Как и Первая Пуническая война, Вторая затянулась надолго.[266] В 211 году до н. э. римляне смогли отвоевать часть Сицилии, захватив после двухлетней осады Сиракузы; греческий математик Архимед, который жил в этом городе, погиб при его разграблении. Менее успешны были действия на Иберийском полуострове. Римские силы, ведомые членами семьи Сципиона, братьями Публием и Гнеем, вторглись туда и встретились с братом Ганнибала, Гасдрубалом, который был оставлен удерживать земли Ганнибала. Оба Сципиона погибли в последовавшем сражении, но Гасдрубал не смог полностью выдворить захватчиков со своей земли.
Так у одного из римских офицеров, сына Публия Сципиона, более поздним поколениям ставшего известным просто как Сципион Африканский, родилась личная ненависть к Карфагену – подобная той, какую Ганнибал давно испытывал к Риму. В 209 году до н. э. Сципион подошел к Новому Карфагену, чтобы отомстить за отца. Его осада города оказалась успешной. Гасдрубал ускользнул и последовал по пути брата – к Альпам и через них.
Это было на руку карфагенянам, так как Гасдрубал вел с собой не только свои силы, но и восемь тысяч призванных на военную службу кельтов, да еще собирал людей по пути от Нового Карфагена к Альпам. Он послал Ганнибалу письмо, рассчитывая встретить его и объединить силы в Умбрии.
Письмо было перехвачено римлянами и прочтено. Немедленно ближайшие римские силы развернулись, чтобы неожиданно напасть на Гасдрубала, прежде чем он сможет дойти до Умбрии. Союзники Гасдрубала оказались ненадежными («У галлов никогда не было выносливости», – замечает Ливий).33 Пало более пятидесяти тысяч людей Гасдрубала, а сам он, видя, что обречен, поскакал прямо на скопление римлян перед собой и погиб в бою. Римляне отрезали ему голову и, тщательно сохраняя, взяли с собой; когда они дошли до аванпоста Ганнибала, то перебросили голову в лагерь Ганнибала.34
Ганнибал потерял и брата, и иберийскую колонию, которая стала теперь римской провинцией. Весы начали медленно склоняться в сторону Рима. Римляне еще более надавили на свою чашу весов, ликвидировав второй фронт в Македонии, чтобы сконцентрироваться на Карфагене. В 207 году, том же, когда погиб Гасдрубал, римские солдаты прекратили бесполезные сражения на Греческом полуострове и начали покидать его. И греческие города, и Филипп V, по выражению Ливия, «устали от долгой и скучной войны», а сами римляне видели, что их войскам нужно быть ближе к дому. Сципион предложил, чтобы новый театр военных действий был открыт в Северной Африке. Римляне должны перейти в наступление и атаковать сам Карфаген – лишь эта стратегия могла выдворить Ганнибала из Италии.
В 205 году Филипп V подписал с греческими городами у себя на юге соглашение о Фойникском мире[267]. Этот мир оставлял римлянам контроль над несколькими более мелкими городами, отдавая другие территории Македонии, и прекращал все военные действия между Македонией и Этолийской Лигой. Высвободив своих солдат для нападения в Северной Африке, Сципион собрал воедино все силы для вторжения. В 204 году он высадился на африканском берегу с объединенной армией из римлян и северо-африканских наемников.
Его вторжение произвело ожидаемое действие: карфагеняне послали Ганнибалу тревожное сообщение с просьбой о помощи. И Ганнибал направился домой. Он действовал из патриотических соображений – но то был неохотный и вынужденный патриотизм; полководец не посещал страну, где родился, с девяти лет, и оставил большую часть своих людей в Италии – вероятно, надеясь скоро вернуться. Он еще не полностью выполнил пожелания своего отца; Рим по-прежнему стоял. «Редко из ссылки возвращаются на родную землю с таким тяжелым сердцем, как Ганнибал, когда он покинул страну своего врага, – говорит Ливий. – Снова и снова оглядывался он на берега Италии… призывая проклятия на собственную голову за то, что не повел свои армии прямо на Рим».35
В Карфагене он набрал себе армию из не горящих желанием сражаться карфагенян и африканских наемников, добавив их к ветеранам, которых привез с собой. Затем, в 202 году, Ганнибал и Сципион встретились для мирных переговоров в Заме южнее мыса Фаир. Вероятно, разговоры о мире были искренними – но Сципион послал за подкреплением и ждал его прибытия. Поражение у Канн четырнадцать лет назад все еще было свежо в памяти Рима; молодым сыновьям погибших было теперь около двадцати, они были в ярости и ждали битвы.
Римское подкрепление прибыло, и мирные переговоры неизбежно прервались; римляне схватились с карфагенянами в окончательном сражении. Сципион все хорошо распланировал. На открытой территории Италии, всегда исполняя роль нападающего, Ганнибал был непобедим. Но теперь условия оказались совсем иными, и не теми, в которых он мог сражаться успешно. Он вел оборонительную войну на незнакомой скалистой местности, командуя армией, «составленной из людей, не разделявших ни язык, ни обычаи, ни законы, ни оружие, ни одежду, ни даже причину службы».36 Его солдаты сражались лишь за деньги и за долю в добыче; когда армия Сципиона ударила по ним, очень многие покинули линию и в страхе бежали.
Сражение при Заме закончилось полной победой римлян; Ганнибал вынужден был отступить в сам город Карфаген. Тут он сообщил сенату, что не может привести страну к победе. Мир с Римом остался единственным вариантом. Карфагенский сенат согласился, и Карфаген согласился на условия Сципиона. В качестве награды Сципион получил от соотечественников титул Африканский.
Карфагеняне вынуждены были сдать Риму свой флот, что положило конец их морской экспансии. По приказу римлян пятьсот кораблей были отбуксированы от берега и подожжены, там они сгорели до ватерлинии и потом были затоплены.37 Вторая Пуническая война закончилась.
Ганнибал, бросивший кампанию в Италии для защиты города, который едва помнил, остался в Карфагене и вошел в сенат, пытаясь помочь карфагенянам восстановить их растоптанный мир. За это он не получил благодарности. Через шесть лет после битвы при Заме он случайно узнал о неком замысле: его соотечественники планировали выдать его римлянам в качестве жеста доброй воли.
Он немедленно сел на корабль и отплыл из Карфагена. Пробыв на родной земле всего семь лет, он больше не возвращался туда.
Сравнительная хронология к главе 73
Глава семьдесят четвертаяРимские освободители и завоевания Селевкидов
Между 200 и 168 годами до н. э. римляне и селевкиды сталкиваются, Греческая Бактрия устремляется в Индию, а латынь становится официальным языком Рима
В возрасте пятидесяти лет Антиох III правил империей Селевкидов уже тридцать второй год. Он отодвинул границу своих владений за старую египетскую границу и усмирил Парфию с Бактрией – это достижение позднее принесло ему титул Антиоха Великого. Теперь он решил начать новую кампанию: отплыть на запад и захватить кусок Малой Азии, а далее, возможно, пересечь Геллеспонт и захватить также Фракию.
Он знал, что если не продвинется на запал, то ощутит на своей шее дыхание римлян. Вдохновленные своей победой над карфагенянами, римские войска уже оглядывались назад, на восток. Самой мощной силой в мире теперь была империя Селевкидов, и после победы над Ганнибалом Антиох III неизбежно стал следующим врагом для Рима.
А между этими двумя силами оказался зажат Филипп V Македонский, сумевший выйти из Первой Македонской войны с прибылью. Римские войска все еще оставались в Греции, но Македония увеличила свои владения при заключении Фойникского мира. И пока римляне занимались Карфагеном, Филипп V заключил тайный договор с Антиохом III, чтобы поделить египетские территории, которые когда-то принадлежали Птолемеям.
Римляне были абсолютно уверены, что Филипп V все еще планирует вторжение в Грецию. Они не хотели, чтобы полуостров оказался под контролем союзного Селевкидам властителя: Греция должна была оставаться буфером между Римом и сильным Антиохом III. В 200 году, незадолго до заключения мира с Карфагеном, римские войска выступили против Филиппа V.
Этолийская Лига вслед за Афинами снова переметнулась на сторону Рима. Вторая Македонская война продолжалась до 197 года. В заключительной битве при Кинокефалах войска Филиппа V потерпели настолько жестокое поражение, что царь Македонии всерьез рисковал лишиться трона.1 Но римляне, не желавшие еще несколько десятилетий сражаться с упрямыми греческими городами, предложили мир, который позволял Филиппу V остаться в Македонии. Филипп должен был забыть все планы завоевания греческих городов, сдать все свои военные корабли, заплатить контрибуцию и отвести всех своих солдат с греческой территории. Римскому консулу Фламинию, который командовал войсками в Македонии, было позволено разыграть карту, которую в свое время разыграли Меродах-баладан, Наполеон, Саргон II и Кир: он объявил, что римляне наконец-то освободили греков от македонского гнета. «Все остальные греки и в Азии, и в Европе должны быть свободными, чтобы жить по собственным законам», – гласил его декрет.
Полибий отмечает, что при этом раздалось несколько скептических голосов; отдельные этолийские лидеры указали на то, что «грекам не была предоставлена свобода, а произошла лишь смена хозяина».2 Но римляне настаивали на отсутствии своих интересов и на своей благожелательности к грекам. «Это была действительно превосходная акция… которую избрал римский народ со своим полководцем: перенести бесконечные опасности и расходы, чтобы обеспечить свободу Греции», – так объяснял Полибий.3 Города Ахейской лиги, куда входил и Карфаген, были облагодетельствованы заключением проримского договора, который также был и анти-македонским.
Как только все договоры были подписаны, на севере появился Антиох III. К 196 году он сломил неорганизованное сопротивление, которое встретило его в Азии, пересек Геллеспонт, вторгся во Фракию и начал посматривать на новых римских союзников. Он склонялся к идее начать войну с Римом – отчасти потому, что теперь у него был новый военный советник: при дворе Селевкидов появился Ганнибал, покинувший Карфаген.