Когда Абул-Усвар со своей армией подошел близко, Давит Анхохин со своими 10 000 воинами и 9000 солдатами, присланными его армянскими и грузинскими союзниками, бросился на врага, а монахи, стоявшие в боевом строю на поле битвы, пошли вперед с крестами и Евангелиями в руках и с пением псалмов. На мгновение армяно-грузинская армия исчезла, «как в море», посреди намного превосходившей ее числом мусульманской армии. Потом она словно чудом сумела пробиться сквозь эти полчища. «Неверные повернули назад, и армяне пять дней преследовали их, непрерывно рубя их на куски». Давит Анхохин захватил огромную добычу. Он вернул все свои земли и отблагодарил войска, пришедшие ему на помощь, щедро вознаградив их из этих трофеев (1036).
Патриарх Петрос-Гетадарц и царь Ховханнес-Сембат
Патриарх Петрос I Гетадарц сыграл важную роль в передаче императору Василию II акта, которым царь Ховханнес-Сембат объявил Византийскую империю своей наследницей. Но какую роль он сыграл в составлении этого столь губительного документа? Нет сомнения, что он согласился отвезти акт в Требизонд к Василию II и что по этому поводу византийский двор осыпал его почестями и льстивыми похвалами. Его поступок был резкой и странной противоположностью делам патриархов, его предшественников, которые вдохновляли армян на сопротивление любым захватчикам – персам, мусульманам или византийцам и часто шли в таких случаях на мученичество. Вручив печально знаменитое «завещание Ховханнеса-Сембата» (1022), Петрос, который, возможно, не осмелился вернуться в Армению, поселился в Севастии (Сивасе) у бывшего царя Васпуракана Сенекерима-Ховханнеса, которого византийцы после его отречения поселили в этом городе. В 1025 году Петрос все же решился вернуться в Ани к царю Ховханнесу-Сембату, которому когда-то дал такой плохой совет, но почти сразу вернулся в Севастию, где прожил на этот раз с 1026 по 1029 год. В 1029 году он снова появился в Ани, но армянский народ отнесся к нему с подозрением из-за того, что патриарх долго жил на византийской земле. Поэтому патриарх переехал в монастырь Тзоро-Ванк, иначе Дзорой-Ванк, в Васпуракане, где снова оказался на имперской территории (1030).
Мы не обязаны верить на слово Матвею Эдесскому, который подчеркнуто не замечает в этом случае проблемы с жизнью патриарха в Византии и видит только разногласия по поводу церковного учения: «Господин Петрос покинул свой престол и переехал в Васпуракан из-за некоторых разногласий с царем, нахарарами и военной знатью, закрывшими уши для божественных наставлений. Его отъезд опечалил всю страну».
Примерно в 1034 году царь Ховханнес-Сембат вместе со своими нахарарами позвал Петроса обратно в Ани. По словам Матвея Эдесского, царь дал патриарху всевозможные успокоительные обещания и заверения и даже использовал помощь поручителей, живших в Византии. Но когда Петрос вернулся в Ани, Ховханнес-Сембат велел его арестовать и заточить в крепости Беджни, где продержал патриарха год и пять месяцев[458]. Ховханнес-Сембат вызвал в Ани Диоскороса, настоятеля монастыря Санахин, и тот, «став противником Петроса, принял сан патриарха» (1036). Матвей Эдесский (который, разумеется, судит предвзято) яростно нападает на Диоскороса: «Он, известный своими знаниями, стал предметом насмешек. Он унизил высокие обязанности, которыми был наделен, и никто не хотел принять от него рукоположение. На его посвящении в патриархи не присутствовали ни епископы, ни священники. Но он в гордости своего сердца считал себя законным патриархом и возвел в сан епископа множество недостойных людей».
Хотя Матвей Эдесский тут в какой-то степени пристрастен, нет сомнения, что несчастный Диоскорос был предметом жестоких нападок. «Епископы и ученые богословы Армении отлучили от церкви царя Ховханнеса-Сембата и этих нахараров за нарушение спокойствия в церкви. Под ударом проклятия те захотели вернуть Петроса, но Петрос не уступил их настойчивым просьбам. Тогда царь и знатнейшие господа написали католикосу Агуании, господину Ховсепу, прося его заступиться за них и восстановить Петроса на престоле патриархов Ани». И «почтенный старец Ховсеп» (так его называет Киракос Гандзакеци) приехал в Ани, добился того, что Петроса выпустили из тюрьмы в Беджни, помирил его с царем и в 1038 году даже организовал в Ани большой собор, в котором участвовали епископы, монахи и богословы, а также дворяне и нахарары. Было объявлено, что Диоскорос низложен, а Петрос восстановлен на престоле патриархов. Жители Ани едва не сыграли злую шутку с Диоскоросом: в день Богоявления, во время освящения воды городская чернь бросилась на него и разорвала его покрывало. Несчастный «антипатриарх» в полной растерянности и смущении вернулся в свой монастырь Санахин.
Восшествие на престол Гагика II
Князь Ашот Кадж (Ашот IV), младший брат царя Ховханнеса-Сембата, совместно с ним владевший областью Ширак, которая принадлежала царям-Багратидам на правах поместья, умер в 1039 или 1040 году. Его тело привезли в Ани и похоронили в склепе, где покоились останки древних царей из рода Багратидов. Любопытно, что Ховханнес-Сембат после смерти их общего с Ашотом отца ни разу не позволил Ашоту приехать в Ани: так сильно царь-толстяк боялся энергичного и честолюбивого младшего брата. Несомненно, у этой благоразумной строгости были причины, ведь Ашот Кадж за свою доблесть был очень любим в войсках, и, как уже знаем, младший брат много раз пытался избавиться от старшего с помощью западни или убийства. И все же смерть князя Ашота была несчастьем: он был единственным военным в своей семье, и, как пишет Матвей, «после его смерти войска перестали соблюдать дисциплину и начали чувствовать отвращение к воинскому делу. Они согнули шею под ярмо византийцев».
Вскоре умер и царь Ховханнес-Сембат. Большинство специалистов по Армении считают, что он скончался в 1040 году, другие называют 1041 год[459]. У него не было детей, но его брат Ашот Кадж оставил сына Гагика, которому тогда было около 15 лет. Этот молодой князь по закону должен был унаследовать корону Армении и стать царем Гагиком II. К несчастью, существовало злополучное завещание Ховханнеса-Сембата, и византийцы не упустили случай сослаться на этот документ. Аристакес даже рассказывает, что император Константин VIII (1025–1028), который действительно всегда благоволил к армянам, перед смертью почувствовал угрызения совести относительно завещания Ховханнеса-Сембата и якобы позвал к себе жившего в Константинополе армянского священника Киракоса, поручив ему тайно вернуть царю Армении этот роковой документ. Но Киракос вместо того, чтобы выполнить святой долг, оставил завещание у себя и в конце концов продал его императору Михаилу IV (1034–1041).
Вестис Саргис пытается совершить государственный переворот. Первое нападение византийцев на Ани
О тех событиях, о которые сейчас пойдет речь, сохранилось мало точных сведений. Нет сомнения, что после смерти Ховханнеса-Сембата Михаил IV потребовал, чтобы было исполнено то завещание, которое по роковой неосторожности подписал покойный правитель, то есть чтобы ему отдали Ани и весь остальной Ширак. В это же время один из сановников анийского двора, Саргис, имевший звание вестис, что значит управляющий хозяйством, попытался использовать эту ситуацию, чтобы пробиться в первый ряд знати. Саргис действительно являлся управляющим при покойном царе Ховханнесе-Сембате и происходил из семьи царей Сюника. К несчастью, по натуре он был предателем, что вскоре и проявилось. Во время всеобщего беспорядка и неуверенности, кто унаследует престол, он присвоил себе все деньги, которые были в казне покойного царя, а также завладел многими крепостями и селениями. Он твердо рассчитывал, что останется хозяином всего Ширака и будет в венце или без венца править в Ани.
Но намерениям Саргиса не дал осуществиться другой нахарар из не менее знаменитой семьи Ваграм Пахлавуни, дядя знаменитого государственного деятеля и писателя Григория Магистроса. «Ваграм, человек сильный, знаменитый и отличавшийся своей набожностью, а также его родственники, сыновья и племянники, всего около 30 благородных господ, отказались присоединиться к Саргису. Они призвали на трон Гагика, сына Ашота Каджа. С помощью искусных уловок они ввели Гагика в город Ани» (1040–1041).
Саргис не мог оказать им сопротивления в самом городе Ани и заперся с присвоенными сокровищами в верхней крепости, которая считалась неприступной. Гагик проявил решительность, которой трудно было ждать от такого молодого человека, и храбро отправился к Саргису для переговоров, чтобы убедить его прекратить борьбу. Он постучал в ворота крепости, «один пришел к Саргису и сумел убедить его заманчивыми словами». Правда, успех не был полным: Саргис согласился уйти из Ани, но не отдал ее наследнику престола, и солдаты Саргиса продолжали удерживать цитадель. К тому же он покинул столицу лишь для того, чтобы запереться в крепости Сурб-Мариам, которая у греческих писателей называлась Хагиа-Мария, а теперь называется Сюрмелю и находится на Араксе, к востоку от места впадения в него Ахуряна. Там, по словам Аристакеса, у Саргиса возник преступный замысел: он задумал сдаться византийцам, передать им свои крепости и уехать в империю. Но молодой Гагик снова проявил необыкновенную решительность: он проник в лагерь Саргиса, захватил мятежника в плен и победителем вернулся в свою столицу. «Ему надо было бы лишить мятежника жизни, – продолжает свой рассказ Аристакес, – но он предпочел, как Саул, пощадить этого нового Агага[460]. Вот почему получил в „награду“ то же, что Саул, – жизнь более горькую, чем смерть». Несомненно, этому рассказу следует верить больше (Аристакес ум. позже 1071 г.), чем сообщению Матвея Эдесского (ум. после 1136 г.), что «Гагик, которому помогали его войска, захватил Саргиса в плен и мученически пытал его, пока не заставил, несмотря на упорные отказы, вернуть ему наследство его предков – области, города и сокровища, которые Саргис у него похитил».