[145], но остался столь же недоволен исследованиями, которые провели там некий Платон, а в Самосате – монах Руфин (Хропанос), который также был известным мастером «искусства греческой каллиграфии». Вернувшись в Армению, Месроп с помощью Руфина составил алфавит из 36 букв, к которым потомкам пришлось добавить в конце XII века две дополнительные буквы, – и получился классический армянский алфавит. Месроп использовал предыдущие исследования епископа-сирийца Даниила, а другие элементы заимствовал из греческого алфавита. У греков он почерпнул принцип формирования слогов и направление письма: в армянском языке текст пишется слева направо, как в греческом, а не наоборот, как в сирийском и других семитских языках. И наконец, на основе греческих образцов изобрел форму гласных букв, которых, как известно, нет в семитских алфавитах. О деталях этих заимствований спорят до сих пор. Вардан Великий, живший в XII веке, считал, что алфавит Даниила состоял из 22 символов, Месроп заимствовал 17 из них и добавил еще 12 символов для согласных и 7 для гласных звуков или, если по грамматической классификации, 13 согласных и 6 гласных. Вардан назвал гласные «душой других знаков», имея в виду, что именно наличие букв для гласных звуков отличает армянский алфавит от семитских алфавитов. По мнению Асохика[146], в алфавите Даниила было 29 букв, и Месроп добавил только 7 гласных. Но В. Ланглуа[147] отмечает, что, «хотя на первый взгляд цифры у этих двух авторов разные, легко увидеть, что в конечном счете число букв у обоих одинаковое, поскольку Асохик включил в общее число 7 букв, введенные позже Месропом в национальный алфавит».
Итог можно подвести словами отца Петерса: «Основа армянской системы – истинно алфавитная и греческая. Это греческая система с дополнениями – так же, как готская и славянская. Как готский алфавит был греческим с добавлением римских и рунических символов, так армянская система является греческой с добавлением негреческих (семитских) символов».
Месроп полностью достиг цели, которую поставил перед собой. «Армянский алфавит, – пишет Мейе, – это шедевр. Каждая фонема армянской фонетической системы отмечена в нем своим символом, и этот алфавит устроен так хорошо, что стал для армянского народа окончательным отображением звуковой системы его языка; отображением, которое до сих пор не претерпело никаких изменений и не нуждается ни в каких улучшениях потому, что было совершенным уже в самом начале».
Получив в свое распоряжение подходящий алфавит, Месроп, святой Саак и их ученики сразу принялись за великий труд по переводу Библии на армянский язык. Чтобы приобрести для этого полные греческие оригиналы ее текстов, Саак отправил Месропа и Динта, епископа провинции Дерзены (Терджана), в Константинополь, ко двору императора Феодосия II (ок. 422). Позже, в период между 431 и 435 годами, Саак и Месроп послали в Эдессу двух своих учеников, Езника из Кохба и Ховсепа из Пахина (Багина), «чтобы они по-новому перевели на армянский язык сирийские тексты Святого Писания». Затем Езник и Ховсеп приехали на византийскую территорию, где «получили образование и стали переводчиками с греческого языка». В Византийскую империю на помощь Езнику прибыли и несколько других переводчиков, в том числе святой священник Левонд (Леонтий) из Вананда и сам Корюн Сканчели (Корюн Восхитительный), автор биографии Месропа. После этого члены трудолюбивой команды, «вооруженные подлинными экземплярами книг Святого Писания, продиктованными божественной благодатью текстами отцов церкви и канонами святых соборов – Никейского и Эфесского, вернулись на свою родину, в Армению. А блаженные Саак и Месроп, которые ранее перевели с греческого языка на армянский все церковные книги, перевели на свой язык также многие мудрые и благочестивые мысли патриархов. Затем Саак доработал те книги, которые вначале были переведены поспешно и с несовершенных оригиналов. Он исправил первоначальные варианты по более точным текстам, привезенным из Константинополя, и дополнил армянские тексты многочисленными комментариями». Месроп, по свидетельству своего биографа, также написал для народа много проповедей и комментариев.
Невозможно усомниться, что перевод Библии, значительная часть которого была уже выполнена к 405 году, стал решающим толчком для евангелизации Армении. Лазарь из Парпи пишет: «Как только Саак завершил этот большой труд, были основаны школы для народа. Писцы, которых становилось все больше, работали в спешке, религиозные обряды засияли новым блеском. Благодаря духовным источникам святого патриарха Саака учение Господа наполнило Армению, как воды наполняют море».
Сразу скажем, что мало событий оставляют такой след в жизни народа, как создание месроповского алфавита и перевод Библии на армянский язык. Армянский язык за один шаг поднялся на уровень литературного, и образованные армяне больше не пользовались греческим или сирийским языком, словно они не дети армянского народа. Богатая армянская литература была начата не только переводами священных текстов – уже были написаны и оригинальные сочинения, например биография Месропа, созданная его учеником Корюном, и «Опровержение сект» Езника из Кохба[148]. Добавим к этому, что исторически невозможно было выбрать лучшее время для такого труда. Дальше увидим, что это действительно было время, когда власть царей Армении расшатывали неповиновение феодалов и угрозы со стороны Персии и она едва не погибла под ударами персов, когда Армения была окончательно присоединена к империи Сасанидов и на многие столетия должна была потерять политическую независимость. Персы, которым недостаточно было присоединить территорию Армении к своей стране, вскоре попытались лишить армянский народ его национальной идентичности, навязывая армянам иранскую культуру и зороастрийскую религию. Армянский народ в это трагическое время смог сопротивляться иранизации и сохранил, вопреки всему, свою культурную самобытность и свою религию лишь потому, что эти самобытность и религия как раз перед этим стали неистребимыми благодаря гениальному труду Саака, Месропа и таких, как они. Никогда гениальные литераторы не сделают для своего народа больше, при этом полностью осознавая, как велик их труд. В то самое время, когда Армению ждала временная утрата политической независимости, они навсегда обеспечили ей духовную независимость, условие и залог всех ее возрождений. Создав литературный армянский язык, они одним рывком уравняли свою родину с теми, кто, пользуясь тем, что их культура старше, пытались ассимилировать армянский народ. Они сделали эту ассимиляцию невозможной. Они помогли Армении окончательно осознать ее историческое и нравственное своеобразие. Они обеспечили ее выживание во всех превратностях ее судьбы и дали ей бессмертие.
Согласно преданию, которое донес до потомков Корюн, которое подтвердил Моисей Хоренский и в правдивости которого, по мнению Жоржа Дюмезиля[149], нет никаких оснований сомневаться, Месроп Маштоц после того, как создал армянский алфавит, создал еще алфавит и для албанов, они же ахуанки и агуаны. «Он нашел албана по имени Вениамин, расспросил его, изучил варварские гласные албанского языка, затем создал для него символы со своим обычным мастерством, которым был одарен с небес, сумел расположить эти символы по порядку и привести их в равновесие». Этот албанский алфавит был давно утрачен, но в 1937 году обнаружен в Эчмиадзине в одной из рукописей изучавшим армянскую культуру грузином И.В. Абуладзе[150]; а в 1938 году М. Шанидзе опубликовал его в Тифлисе. По словам Моисея Хоренского, князь Сюника Васак и епископ этой провинции Анания нашли для Месропа при создании им албанского алфавита прекрасного сотрудника – ученого Вениамина. Уезжая из Агуании, Месроп оставил там для продолжения своего труда одного из своих учеников, Ионатана, и нескольких армянских священников. Так цивилизующее влияние Армении стало проникать на северо-восток, в варварскую до этого Албанию, иначе Агуанию, а посредницей при этом стал Сюник, часть населения которого состояла из усвоивших армянские обычаи потомков агуан.
Христианская религия как проводник греческой культуры в Армению
Мейе, который служил нам источником сведений в области арменологии, отмечает, что именно вместе с христианской верой греческая культура глубоко проникла в Армению. До этого, как мы уже знаем, культура армянской аристократии была позаимствована у парфянского Ирана, а если случалось, что эта культура заимствовала что-то, с одной стороны, у эллинского мира, с другой – у арамейского, то заимствования происходили через посредство пехлевийского языка, поскольку придворные в Ктесифоне подражали грекам, следуя моде или своим вкусам, а в парфянских учреждениях писцами были арамейцы. Только христианство принесло с собой в Армению сразу все сокровища эллинской и эллинистической культуры, как буддизм примерно в ту же эпоху принес в Китай все сокровища индийской литературы.
Кроме того, как мы далее узнаем, за введением христианства вскоре последовало падение армянской династии Аршакидов. Ее исчезновение окончательно разорвало связь между парфянской по культуре армянской аристократией и Ираном. Создание великой командой переводчиков армянского литературного языка, о чем только что было рассказано, обеспечило победу этому отторжению национальной культуры от иранских влияний, и победа была еще больше оттого, что христианская литература на армянском языке, вдохновленная эллинской культурой, не должна была вытеснять никакую другую национальную научную или религиозную культуру. Напротив, именно христианская литература, созданная гением Месропа Маштоца, впервые в истории сделала армянскую культуру национальной. «Лишь со времени создания армянского алфавита, перевода Библии на армянский язык и образования армянской литературы, которые за этим последовали, существует армянская культура в полном смысле этого слова. Именно с этого времени армянский народ осознал сам себя. И с тех пор, именно этот письменный язык и эта литература поддерживали в нем чувство национальной принадлежности».