го отношения к народу стихи из другой его элегии (фр. 5, 7 — 8):
Будет тогда лишь народ всего лучше идти за вождями,
Коль не живет без узды, не угнетен выше сил.
Солон уже мог предвидеть, что самовластие знатных приведет к другой крайности, когда ловкий человек из самой же аристократии, пользуясь общим недовольством, захватит власть и сделается тираном (фр. 10, ср. 8). Таким человеком и оказался Писистрат.
Для характеристики нравственного облика Солона интересен его стих: «В старости с каждым я днем многому снова учусь» (фр. 22). Целый обзор человеческой жизни дает элегия «О семилетках жизни», где жизнь и деятельность человека распределяются на десять семилеток (фр. 19). Вот начало этого стихотворения:
Мальчик незрелый, еще неразумный, зубов всех ограду
Первых теряет во рту, семь лишь исполнится лет.
Если же только вторые семь лет ему боги исполнят,
Признаки зрелости он в теле являет своем.
А заканчивается стихотворение следующими словами:
Если ж достигнет еще и десятой конца семилетки,
Не преждевременной смерть будет тогда для него.
Возражая на Пессимистические рассуждения Мимнерма, Солон высказывает пожелание дожить до 80 лет (фр. 22).
Хотя стихотворения Солона являются по преимуществу политическими речами, они настолько богаты поэтическими образами, что их автор по праву считается одним из образцовых греческих поэтов. В них оживают перед нами образы Правды, матери-Земли; воля Зевса уподобляется ветру, который разгоняет на небе облака (фр. 1, 17 — 22) и т. д. В элегиях Солона видно сильное влияние Гомера и Гесиода. Он заимствует у них и образы, и форму, и язык. В ямбических и трохеических стихотворениях он является последователем Архилоха и предшественником великих афинских драматургов. В то же время он — зачинатель аттической литературы, приобщивший ее к высшим достижениям ионийской культуры; он первый установил порядок в исполнении поэм Гомера. В этом проявлялись признаки растущего могущества Афин.
Такая же борьба общественных групп, какая происходила при Солоне и Писистрате в Афинах, имела место в соседнем с ними государстве — в Мегарах. Она ярко отразилась в поэзии Феогнида.
Феогнид жил во второй половине VI и в начале V в. до н. э. (он упоминает об угрозе нашествия персов — 764, 775). Это типичный аристократ с ярко выраженной идеологией. Элегии Феогнида, обращенные к его друзьям, и чаще всего к юному Кирну, сыну Полипая, дошли до нас в виде сборника отдельных мыслей и нравоучений на различные темы (всего 1389 стихов, среди которых немалое количество неподлинных). В этом сборнике для нас прежде всего представляют интерес мысли поэта о высоком значении поэзии. Поэту кажется, что на его стихах есть особая печать, отличающая их от всех других.
Кирн, на моих изреченьях да будет печать моя вечно,
Чтобы позднее никто их не присвоил тайком (19 сл.).
В одном месте, которое напоминает тему «Памятника» Горация (ср. переработки Пушкина и др.), он говорит о бессмертии не только самого поэта, но и его друзей, увековеченных в его поэзии.
Я даровал тебе крылья; над морем парить беспредельным
И надо всею землей будешь на них ты всегда.
Песнь о тебе будет жить и у нас, и у всех, кому песни
Милы, доколе земля с солнцем на месте стоит (237 сл., 251 сл.).
В соответствии с таким пониманием поэзии Феогнид считает себя служителем Аполлона и муз (1 — 4; 769 сл.).
Более всего поэт занимается социальными и политическими вопросами. В Мегарах произошли народные волнения и аристократия была изгнана. Феогнид лишился своих владений и в изгнании познал бедность. Он полон негодования и в стихах излагает свою аристократическую точку зрения (27 — 3 6):
С добрыми мыслями в сердце я дам тебе, Кирн, наставленья,
Те, что я в детстве узнал от благородных людей,
Будь же разумен, не думай позорным ничем иль неправым
Почесть и славу себе или богатство стяжать.
Помни же этот завет! А с худыми людьми не общайся,
Общества добрых людей всюду ищи и держись.
С ними и ешь ты и пей, и сиди между ними ты только,
С ними поддерживай лад: сила большая у них.
От благородных добро ты узнаешь, а если с худыми
Будешь общенье иметь, разум утратишь ты свой.
«Добрые» и «худые» — это своеобразная классовая терминология для обозначения знатных и незнатных. С упорной настойчивостью поэт проповедует кастовую замкнутость и исключительность. Познав тяжесть бедности, он жалуется на несправедливость богов. Он говорит, что для знатного человека бедность хуже всякой болезни; он предпочитает умереть, чем жить в бедности. Бедность лишает человека силы: «Бедностью кто угнетен, тот промолвить и слова не может; дела не может свершить: связан язык у него» (171 — 182).
Экономический и социальный переворот нашел яркое отражение в стихах Феогнида. Он с горечью говорит, что люди, которые прежде и дороги не знали в город, жили вдали от него, одеваясь в козлиные шкуры, и не имели представления ни о судах, ни о законах, теперь сделались хозяевами в городе: город все тот же, а люди иные (53 — 60).
Самым обидным ему представляется тот факт, что сами знатные непоследовательны в своем поведении, изменяют своим идеалам, увлекаясь новой приманкой — погоней за богатством. Феогнид с горечью говорит, что те, кто даже среди животных выделяют благородных по крови, не придают значения этим качествам у людей, жертвуя ими ради корыстных расчетов (183 — 192):
Даже баранов, о Кирн, и ослов, и коней мы ведь ищем
Все благородных, и всем нужен от добрых приплод.
В жены же взять худородную вовсе за зло не считает
Муж благородный, коль с ней денег он много берет.
Женщина также не прочь быть женой худородного мужа,
Был бы богат, а такой знатного много милей.
Деньги все чтут: благородный простую берет себе в жены,
Низкий же знатного дочь — деньги сравняли так род.
Не удивляйся же, сын Полипая, что род наших граждан
Меркнет: ведь доброе с злым стало мешаться у нас.
Большой силы и выразительности достигает Феогнид в тех стихах, где по примеру Алкея (см. ниже, с. 126) он изображает государство, обуреваемое смутой, в виде корабля, носимого по бушующему морю (671-682).
Да, в корабле мы несемся, спустив уже парус свой белый,
Прочь от Мелосских брегов; ночь нас окутала мглой.
Воду откачивать надо — никто не желает, а волны
Хлещут с обоих бортов. Трудно нам будет спастись,
Если мы так поступаем. У кормчего, дельного мужа,
Отняли руль. Это был опытный страж корабля.
Деньги насильственно грабят; нарушился всякий порядок;
Делят добро, но не всем равную долю дают.
Грузчики всем верховодят, и подлые добрыми правят.
О, я боюсь что волна нашу ладью поглотит.
В иносказании моем есть значенье, понятное добрым;
Впрочем, поймет и худой, если размыслит над ним.
В пылу ожесточенной классовой борьбы Феогнид с необыкновенной четкостью и резкостью, доходящей иногда до цинизма, высказывает свою аристократическую точку зрения. Он горит жаждой мщения, не брезгуя при этом никакими средствами, и мечтает даже «испить черной крови» своих врагов (349 сл., 361 — 364). Высшей степенью выражения его аристократической нетерпимости является откровенное заявление о необходимости обуздать народ (846 сл.):
Крепко пятой наступи ты на этот народ тупоумный,
Острым рожном его бей, взнуздывай шею ярмом.
С непримиримой ненавистью высказывает он свою классовую вражду. Эти мысли впоследствии повторялись членами тайных аристократических клубов, «гетерий», в пору Пелопоннесской войны, Но у аристократов есть враг и в собственной среде — враг, который воспользуется случаем, чтобы, вкравшись в доверие народа, с его помощью захватить власть в государстве и сделаться тираном (39 сл.).
Поэзия Феогнида довольно разнообразна по своей тематике: есть и практические советы в духе Гесиода, есть и мотивы религиозные, когда поэт высказывает недоумение, как боги допускают торжество неправды, можно выделить и мотивы эротические, образующие вторую часть сборника (1231 — 1389). Впрочем, есть много оснований сомневаться в принадлежности ее Феогниду.
Поэзия Феогнида пользовалась большими симпатиями у афинских олигархов второй половины V в. до н. э. Кем-то из них, по-видимому, и составлен сборник отрывков, который имеется у нас.
Формой элегии, так же как и формой дидактического эпоса, часто пользовались философы VI и V вв. до н. э. для наиболее понятного и доступного изложения своих мыслей. Это как раз может служить показателем того, что ранняя наука еще не отделялась резко от поэзии. Представители этого направления поэтрв-философов — Ксенофан, деятельность которого относится к VI в., Парменид (конец VI и начало V в.) и Эмпедокл (V в.). Их деятельность будет рассмотрена позднее (гл. VII).
4. ПРОСТЕЙШИЕ ФОРМЫ МЕЛИЧЕСКОЙ ПОЭЗИИ. АЛКЕЙ, САПФО, АНАКРЕОНТ. АНАКРЕОНТИЧЕСКАЯ ПОЭЗИЯ
Местом возникновения литературной мелики, т. е. индивидуальной песенной поэзии, является большой остров Лесбос у западного берега Малой Азии, где раньше, чем в других местах Греции, начался культурный подъем. Здесь уже в VII в. появился ряд выдающихся поэтов. Терпандр был известен своими «номами» (см. гл. VI, о. 135), Арион из Мефимны на Лесбосе считался родоначальником «дифирамбов», песнопений в честь Диониса, послуживших впоследствии основой трагедии (см. гл. VIII). Арион жил в Коринфе при тиране Периандре. Введение этим тираном культа Диониса в Коринфе (Геродот, I, 23) было демократическим мероприятием, и потому можно думать, что Арион был проводником такого же направления. Оба эти поэта пользовались дорийским диалектом.