[207] ежегодно. Юстиниан добился полной веротерпимости для христиан – подданных Персии; это положение договора, разумеется, относилось и к армянам Персармении. Более того, византийцы сумели посадить на трон Иберии угодного им царя Гуарама[208], который получил от них звание куропалата и был потомком рода Багратидов. Если верить хронологии, приведенной в грузинской летописи, это произошло в царствование императора Юстина II, около 575 года[209]. Но согласно расчетам Броссе, Гуарам взошел на престол лишь при императоре Маврикии (582–602). Однако отметим, что в любом случае установление византийского влияния в Иберии в эти важнейшие годы, когда каждый христианский народ решал проблему природы Христа, могло быть только религиозной границей, отделившей будущую Грузию от Армении, и это стало величайшим несчастьем для обоих христианских народов Закавказья.
А в византийской Армении надежды повстанцев 540 года на вмешательство Хусро Аношарвана не оправдались. Юстиниан до конца своего царствования (до 565 г.) проводил в своих армянских провинциях политику систематического уничтожения в них армянского духа. Методически, всеми средствами давления, которые были в распоряжении умелых византийских администраторов, он «романизировал» (как говорили в Византии), то есть эллинизировал, Армению. Как нам уже известно, этот император начал с того, что лишил семейства армянских феодалов-нахараров права наследственного вассального владения их землями. Чтобы уничтожить армянскую культуру, он создал большую систему переселения народов, а именно высылал армян во Фракию, а на их место переселял, главным образом в Софену и Мелитену, колонистов из Мезии и пленных из алтайских или славянских народов. Как доказал в своей знаменитой диссертации Адонц, целью этих мер было разделить на части армянский народ, при этом лишив армян их традиционной феодальной знати, и растворить этот народ в потоке приехавших с другого конца империи разнородных колонистов, которые стали послушными орудиями насильственной эллинизации. В общем, это похоже на политику, которую в более близкие к нам времена император Иосиф II проводил относительно католической церкви в своей Священной Римской империи. Причем Юстиниан осуществлял свою политику медленно и последовательно.
В то время когда византийская Армения страдала от этой попытки методической денационализации, Персармения была в подчинении у марзбанов-иранцев, очередность и сроки правления которых известны не совсем точно. Это были Гушнасп-Вахрам (до 548 или 552–554?), Тан-Шапур (548–552 или 554–560?) и Вараздат (558 или 560–564?). Как бы ни вели себя эти наместники, жители Армении не могли даже думать о всеобщем восстании, поскольку знали, что не дождутся никакой помощи от византийцев. Вот один из примеров: в 543 году непокорный нахарар Нерсех Камсаракан был разгромлен в Анкхе возле Двина, а военачальники Юстиниана даже не подумали ему помочь (а ведь две империи тогда открыто воевали друг с другом). О марзбане Тан-Шапуре Асохик сообщает, что этот наместник возобновил проповедь зороастризма в Армении: «Он везде распространял идолопоклонство и зажигал в Рештунике священные огни, принуждая христиан поклоняться огню, но многие христиане предпочли смерть».
Восстание Вардана II Мамиконяна
Примерно с 564 по 572 год сасанидской Арменией управлял марзбан Сурен из знатнейшей персидской семьи Суренов. Похоже, он вел себя как тиран. По словам Асохика, этот наместник «стал мучителем армянских нахараров: он забирал себе жен знатных армян, и никто не мог быть уверен, что сможет сохранить свою». Так Сурен сделал этих феодалов своими врагами. Правда, их собственные враги не упускали случая донести об их тайных связях с византийцами. Разумеется, он подозревал в первую очередь Мамиконянов, по традиции стоявших во главе национально-христианской партии. К этому времени с Мамиконянами более ста лет соперничала другая могущественная феодальная семья нахараров – князья Сюникские (иначе Сюни). Мы уже знаем, как в дни битвы при Авараире (в 451 г.) боролись друг с другом Вардан I Мамиконян, глава национально-христианской партии, и Васак Сюникский, глава сторонников сотрудничества с персами. Теперь эту борьбу продолжили Мануэл Мамиконян и Ваган Сюникский. Чтобы полностью отъединиться от остальной Армении, где по-прежнему преобладало моральное влияние семьи Мамиконян, Ваган повысил статус Сюника, превратив его в отдельный церковный и административный округ, и персидский двор помог ему в этом. Себеос писал об этом так: «Ваган отделился от армян. Он попросил царя Хусро переселить диван («администрацию») Сюника из Двина в Пайтакаран, который объявил столицей, чтобы сюникцев больше не называли армянами; и это было исполнено». С этого дня начался и постоянно усиливался раскол между сюникцами и остальным армянским народом. Впрочем, первыми его жертвами стали сами сюникцы, ведь их стране, находившейся на равнине у слияния Аракса и Куры, во время вторжений было труднее, чем Армении, сопротивляться проходящим через нее захватчикам.
Пользуясь «верностью» семейства Сюни, марзбан Сурен приказал построить в Двине храм огня и, возобновляя политику религиозного принуждения, которая привела к бедам за сто лет до этого, стал насильно обращать армян в зороастризм. Чтобы сломить сопротивление «национальной партии», он приказал казнить ее главу, Мануэла Мамиконяна, который был племянником или внучатым племянником Вагана, героя 481 года. Этим марзбан окончательно истощил терпение христианского духовенства и феодалов и спровоцировал восстание, которое возглавили Вардан II Мамиконян[210], брат казненного, и патриарх Ховханнес II Габехян[211]. Вардан собрал свои войска в Арташате и повел их на Двин. Народ в самом Двине напал на Сурена и убил его вместе с его охранниками и магами. По словам Асохика, Вардан Мамиконян сам «дождался подходящего случая и убил Сурена ударами меча». Что касается даты этого убийства и последовавшего за ним восстания, то, по словам Себеоса, они произошли весной 571 года, а по словам Асохика – в феврале 572-го.
Армяне смогли застать врасплох и прогнать из города персидский гарнизон Двина, но персы, видимо, быстро пришли в себя после удара: они снова захватили Двин. Чтобы продолжить борьбу, армянским повстанцам была нужна помощь Византии.
Император Юстин II (565–578), племянник Юстиниана, занимавший тогда константинопольский престол, вступил в борьбу: он объявил персидскому посольству, которое прибыло в Константинополь весной 572 года, что берет армянский народ под свою защиту. «Он связал себя клятвой с армянами и послал им на помощь имперские войска». Вардан Мамиконян смог снова освободить Двин. На этот раз персидский гарнизон, видимо, оказал сильное сопротивление: Себеос сообщает, что часть города была разрушена в результате осады. Персы превратили в арсенал церковь Святого Григория в одном из пригородов Двина, и во время атаки освободители, к несчастью, случайно ее подожгли. После изгнания персов византийских солдат, сопровождавших Вардана, обвинили, что они намеренно сожгли эту святыню. Религиозные разногласия между армянской и греческой церквями придали этому обвинению особую тяжесть: Себеос упоминает о «сильных волнениях», которые оно вызвало.
Для Хусро Аношарвана это восстание, похоже, стало печальной неожиданностью, и это доказывает, что Сурен, преследуя армянских христиан, вышел за рамки указаний своего царя. Нам известно, что царь Хусро почти всегда вел себя очень либерально с христианами сирийских церквей Месопотамии и Ирана, как с несторианами, так и с монофизитами. Вероятно, именно поэтому возникла сохраненная для нас армянскими летописцами легенда, что он крестился в свой смертный час. У Себеоса Хусро, узнав о восстании 572 года, говорит: «Я был для всей моей страны отцом, а не господином. Я всегда обращался с ними как с сыновьями и друзьями. Бог потребует с них отчет за пролитую кровь!» Он послал против Вардана Мамиконяна под предводительством полководца, которого Себеос называет Михраном Михревандаком, армию в 20 000 солдат и большое количество боевых слонов для их поддержки. Вардан Мамиконян нанес этой армии поражение на равнине Хахамах, в провинции Тарон; отметим, он сделал это без помощи византийских войск. Персидские боевые слоны оказались в его руках. Михран с остатками своей армии поспешно бежал из Армении.
Дальше Себеос вставляет в свой текст список персидских марзбанов, а это, видимо, означает, что после Михрана Михревандака на Армению напал другой персидский полководец, который в этом источнике назван Гохоном Михраном и который тоже имел под началом 20 000 солдат и много боевых слонов для их поддержки, не говоря уже о вспомогательных отрядах гуннов, прибывших из-за Кавказских гор. «Он получил от царя приказ истреблять население Армении, разрушать, крушить, уничтожать до основания эту страну. Во время его нападения большинство людей не смогло спастись, враги убивали всех, кого встречали; уцелели лишь те, кто скрылся в недоступных горных убежищах или бежал в далекие страны». К этому добавлено, что Гохон Михран «воевал в Грузии и потерпел там поражение», затем – что он, прибыв в Армению, с помощью ложной клятвы овладел городом Ангх в провинции Дегик, южнее Варденика; описания последующих событий не сохранились – конец текста отсутствует.
Весь вопрос в том, один человек или два разных – этот Гохон Михран из фрагмента-вставки, который указан в кое-как составленных списках марзбанов как наместник, действительно управлявший Персарменией примерно в 573 году, и Михран Михревандак из оригинального текста Себеоса. Действительно, у обоих, как сказано в текстах, одинаковое количество войска – 20 000 солдат и много боевых слонов. Кроме того, тот, кто сделал вставку, кажется, приписал после упомянутого пропуска, что Гохон Михран вместе с князем Сюникским Филиппом «напал на город Кахамах» и потерпел там поражение; а именно там Михран Михревандак был побежден Варданом Мамиконяном. Правда, этот же автор приписки добавляет, что Гохон Михран был разбит и в другом сражении, возле Утмуса в провинции Вананд. К тому же слова Себеоса о свирепых приказах, данных Гохону Михрану, плохо согласуются с мягкостью Хусро Аношарвана по отношению к христианам и с данными других источников, что марзбан «Вехон-Михр», прибыв в Армению, объявил амнистию всем восставшим, которой большинство беженцев воспользовались, чтобы вернуться в родные края и снова завладеть своим имуществом, и что патриарх Мовсес II из Эхиварда (574–604) оказывал полное содействие этой миролюбивой политике.