[447]. Перед отъездом обратно Ашот Кадж приехал благословить свое оружие в монастырь Святого Креста в Вараге, один из самых знаменитых монастырей Васпуракана. По этому поводу Матвей Эдесский сообщает, что перед этим Ашот ездил в Багдад ко двору халифа и получил от него много золота. Нет никаких сомнений, что политики халифата, хорошо знавшие о беспокойном честолюбии младшего Багратида, задумали воспользоваться этой чертой его характера, чтобы вызвать раздор между армянами и лишить силы Анийское царство. Возможно, Ашот Кадж, поднося в дар 30 000 тахеганов[448] монастырю в Вараге, считал, что за это ему будет прощено грязное золото халифа.
С арабскими деньгами и васпураканскими подкреплениями Ашот Кадж отправился к Ани осаждать своего брата Ховханнеса-Сембата. Матвей Эдесский, продолжая рассказ, сообщает, что, узнав о приближении брата, Ховханнес-Сембат «приказал трубить в трубу войны, но сам оставался неподвижно сидеть на троне». Тучность царя, видимо, была так велика, что делала его инвалидом, и он лично не мог принять никакого участия в войне даже ради спасения своей власти. Однако традиция верности законному царю подействовала, и его повеление было исполнено. «По его сигналу все жители взялись за оружие и в количестве 40 000 пехотинцев и 20 000 всадников выступили против Ашота».
Но доблесть Ашота Каджа делала его непобедимым. Матвей Эдесский приводит нам пример этого. В то время, когда Ашот осаждал Ани, в этом городе жил один грузинский (точнее, абхазский) вождь, присланный к Ховханнесу-Сембату царем Грузии Георгием I. Этот грузин, один из самых знаменитых витязей своей страны, взялся победить Ашота Каджа в единоборстве. «О царь Ховханнес, – предложил он, – пусть мне только покажут Ашота, и я берусь взять его в плен и привести к тебе в цепях». – «Ашот сильный человек, – ответил царь. – Разве ты сможешь привести его ко мне?» – «Я возьму его живым вместе с его конем!» – заявил грузин. «Когда ты увидишь этого львенка, – ответил царь, – ты не будешь его так презирать!» «Когда дело дошло до боя, – продолжает Матвей Эдесский, – грузинский вождь помчался, как орел, искать Ашота, крича изо всех сил: „Ашот, выезжай вперед!“ Тот услышал вызов, разъярился, как леопард, и противники помчались навстречу друг другу. Грузин выставил против Ашота свое копье, но тот, быстрый как молния, пронесся над ним и, ударив грузина мечом по шлему, разрубил противника от головы до ног, хотя тот был защищен железной кольчугой, и тот рухнул на землю во весь рост».
Это единоборство стало началом общего сражения под стенами Ани. Верные царю Ховханнесу-Сембату анийские ополченцы потерпели поражение от солдат Ашота Каджа. Многие беглецы, спасаясь от погони с торчащим из поясницы мечом, не смогли вернуться в город и утонули в реке Ахурян. Однако эта победа не помогла Ашоту Каджу овладеть столицей, и вскоре он снял осаду.
Рассказывая о примирении между царем Ховханнесом-Сембатом и его младшим братом, Матвей Эдесский называет посредником не царя Грузии, а армянского патриарха и пишет: «Через несколько дней Багратиды, Пахлавуни и все остальные знатные господа, которые находились в армии, задумались о заключении мира между Ховханнесом и Ашотом. Патриарх Петрос и нахарары явились к Ашоту и заключили соглашение, скрепленное торжественной клятвой. По этому соглашению Ашот становился царем земель, соседних с областью Ширак, и правителем всей остальной Армении, кроме этой области, а Ховханнес оставался царствовать в городе Ани, и, кроме того, если Ховханнес умрет первым, его брат станет хозяином всего царства. Так в Армении был установлен мир».
Разрыв союза Армении и Грузии
На самом деле это примирение привело к нескольким встречным ударам. По словам Аристакеса, первым воспользовался новой ситуацией Георгий I Грузинский. Под его властью страна грузин, Картли и Абхазия, стала единой (за исключением Кахетии, где по-прежнему правила местная династия викарных епископов сельских местностей, и города Тифлиса, которым также по-прежнему владели эмиры-мусульмане), а багратидская Армения в это время, наоборот, в результате строгого применения удельной системы распадалась на множество маленьких государств, в конце концов ставших незначительными. При таких условиях монарх всей Грузии неизбежно должен был стать суровым третейским судьей в семейных войнах между братьями Багратуни. Приехав судить спор между царем Ховханнесом-Сембатом и Ашотом Каджем (нам уже известно, что именно такова версия Аристакеса), Георгий I сразу увидел перед собой возможность дать Армении почувствовать тяжесть его власти. К нему приехал один армянский владетель, зависевший от Ашота Каджа, и попросил о правосудии. Этот владетель заявил, что Ховханнес-Сембат обманом отнял у него его землю – удел Шатик в области Джакатк. Было ли это нарушением условий раздела, третейским судьей при котором был Георгий? Можно предположить, что да, когда читаешь у Аристакеса, что Георгий «разгневался» и немедленно отправил солдат в погоню за Ховханнесом-Сембатом.
Ховханнес-Сембат не подозревал об этом. После недолгой поездки он короткими переходами возвращался к себе в Ани. «Тучность заставила его остановиться в пути, и он спал, ни о чем не беспокоясь. Солдаты Георгия внезапно напали на него, и он из-за своей тучности не успел сесть на коня». Так Ховханнес-Сембат был захвачен в плен. «Сопровождавшие его князья спаслись бегством. Солдаты Георгия погнались за отставшими и убили многих, кто не успел добраться до ворот Ани».
Согласно другим источникам, Георгий не отдавал приказ в порыве внезапного гнева, а осуществил давно задуманный план. Он велел своим солдатам устроить засаду, дождаться, когда Ховханнес-Сембат выедет из Ани, и захватить армянского царя в плен без боя. «И вот однажды царь, ехавший в свой зимний дворец, был вынужден остановиться в пути. Там грузины внезапно напали на него и захватили его в плен». По словам Чамчяна, толкователя этой версии, нападение, видимо, произошло в 1020 или 1021 году, то есть вскоре после того, как Ховханнес-Сембат взошел на престол. Кстати, это согласуется и с ходом событий, как они описаны у Аристакеса. По его словам, грузины после этой вылазки благодаря внезапности проникли в Ани. «Они ограбили собор, сорвав его украшения, и вырвали гвозди из креста, говоря в знак презрения: „Мы уносим их, чтобы сделать из них подковы для наших коней!“».
Так еще раз проявилась религиозная вражда, разделявшая армян и грузин. Та вражда, которая знакома нам по событиям 943 года, когда абхазский вождь Бер попытался освятить по правилам грузинской религии собор в Карсе. Этот религиозный разбой должен был сильно озлобить армян. По мнению Аристакеса, поражения, которые грузины через несколько лет потерпели от императора Василия II, были небесной карой. Кощунственное воровство грузин, одним из случаев которого был их налет на Анийский собор, уничтожило союз армян и грузин, а этот союз был им необходим для борьбы с имперской политикой Византии.
Царь Ховханнес-Сембат, попавший в руки грузин, был привезен к Георгию I, и тот освободил его, но в обмен на три пограничные крепости.
Так первым результатом вызывающих сожаление ссор внутри семьи Багратидов стало унижение Армении перед ее соседями и ее ослабление. Ашот Кадж и сам пострадал из-за последствий своих поступков. Его собственные вассалы восставали против него так же, как сам он восстал вместе с ними против царя, своего брата. «Неспособный сопротивляться нападениям знатных господ, несправедливо отнимавших у него большие куски его земли», он уехал из Армении к Василию II. «Там он сумел понравиться императору и добился от него поддержки. Во главе византийских войск, предоставленных в его распоряжение, он вернулся в свою страну, завладел многими областями и стал могущественнее, чем любой его предшественник, так что многие знатные господа оставили Ашоту свои наследственные владения и по собственному почину приехали к нему на поклон». Так Ашот Кадж (а ведь он, не забывайте, был лишь незаконным претендентом на престол, а законным государем был царь из Ани, его старший брат Ховханнес-Сембат) сумел укротить феодалов в своих владениях, но, к несчастью, сделал это благодаря поддержке византийских армий, сделав Василия II судьей в своем споре со своими вассалами так же, как раньше сделал грузин судьями в своем споре с Ховханнесом-Сембатом.
Другие летописцы рассказывают о случае, который доказывает, что примирение Ховханнеса-Сембата и его брата Ашота Каджа никогда не было искренним. Ашот, желавший избавиться от брата, пытался завлечь его в западню. Он притворился больным, лег в постель и вызвал к себе Ховханнеса-Сембата, а на дороге, по которой тот должен был ехать, велел выкопать и замаскировать яму, в которую царь обязательно должен был упасть. Ховханнес-Сембат действительно упал в эту яму, но Апират Пахлавуни, знатный господин, которому Ашот велел после этого добить несчастного царя, пожалел того, помог Ховханнесу-Сембату выбраться на свободу и предоставил ему все необходимое, чтобы тот смог вернуться в Ани.
Апират Пахлавуни, хотя и спас тогда царя, все же боялся его гнева, поскольку долгое время был доверенным человеком Ашота Каджа. А поскольку и Ашота он предал, ему оставалось лишь скрыться у мусульман. И он бежал к эмиру Абул-Усвару из курдской династии Бану-Шеддад, эмиру Двина и Гянджи. Эмир сначала принял его радушно, а потом, поверив клевете, приказал его убить. Однако жена Апирата и его дети (сыновья Абелджахап и Васак) уцелели: Сари, приближенный эмира, спас их и сумел доставить в Ани целыми и невредимыми. Царь Ховханнес-Сембат, который не забыл, какую услугу оказал ему когда-то Апират Пахлавуни, проявил свою благодарность ему тем, что передал Абелджахапу и Васаку все земли, которыми тот владел. Позже мы узнаем по рассказу самого знаменитого представителя семейства Пахлавуни, прославленного Григория Магистроса, что владения этой семьи располагались вокруг Беджни, в округе Ниг.