Сложившиеся социальные отношения, естественно, находили отражение в литературе, философии, ораторском искусстве и других видах идеологии.
2. УПАДОК ГРАЖДАНСКИХ ЧУВСТВ И РЕАКЦИОННЫЕ ТЕЧЕНИЯ В ИСКУССТВЕ
Кризис полисной морали выражался в преобладании личных интересов над общественными. Граждане все больше привыкали к мысли, что они, как граждане, имеют право жить на государственном иждивении, не затрачивая своего труда и не думая об интересах государства. Так забывались высокие патриотические идеалы прежнего времени, уступая место космополитизму и бездумному наслаждению. Этими чертами в значительной степени определяется характер искусства и литературы IV в.
Героические образы трагедии сменились жанровыми сценами и бытовыми образами «новой» аттической комедии. В пластическом искусстве фигуры богов принимали чисто земной, человеческий хаактер, как это видно в творчестве Праксителя, Лисиппа и других; получил развитие реалистический портрет. В области философии политическая апатия и индифферентизм нашли выражение в учениях школы киников (циников) — у Антисфена, Диогена и других, — которая отвергала жизнь в государстве и проповедовала уход на лоно природы, отказ от всех достижений культуры, отчасти и в учениях материалистической школы Эпикура (341—270 гг.) с ее идеалом «безмятежности духа» и принципом: «проживи незаметно» (λάθεβιώσας).
Непрочность общественного положения приводила к преклонеию перед всесилием Судьбы, Счастья или Случая, к скептическому отношению к религии, которое бросается в глаза, например, в комедиях Менандра. Некоторые общественные группы стали искать опоры в потустороннем мире. В этом и были корни реакционного идеалистического учения Платона.
Для политической мысли этого времени характерно разочарование в демократическом строе и даже идеализация монархии, что выразилось в «Киропедии» Ксенофонта, а также в произведениях Платона, Аристотеля, в речах оратора Исократа.
Наступивший умственный разброд создавал благоприятную почву для упадочных направлений в области искусства и литературы — уход в мир «чистого искусства», формализм с его игнорированием глубокого содержания и любованием изысканными формами. С этим связано отсутствие широких перспектив и обобщений, склонность к воспроизведению мелких частностей. Образцом этого могут быть пышные, плавно протекающие в длинных размеренных периодах, но лишенные живости речи Исократа — в противоположность страстным речам Демосфена.
В таких противоречиях билась жизнь IV в. Стремление удержать лучшие черты славного прошлого в таких условиях носило прогрессивный характер.
3. НОВЫЕ ФОРМЫ ЛИРИКИ. ПОЭЗИЯ ТИМОФЕЯ, АНТИМАХА И ДР.
Отмеченные социальные изменения начались еще в период Пелопоннесской войны, и уже тогда влияние их стало чувствоваться в лирической поэзии. Наиболее распространенной формой стал дифирамб, образец которого мы видели в творчестве Бакхилида. Новый характер этому жанру придал Филоксен (435 — 379 гг.). В дифирамбе «Киклоп», из которого нам известны лишь небольшие отрывки, он представил Полифема влюбленным в нимфу Галатею. Здесь любопытна игра контрастов: чудовищный людоед влюблен и прославляет красоту! Изображение такого рода контрастов становится особенно популярным в эллинистическом искусстве. Пародию на эту манеру дает Аристофан в «Богатстве» (290 — 315).
Одновременно получил распространение жанр «нома». Его типичным представителем был Тимофей Милетский (умер в 357 г.). В 1902 г. на папирусе в Египте был найден его ном под названием «Персы», написанный в 419 — 416 гг. Сюжетом этого стихотворения является описание битвы при Саламине, т. е. то же, что содержится в речи Вестника в «Персах» Эсхила. Но у Тимофея рассказ лишен живости, событие описывается в нарочито преувеличенном виде и неестественно вычурным языком, причем грубый натурализм соединяется с возвышенным стилем.
Тимофей откликался И на современные ему литературные споры. Примером этого может служить обращение поэта к Аполлону с просьбой о защите его от нареканий критиков: «Благородный древний великий вождь, цветущий юными силами народ Спарты преследует меня, паля жгучей насмешкой за то, что я подвергаю бесчестию древнюю музу новыми гимнами» («Персы», 219 — 225). Поэт говорит, что не отвергает ни старых, ни новых гимнов, а только хулит тех, кто портит старое (226 — 233). Его же собственное новшество состоит в том, что он пользуется одиннадцатиструнной кифарой (2 41 — 245).
В другом стихотворении, из которого дошел до нас только отрывок (фр. 7), он высказывает эту мысль более решительно:
Я старых песен не пою:
Ведь наши новые-то лучше.
Зевс молодой царит теперь,
А прежде Крон когда-то правил.
Так, Муза старая, уйди!
Вот это-то стремление к оригинальности во что бы то ни стало, характерное для всего нового направления, свидетельствует о глубоком переломе в жизни Греции. Особенно ясно это сказывается в том, что новые поэты стали придавать исключительное значение форме. Музыкальные мелодии получают первенствующее значение, а содержание и слова все более отступают на задний план. Постепенно поэты стали отказываться и от строфического построения песен, обращая особенное внимание на арии певцов. В поисках оригинальности поэты впадали нередко в вычурность и манерность, нагромождая туманные и высокопарные выражения. Аристофан в комедиях «Птицы» (904—953; 1372—1409), «Богатство» (290 — 315) и других едко осмеивал это новое направление (специально о дифирамбах в «Птицах» 1387—1390).
В конце V и в начале IV в. в элегической поэзии утвердилось эротическое направление. Его родоначальником считали Антимаха Колофонского. Он был автором многих произведений, в которых на новый лад переделывал мифические сюжеты. Но особенной известностью пользовался сборник его элегий под общим названием «Лида». Здесь он воспевал любовь к рано умершей подруге. Он старался найти утешение в воспоминаниях о героическом прошлом — о походе аргонавтов, странствованиях Деметры и т. п. Насколько можно судить об этих стихах по сохранившимся отрывкам и отзывам древних, они страдали искусственностью и были перегружены мифологическими аналогиями. Часто любовные излияния служат только поводом для приведения интересного рассказа. Все эти черты снискали Антимаху большой успех в эпоху эллинизма.
К концу IV в. относится деятельность поэтессы Эринны, которая особенно известна поэмой «Прялка», написанной гексаметрами. В ней она оплакивала безвременно умершую подругу Бавкиду.
Указанные выше качества новой поэзии — формализм, погоня за оригинальностью, изысканность и вычурность, эротика и т. п. — характерны для периода, когда совершался переход от классической греческой литературы к позднейшим литературным течениям, нашедшим свое полное выражение в эпоху эллинизма.
ГЛАВА XVIРАСЦВЕТ ОРАТОРСКОГО ИСКУССТВА
1. Лисий. Мастерство рассказа и обрисовки характеров. Исей. 2. Исократ и его школа. Ораторская публицистика. 3. Жизнь и деятельность Демосфена. 4. Речи Демосфена и его мастерство. 5. Друзья и противники Демосфена. Эсхин. 6. Высшее развитие ораторского искусства.
1. ЛИСИЙ. МАСТЕРСТВО РАССКАЗА И ОБРИСОВКИ ХАРАКТЕРОВ. ИСЕЙ
Большой художественной высоты достигло ораторское искусство в речах Лисия.
Лисий родился в Сиракузах в Сицилии, по наиболее достоверным данным — в 4 59 г. Отец его Кефал по приглашению Перикла переселился в Афины и жил там в качестве метека. После смерти отца в 443 г. молодой Лисий отправился в только что основанную колонию Фурии в южной Италии и стал заниматься там ораторским искусством под руководством Тисия из Сиракуз. В 412 г. после поражения афинян в Сицилии в Фуриях взяла верх олигархическая партия. Лисию пришлось вернуться в Афины, и он жил там с братом Полемархом в качестве метека. Братья владели крупным состоянием и мастеской щитов по наследству от отца.
Лисий жестоко пострадал во время правления Тридцати в 404 г. Польстясь на его богатство, правители арестовали его вместе с братом. Ему самому удалось бежать, но Полемарх был казнен, и все имущество обоих было расхищено. Когда была восстановлена демократия, Лисий счел своей обязанностью привлечь к суду того из членов правительства, в котором видел главного виновника смерти брата. К этому процессу относится его речь «Против Эратосфена» (XII), единственная, произнесенная им лично. Чем окончилось это дело, мы не знаем. Возможно, что, оказавшись в трудных материальных условиях, Лисий и занялся профессией логографа (см. гл. X). На этом поприще он и прославился. Умер Лисий около 380 г.
Лисий написал более 230 речей, из которых в более или менее цельном виде сохранилось 34 речи (из них четыре-пять неподлинных), почти все — судебные.
Посвятив себя деятельности логографа, Лисий должен был приглядываться к нравам судей и судящихся. Так как судьями были в подавляющем большинстве люди необразованные, то, опасаясь обмана, они подозрительно относились ко всякой изысканной, искусственной речи, видя в ней неискренность и чужое влияние. Лисию как логографу нужно было настолько изучить своего клиента и так войти в его роль, чтобы у судей создавалось впечатление, будто это лицо говорит само от себя без всякой подготовки. В речах Лисия обнаруживается замечательное художественное мастерство — «творчество характеров» — ethopoeia, как называли это древние критики. Он еще не выработал тонкой и сложной техники доказательств. Его сила была в убедительном изложении обстоятельств дела — в той части речи, которая у риторов называлась «рассказ». Рассказывая кратко, просто и естественно, он умеет нарисовать живую картину всего дела, так что у слушателя не остается сомнения в его правоте.
В речи «Против Эратосфена» (XII) Лисий нарисовал потрясающую картину злодеяний правительства Тридцати в Афинах, которое прикрывалось высокими моральными побуждениями, а на самом деле потворствовало грабежам и убийствам. В этой речи Лисий, сообщив необходимые данные о себе и своей семье, как верных сторонниках демократии, рассказывает, как он был арестован, но сумел спастись, и как казнен был его брат. Рассказ этот полон глубокого драматизма и представляет любопытную страницу из истории того времени.