Гушнаспдад, у которого была только азербайджанская конница, не пытался войти в Армению. Он остановился на ее границе в селении Нуарсак провинции Гер (Хой) и оттуда отправил Вагану Мамиконяну послание с предложением мира. Ваган в ответ поставил свои условия. Он потребовал не только полной свободы исповедания христианства в Армении, но и явно выраженного запрета исповедовать в ней зороастризм. Это были религиозные требования, а в области политики он потребовал для армянских нахараров права обращаться напрямую к царю Персии. Это была ценнейшая привилегия: она фактически выводила их из-под юрисдикции Персии, и армянские феодалы, прикрываясь словами о своей верности династии Сасанидов, требовали настоящей автономии. Эти условия передали Гушнаспдаду от имени Вагана Мамиконяна посланцы армянского героя – Яшкур Арцруни, Саак Камсаракан, Вазавурт Каркайин, Араван Ахбиурхян и Баджок. Персия ослабла настолько, что предложение было принято без оговорок, хотя второе условие было очень тяжелым для благочестивых зороастрийцев. Гушнаспдад пригласил Вагана Мамиконяна на встречу. Ваган приехал, но перед этим предусмотрительно потребовал, чтобы персы прислали заложников, присутствие которых будет гарантировать ему безопасность. Лазарь из Парпи с удовольствием описывает прием, который представитель царя царей устроил армянскому вождю и на котором Ваган вел с этим представителем переговоры как равный с равным и фактически держался как независимый правитель, хотя и прикрывался словами о верности ктесифонскому двору. Царь Валаш действительно был готов согласиться на все условия армян, поскольку ему срочно была нужна помощь для борьбы против своего брата Зарира, оспаривавшего у него престол.
Ваган Мамиконян не стал из осторожности отклонять эту просьбу, которая делала царя царей его должником. Вернувшись в Двин, он собрал там армянскую конницу и под командованием своего племянника Григора Мамиконяна[188] и Врена Ванандского послал ее Валашу. По свидетельству Лазаря из Парпи, эта конница сыграла решающую роль в бою, в котором Валаш подавил восстание своего брата, и в этом сражении Григор и Врен отличились своей доблестью. Нетрудно догадаться, что после такой услуги Ваган Мамиконян приехал ко двору Валаша и был там принят с большим почетом. Полная высокомерия речь, которую он произнес перед монархом, как ее преподносит Лазарь из Парпи, неправдоподобна, но нет сомнения, что Ваган добился полной благосклонности Валаша и тот утвердил его в должности наследственного главнокомандующего войсками Армении и вернул ему все имущество семьи Мамиконян, которое еще оставалось у персов. По просьбе Вагана Валаш также вернул все отнятые ранее должности и все имущество членам семьи Камсаракан, которые были верными соратниками Мамиконянов в борьбе за независимость. Этого же он просил и для семьи Арцруни, но с условием, что они получат утраченное не сразу, а после того, как докажут свою верность. Впрочем, известно, что глава этой семьи, Саак Арцруни, немного позже действительно получил обратно свои наследственные поместья.
Когда Ваган Мамиконян вернулся в Армению, народ встретил его выражениями величайшей благодарности. Впереди народа шел патриарх Ховханнес Мандакуни с крестом и реликвиями святого Григория Просветителя. Патриарх обнял Вагана и поздравил его с успехом поездки, которая закрепила окончательную победу христианства в Армении. Эта процессия торжественно прошла по Вагаршапату и Двину «посреди толпы армян, благословляя могущество Святой Троицы».
Через несколько месяцев после этого царь Валаш закончил начатое – назначил Вагана Мамиконяна марзбаном Армении (485). Этим сасанидский двор практически признал автономию Армении и подтвердил главенство семьи Мамиконян над остальными армянскими феодалами. В качестве глав армянской знати они заменяли Армении ее собственных монархов, которых у нее не было. Несомненно, Ваган Мамиконян, как напоминает Лазарь из Парпи, по-прежнему был должен считаться с завистью глав других армянских княжеских родов. Но его престиж был настолько велик, что все эти князья склонялись перед ним. Лазарь описывает, как Ваган, получив от царя свидетельство о звании марзбана, садился на коня, чтобы отправиться в собор Двина благодарить Бога. «Горожане, услышав о его приезде, толпой пришли к собору; там были нахарары, дворяне и народ, мужчины и женщины, старики и дети. Дом Господа не вместил в себя всю эту толпу; внешние прихожие церкви, соседние улицы и площади были переполнены». Патриарх Ховханнес Мандакуни, который в предыдущем, 484 году окончательно перенес патриарший престол в Двин, пропел псалом: «В собраниях благословите Господа!», а потом велел прочитать отрывок из Библии об освобождении Израиля от ига фараона и отрывок из Книги Царств, как Давид помазал на царствование своего сына Соломона. Летопись Лазаря из Парпи завершается речью патриарха в честь восстановления армянской автономии. Летописец сам сочинил ее и вложил в уста Ховханнеса, однако она очень красива.
Царь Валаш проявил терпимость к христианству не только в Армении: сирийские авторы тоже хвалят его за миролюбие в этом отношении. Но этот добродушный монарх был сброшен с трона и ослеплен иранскими феодалами, которые посадили на его место его племянника Кавада, сына Пероза (488). Новый царь сохранил за Ваганом Мамиконяном должность марзбана Армении, и, когда позже захотел вернуться к политике распространения зороастризма, которую проводил Пероз, этим попыткам снова помешало семейство Мамиконян.
Ваган Мамиконян был марзбаном 20 или 25 лет (с 485 до 505 или 510 г.). Фактически он был царем Армении без царского титула. Можно лишь сожалеть, что он не смог, используя благоприятные обстоятельства, восстановить хайскую монархию и взойти на трон. Ему, разумеется, помешали боязнь порвать с Персией и тайная зависть других феодальных семей к роду Мамиконян. Но, по крайней мере, годы его долгого правления были временем возрождения Армении во всех областях ее жизни. Себеос[189] сообщает: «Он по-новому организовал страну, восстановил святые места, разрушенные персами в Вагаршапате, в Двине и в Мзрайхе». Асохик также пишет о нем: «В его правление был великолепно восстановлен главный собор Армении». У этого князя есть заслуги и перед армянской литературой: он был покровителем Лазаря из Парпи и добился его назначения на должность настоятеля монастыря Сурена-анапат в округе Салахуник к югу от Эрзерума, в византийской Армении. Лазарь заслужил это покровительство тем, что оставил нам великолепное описание жизни Вагана и его брата Варда, доведенные до 484 года, и проявил в этом сочинении тонкое чувство политики.
Ваган Мамиконян управлял Арменией в полном согласии с патриархами Ховханнесом Мандакуни (478–490) и Бабгеном из Отмуса (490–515). Ховханнес, который в 484 году окончательно перенес патриарший престол в Двин, под защиту правительства, стал вместе с Ваганом проводить внутреннюю реформу церкви. «Он, – пишет Асохик, – дал Армении множество прекрасных учреждений, ввел чтение ночных и дневных проповедей (которые по-армянски называются «кароз»), установил обряд крещения, обряды посвящения в дьяконы, священники и епископы, обряд благословения церквей и полный состав молитвенника – такой, который, как утверждают, был у святого Афанасия». А вот что пишет преосвященный Орманян[190]: «Благодаря своей мудрости в делах управления он сумел так хорошо восстановить развалины, оставленные войнами предыдущих лет, что его имя и сегодня остается самым почитаемым после имени святого Саака».
В первые годы своего царствования царь Кавад, который в Иране благосклонно относился к правому учению Маздака, столкнулся с враждебностью зороастрийского духовенства и персидской знати и в конце концов был ими изгнан (в 496 г.). Кажется мало вероятным (это отмечает Кристенсен), что такой царь, в высшей степени «еретик», мог возобновить политику активного обращения армян в зороастризм и пожелал люто расправиться с ними за их отказ поклоняться огню, как пишет Псевдо-Стилит[191]. Правда, Кавад, снова сев на трон Ирана (в 498 или 499 г.), перестал симпатизировать учению Маздака, примирился со своими духовенством и знатью и вернулся к политике зороастрийского благочестия и борьбы с влиянием Византии. Именно к этому времени, скорее всего, можно отнести его попытки возобновить обращение Армении в зороастризм. В любом случае эта новая религиозная атака, как и прежние, закончилась неудачей. Ваган Мамиконян разбил персидскую армию, посланную против Армении, а затем было заключено соглашение. Кавад вернулся к политике миролюбия и веротерпимости, которой следовал его предшественник, и подтвердил право армян исповедовать христианство как государственную религию при условии, что они, как верные подданные царя Персии, будут участвовать в борьбе, которую Персия тогда вела против Византии. По словам Псевдо-Стилита, армяне, чтобы сохранить свободу исповедания своей религии и свою политическую автономию, согласились на это условие, но сделали это неохотно.
В это время действительно возобновлялась война между Персией и Византией. Предлогом для военных действий стало то, что Кавад потребовал от императора Анастасия денежной помощи для защиты кавказских ущелий от гуннских орд в интересах обеих империй: Византийской империи нужно было обороняться от гуннов со стороны греческой Армении, а империи Сасанидов – со стороны Персармении. Когда Анастасий ответил отказом (точнее, потребовал, чтобы персы в обмен на помощь отдали Нисиб), персы вторглись в греческую Армению и разграбили там города Феодосиополис (он же Карин или Эрзерум) (502) и Мартирополис (он же Неперкерт или Майяфарикин), а затем (503) овладели Амидой в Диярбакыре. В ответ византийцы нанесли отвлекающий удар руками гуннов: политическими уловками подтолкнули их к набегу. Гунны через Каспийские Ворота, которые в этой книге упоминаются под названием Дарьяльское ущелье, вошли в Закавказье, и это заставило Кавада заключить перемирие на семь лет (это было в 505 или 506 г.). (Византийцы выкупили