перь город...
содержит меня». Сходные мысли мы читаем и у оратора Исократа, выражавшего, как и Ксенофонт, идеологию рабовладельческой верхушки: «В дни моего детства можно было безопасно называться богачом, люди гордились своим богатством. Теперь же, насколько возможно, утаивают свое состояние, так как считаться богатым опаснее, чем совершить преступление».
Богатая рабовладельческая верхушка опасалась бедноты, посягавшей на её имущество и привилегированное положение в обществе. В Афинах дело сводилось преимущественно к дебатам в народном собрании, судебным процессам и литературной полемике. Но и здесь проблема была достаточно острой. Лисий пишет в начале IV в. до н.э.:
«...согласие — величайшее благо для государства, а раздор — причина всяких бедствии... люди ссорятся друг с другом больше всего из-за того, что одни хотят завладеть чужим имуществом, а у других отнимают то, что у них есть».
В других греческих полисах борьба между бедными и богатыми гражданами приводила к кровавым столкновениям. В 392 г. в Коринфе ожесточенно дошло до того, что убивали людей в театре, на состязаниях, не щадя и тех, кто искал защиты у статуй и алтарей богов. В Логосе в 371 г. до н.э. народ, подстрекаемый демагогами, убил без должной проверки обвинений более 1000 именитых и состоятельных граждан. Сообщающий об этом историк Диодор Сицилийский замечает, что такого ещё на памяти эллинов не было. Характерно, что казни сопровождались конфискацией имущества. Затем, устрашившись содеянных беззаконий, народ предал казни толкнувших его на это демагогов. События в Аргосе свидетельствуют о крайней степени ожесточения и неустойчивости настроений широкой массы граждан. Такие отношения были характерны для многих полисов. По выражению Платона, «всякий город, как бы мял он ни был, всегда имеет в себе два враждебных города: один город бедняков, другой город богатых».
Поскольку бедняки были полноправными гражданами полиса, они считали себя вправе требовать материальной помощи от государства. Получаемые ими пособия использовались на потребительские нужды, а не на производственную деятельность, поэтому число нуждающихся но уменьшалось. Аристотель сравнивает эту помощь с «дырявой бочкой»: народ «принимает подачки и вместе с тем снова и снова нуждается в них». Демосфен, обращаясь к афинянам, говорит: «Как лепешки врачей, предохраняя больного от смерти, не влагают в него жизненных сил, так и подачки, которые вы теперь принимаете, не настолько велики, чтобы давать вам полное удовлетворение, но и не столь ничтожны, чтобы вы, отвернувшись от них, должны были добывать себе средства на стороне. Во всяком случае, они каждого из вас поощряют к нерадивости».
С ослаблением внутриполисной солидарности и поддерживаемого государством известного социального равновесия внутри гражданского коллектива рушатся основы полисной демократии. Народное собрание неустойчиво и по своему составу, и по своим настроениям. Плата за его посещение, введенная в Афинах в начале IV в. до н. э., свидетельствует не только о росте числа бедняков, но и о развитии политического индифферентизма. Большую роль в политической жизни стали играть ораторы.
Представляя интересы различных слоев населения и разные политические позиции, ораторы, изощряясь в своем искусстве, стремились увлечь за собой народное собрание. Дебаты нередко принимали бурный характер, сопровождаясь личными нападками, обвинениями в неблаговидном поведении, прямой клеветой. Постоянно звучат обвинения в обогащении за счет государства, во взяточничестве.
Внешнеполитические мероприятия в Афинах по-прежнему осуществлялись под руководством стратегов, но направляли решение вопросов как внутренней, так и внешней политики ораторы. Между ними нередко происходили конфликты. Стратеги, вынужденные сами изыскивать средства на ведение военных действий, содержание и оплату наемных войск, действовали порой на свой риск и страх, а затем по возвращении привлекались к ответу за свои действия.
Идут политические процессы, совершается быстрый взлет и падение военных и политических деятелей. Народное собрание легко присуждало лавры победителям, но столь же легко отворачивалось от своих вчерашних любимцев при первой их неудаче. Принесший ряд побед Афинам стратег Тимофей, потративший свое огромное состояние на военные нужды, был осужден афинским судом. Некоторые видные деятели подвергались изгнанию и даже смертной казни. Исократ обвиняет афинян в неблагодарности: «Вам нравятся самые негодные... те, которые делят мел; собой государственное достояние, более преданы, по-вашему, демократии, чем те, которые выполняют литургии из собственных средств».
Если Исократ критикует демос за недоверие к состоятельным гражданам, то его политический противник Демосфен выступает против распространившегося культа отдельных деятелей: «...ваши предки... не воздвигали... бронзовых статуй ни Фемистокла, руководившего морской битвой при Саламипе, ни Мильтиада, предводительствовавшего при Марафоне... Тогда никто не называл морское сражение при Саламине делом Фемистокла, но называли это делом афинян... Теперь же многие так именно и говорят, будто Керкиру взял Тимофей, отряд спартанцев перебил Ификрат, а в морском сражении при Наксосе одержал победу Хабрий...»
Таким образом, представители различных политических группировок полиса, расходясь по многим вопросам, были едины в сознании неблагополучия сложившегося положения и необходимости перемен.
В то время как гражданский коллектив полиса раздирали внутренние противоречия, все большую роль стали играть люди, не имевшие гражданских прав,— метеки и вольноотпущенники. Отстраненные в силу своего положения от участия в политической жизни, они тем активнее участвуют в экономической деятельности. Число вольноотпущенников в IV в. до н.э. заметно увеличивается. Для того чтобы скопить необходимые для выкупа свободы средства, рабу надо было обладать хотя бы некоторой хозяйственной самостоятельностью. Вольноотпущенниками чаще становились те рабы, которые работали и жили отдельно от хозяев, имея небольшое ремесленное предприятие или лавчонку. Они платили хозяину определенную сумму денег, а то, что получали сверх нее, им разрешалось тратить по своему усмотрению. У них могла быть семья, какое-то личное имущество. Как правило, это были квалифицированные и предприимчивые люди.
Выкупаясь на свободу, они обычно продолжали свою прежнюю деятельность. Метеки и вольноотпущенники проникают во все поры хозяйства полиса, в том числе и в земледелие (через аренду частновладельческих участков), и сближаются со слоями гражданского населения, занятыми той же деятельностью.
Распространяются культовые и развлекательные сообщества, включавшие людей различного статуса. В тяжелые для полиса времена, в связи с внешнеполитической угрозой или материальными трудностями, отдельным пришедшим на помощь метекам и вольноотпущенникам даровались даже гражданские права. Это делается, правда, с большой осторожностью и только в исключительных случаях. Одновременно ведется борьба против попыток незаконного проникновения в списки граждан путём подкупа и т.п.
Предпринимаются, например, поголовные проверки состава граждан по демам, фратриям. Все это показывает, что постепенно рушится один из основных принципов полиса — замкнутость его гражданского коллектива.
Естественно, что эти процессы, ослаблявшие и внешнеполитические возможности полисов, вызывали серьезную тревогу среди политических деятелей и мыслителей, понимавших, что на карту поставлена судьба греческого мира. В IV в. до н.э. появляется ряд проектов общественного переустройства, авторы которых пытались исцелить видимые недуги современного им общества, не понимая лежащих в их основе причин. В первую очередь предлагаются меры по упорядочению отношений между богатыми и бедными гражданами. В упоминавшихся комедиях Аристофана в гротескном плане отражены два типа таких проектов. В одном из них предлагается ликвидировать неравенство, обобществив все имущество, движимое и недвижимое, привольно и праздно жить за счет общественных фондов. Во втором проекте речь идет о справедливом распределении богатства — оно должно быть изъято у дурных людей н негодяев и передано честным труженикам. В обоих случаях предполагается, что необходимые для существования материальные блага будут добывать рабы. Комедия, отражая носившиеся и воздухе идеи своего времени, показывает в то же время их неосуществимость: при обобществлении имущества найдутся ловкачи, которые припрячут свое и не сдадут его в общий фонд; если труженики разбогатеют, они перестанут работать, а добывать рабов — это тоже нелегкое и рискованное дело.
В двух произведениях Платона — «Государство» и «Законы» — излагаются проекты государства, в котором жизнь граждан и их имущественные отношения будут строго регулироваться правителями и законами. В первом из них режим более строгий, во втором делаются некоторые уступки реальной действительности, но тенденция одна и та же — создать условия, при которых невозможны будут внутренние распри и смуты, раздиравшие в это время греческий мир.
Наряду с утопическими проектами общественного переустройства предлагаются и конкретные практические меры разрешения переживаемых Грецией трудностей, в частности за счет завоевания областей на Востоке. Глашатаем о тих идей выступает Исократ, призывающий к объединению греческих полисов под эгидой какого-либо сильного государства или государственного деятеля для организации панэллинского (общегреческого) похода против Персии. Он был осуществлен в 30-е годы IV в. до н.э. возвысившейся Македонией, но привел к совсем иным результатам, чем предполагали его инициаторы. Классический греческий полис зашел в безвыходный тупик. Это отчетливо показывают события политической истории IV в. до н.э.
Политическая история Греции в IV в. до н.э.
Утверждавшаяся после Пелопоннесской войны гегемония Спарты в Греции оказалась недолговечной. Бывшие союзники Афин не получили ни свободы, ни автономии, обещанной им Спартой. Во многих городах стояли спартанские гарнизоны, командиры которых бесцеремонно распоряжались, не считаясь даже с проспартанскими группами местного населения. В отличие от афинян, привыкших к постоянному общению с чужеземцами, отличавшихся широтой кругозора и известной терпимостью, спартанцы проявляли высокомерие, непонимание локальных условий, грубость. В то же время соприкосновение с более привольной и богатой жизнью, чем в Спарте, не осталось без последствий для спартанских полководцев и рядовых воинов.