Мы уже знаем, что Гагик II имел двух сыновей, Ховханнеса и Давита. Нам известно и о ссоре между Давитом и тестем Давита, князем Абелгарибом из рода Арцруни, владетелем Тарса. Абелгариб заточил своего зятя в крепости Бабарон и освободил только по требованию Гагика II. После смерти Гагика владетель Тарса снова начал замышлять дурное против зятя и в конце концов отравил Давита. Ховханнес, старший сын Гагика II, жил сначала в Грузии, потом в Константинополе. Сын Ховханнеса, Ашот, не желая смириться с тем тусклым существованием, которое вели в изгнании армянские правители, решился на то, о чем ненадолго задумывался когда-то Гагик II: он попытался возродить независимость Армении через сотрудничество с мусульманами. Алп-Арслан, захвативший Ани (в 1064 г.), в 1072 году отдал его в удел Фадлуну, сыну Абул-Усвара из курдской династии Бану-Шеддад, эмира Двина и Гянджи (она же Гандзак и Елизаветполь). Преемником Фадлуна стал его брат Манучехр, который начал восстанавливать разрушенный Ани[496]. Ашот, сын Ховханнеса, последний наследник престола Багратидов, встретился с Манучехром, тот сделал его градоначальником Ани, но несколько приближенных-курдов этого эмира отравили Ашота, позавидовав оказанной ему милости.
Слуги Ашота привезли его тело в Константинополь, но отец Ашота Ховханнес умер, пока они были в пути (примерно 1080 г.)[497]. Да, печальной оказалась судьба последнего из Багратидов: он попытался возродить величие своей семьи, став наместником рода Бану-Шеддад там, где его предки были царями, но не успел.
В том же 1080/81 году в Каппадокии были при неясных обстоятельствах убиты византийцами бывший царь Карса Гагик-Абас и оба князя Арцруни, Атом и Абусахл. Земли, которыми все трое владели в этой провинции, вернулись в состав империи как раз вовремя, чтобы попасть в руки турок.
Злоключения патриаршего престола при Григоре II
Так византийцы постепенно угасили все три армянские династии, которые были изгнаны им в Каппадокию, – великих царей-Багратидов из Ани, царей-Багратидов из Карса и царей из рода Арцруни, правителей Васпуракана. Каппадокийская Новая Армения была разрушена греками за несколько лет или даже месяцев до того, как ее территорию захватили турки. Эти бедствия отразились и на власти патриархов, которую тогда воплощал в себе патриарх Григор II Векаясер, с 1065 года живший «под крылом» изгнанных династий в Цамандосе-Дзаминдаве. Григор устал от такой беспокойной жизни, его сердце разрывалось от горя из-за этого множества разрушений. Поэтому в 1069 году он решил завершить свою жизнь в уединении. Канцлер патриарха Георг из Лори рассказал о его замысле. Царь Гагик II и знатнейшие армянские владетели попытались разубедить патриарха. Не добившись этого, они избрали патриархом, или, вернее, сопатриархом Георгия из Лори, который стал Георгом II (1069).
Георг II жил, как когда-то Хачик II, в Тавблуре, в округе Джахан, поскольку святые места Великой Армении стали недоступны для последователей Просветителя. А Григор II уехал жить отшельником в Сирию, в монастырь Арег в горах Аманос. Позже прелаты поссорились, и Григор, недовольный тем, как его заместитель управлял церковью, отозвал его с должности (1072). Георг уехал в Тарс и вскоре там умер. А Григор II поселился в Евфратской области, в Мутархасуне около Кесуна. По словам Матвея, Григор жил там у некоего «Гагика, сына Гургена», и Дюлорье считает, что этот Гагик был из младшей ветви семьи Арцруни (той, которая владела Андзевациком), а византийцы выселили его наследственных владений и дали земли в этом краю. Но вскоре армяно-греческий вождь Филарет Варажнуни, не сумев сделать Григора II своим послушным орудием, создал ему соперника – антипатриарха Саргиса из Хони, который, видимо, жил в городе Хони (иначе Хуник) в Джахане (1076). Преемником этого Саргиса стал Теодорос Алахосик (1077–1090), тоже полностью верный интересам Филарета. В это время Григор II, пользуясь веротерпимостью нового турецкого султана Мелик-шаха, совершил поездку в Великую Армению и посвятил в епископы Ани своего племянника Барсеха (Василия), который, как и сам Григор, был из знаменитого рода Пахлавуни. Барсех вначале был сопатриархом при дяде (1081–1105), а позже стал его преемником на патриаршем престоле (1105–1113). Стоит отметить, что собор, избравший Барсеха, заседал в монастыре Хахбат, во владениях и по приглашению Кюрике I, иначе Гургена II, царя Ташира (Лори), последнего армянского князя-Багратида. Помазание новому первосвященнику дал католикос Агуании Тер-Сте панос.
Беспокойная жизнь Григора II предвещала новые времена. Тревожные годы правления этого патриарха и в самом деле связывают историю багратидской Армении, конец которой он видел, с историей киликийской Армении. Которая рождалась тогда в разгар крестового похода. Удивительным предтечей этой Новой Армении был противник Григора, Филарет Варажнуни.
Филарет действительно открыл новую страницу в истории Армении[498].
Заключение. Портрет Тиграна
Портрет Тиграна Великого был отчеканен на его тетрадрахмах. И в самом деле, влияние личности Тиграна определило всю историю Армении. Определило не только потому, что он правил обширной империей, но также, причем в большей степени, потому, что этот царь оставил нестираемый отпечаток на всем будущем своего народа. До него казалось, что Армения из-за своей расчлененности на изолированные долины обречена быть страной кланов. Тигран поднял ее на уровень морального единства, и, на какие бы части она ни делилась впоследствии, это единство не исчезло. Эту объединенную им Армению Тигран освободил от притяжения Азии и окончательно сделал ее страной, смотрящей в сторону Запада, – греческой по культуре и в конце концов ставшей союзницей Рима. Армения, конечно, по происхождению была индоевропейской страной. Но именно Тигран закрепил эту ее судьбу, окончательно и навсегда связав Армению с западным миром. После него каждое столетие приносило Армении неизбежные бедствия. В Средние века в ней, как и на Западе, началось феодальное дробление, и в Армении, с ее нагромождением переплетающихся горных хребтов, оно было еще сильнее. Но духовное единство сохранялось, несмотря ни на какие проявления присущего феодальному обществу партикуляризма. В Армении так же, как в средневековой Франции, споры и соперничества феодалов были чем-то кратковременным и преходящим. Осталась сама армянская цивилизация, остались ее соборы и поэты, ее святые и мученики, ее духовная жизнь. Эта духовная жизнь, которую невозможно уничтожить, и есть вся суть Армении.