Чжу-Нян-Нян-Гу. Амулеты, свернутые треугольными конвертиками, охотно раскупала многотысячная толпа, собравшаяся по этому случаю. Их полагалось наклеивать на двери домов, чтобы преградить туда вход злым духам. В три часа пополудни коня привели к берегу реки, где его должны были убить. Но перед этим экзорцист в наряде, придававшем ему свирепый вид, совершил дикий танец и произнес множество страшных угроз по адресу дьяволов, которые, как предполагалось, сновали над водой, ища, как бы напакостить. Затем ноги коня крепко связали веревками. Бедное невинное животное бросили на землю, и роковой нож перерезал ему горло. Кровь собрали в большой глиняный кувшин, небольшую порцию отнесли в храм, посвященный идолу Чжоу-Чжу-Нян-Нян-Гу, и несколько сотен человек очертя голову бросились в храм, чтобы окропить ею купленные амулеты. Голову и ноги отсекли от туши и положили на носу длинной открытой лодки. Туда поставили и кровь, смешанную с песком. При этом присутствовал молодой человек, чь