ю поглощены своими междоусобными спорами и каждый раз отказывались на сколько-нибудь долгий срок подчиниться кому-то одному из них. В 638 году они подняли мятеж против Давита Сахаруни и изгнали его. «Знатные люди отсутствием единства погубили Армению», – безапелляционно заключает Себеос.
Их вина была еще тяжелее оттого, что как раз в это время началось вторжение арабов (640). Оно обрушилось на Армению в самом разгаре ее болезни. По свидетельству летописцев, «лишь один благочестивый ишхан жителей Рештуника», Теодорос Рештуни, поддерживал дисциплину среди своих вассалов и войск и строго охранял границы. Отметим, что, когда возникла угроза вторжения, он превратил в убежище и крепость будущей обороны остров Ахтамар у южного берега озера Ван. Дальше мы увидим, что с 641 по 653 год, во время бедствий, вызванных арабским вторжением, он почти непрерывно управлял значительной частью армянской территории.
Армянское феодальное общество в эпоху сасанидов
Как мы видим, накануне арабского вторжения армянское общество окончательно сформировалось как феодальное. По своему устройству оно было во многом похоже на сасанидский мир с той лишь разницей, что Иран остался монархическим, а армянские феодалы освободились от своих монархов.
Благородное сословие делилось на две категории: крупные феодалы и мелкое дворянство; крупный феодал назывался нахарар, мелкий дворянин – азат. Нахарары были наследственными наместниками своих владений и на протяжении большей части армянской истории обладали подлинной автономией. Раньше считали, что в IV веке н. э. существовало до 170 семей нахараров. Но Н. Адонц в своей знаменитой диссертации об Армении эпохи Юстиниана на основе списков, которые оставили Себеос, Моисей Хоренский, Елисей Вардапет, Фавстос Византийский, Лазарь из Парпи и другие историки, установил, что семей нахараров было не более пятидесяти. Они делили между собой около 70 владений, список которых есть в знаменитой Тронной грамоте (Гахнамаке).
Глава знатнейшей семьи назывался танутер, что значит «глава дома». Его владение называлось тун, и это слово означало не только дом, но и поместье феодала. Слово «нахарар», или «находар», согласно классической этимологии, дословно означает «тот, кто держит семью». Мейе дает на эту тему подробное объяснение: по его утверждению, корень этого слова соответствует иранскому näfa, что значит «племя», или слову nakh – «сначала», которое тоже имеет иранское происхождение. Бенвенист считает, что слово «нахарар» происходит также от иранского nakh – «происхождение, первородство», «наречная форма которого сохранилась в армянском nakh – „вначале“ и которое дало производные nakhar, noukher – „тот, кто держит первенство“». «Армянское слово nakharar, очевидно, образовалось из nakhadära (ср. Nahodarès у Аммиана Марцеллина)». «Эти титулы, – написал в заключение Бенвенист, – соответствуют степени знатности, а не определенной должности»[240].
Верны или нет эти этимологии, но в любом случае главнейшие феодальные семьи, потомки древних кланов, основывали свое благосостояние на владении родовым поместьями (hayréniq), и эти поместья были неотчуждаемыми, как древние общинные владения, из которых они возникли. Эти родовые земли не только не могли быть отняты, они были свободны от всех налогов и повинностей. Поэтому «их владельцы считали себя государями своих земель, их абсолютными властителями, правящими на том же основании, что и царь». Правда, царь (в прошлом – армянский, из рода Аршакидов, теперь – живущий в Ктесифоне, из рода Сасанидов) мог конфисковать земли нахараров, но, когда буря утихала, родовые земли возвращались наследникам бывшего владельца по праву, которого тех практически невозможно было лишить. «Теоретически, – делает вывод Адонц, – земли вассалов, поскольку те подчинялись власти царей, принадлежали царю, и в этом смысле поместья армянских князей можно считать феодальными ленами. На самом же деле эти земли не были ленами, если леном считать поместье, которым феодал владеет на определенных условиях. Военная служба царю, которую несли их владельцы, считалась скорее привилегией, чем обязанностью. Каждое княжеское владение было автономным княжеством; их налоговая, административная и судебная независимость были не приобретены, а даны им по своей природе». Можно сказать, в Армении IV–VIII веков власть феодалов была выше власти царей.
Даже могущественные цари царей из рода Сасанидов, когда устранили национальную династию армянских царей, заняли ее место и стали управлять феодалами Хайястана без посредников, ни минуты не думали изменить это положение. Должно быть, даже мысль об этом не приходила им в голову, поскольку сама империя Сасанидов тоже была феодальным государством – более централизованным, чем парфянская, но все же феодальным. Сасаниды всегда должны были считаться не только с князьями своей империи (которые назывались шахрдаранами), но и с главами знатнейших семей (называвшимися васпухранами), и с «великими людьми» страны (вузурганами). Просто Сасаниды столкнулись в Армении с феодальной знатью, проявлявшей свои характерные черты более ярко, знатью того же типа, что парфянская, но развившейся в противоположном направлении. В Иране парфянские феодалы были вынуждены смириться с минимальной «неоахеменидской» централизацией, а в Армении феодалы, оставшись без своей местной династии Аршакидов, освободились от последних препятствий, сдерживавших их волю.
Нам уже известно, что двору Сасанидов в Ктесифоне было очень выгодно поощрять у армянской знати феодальную склонность к анархии: персы, умело используя эту черту характера, уничтожали одних своих армянских вассалов руками других. Византийская политика резко отличалась в этом отношении от сасанидской. Императоры Византии, особенно Юстиниан и Маврикий, старались просто ликвидировать феодальное сословие в своих армянских провинциях, чтобы установить в бывших феодальных владениях единое для всей империи право и свое непосредственное управление. Сасаниды, наоборот, сохраняли у себя высшую армянскую знать и даже включали ее в свою политическую и общественную иерархию, ассимилируя с высшей иранской знатью и поддерживая между знатнейшими хайскими семействами соперничество, позволявшее царю и его «администрации» умело манипулировать своим влиянием, как в уже известном нам случае, когда ктесифонский двор стал предпочитать Мамиконянам семью Багратуни.
Среди знатнейших семей, чьи земли были почти автономными княжествами, действительно, было несколько заметно возвышавшихся над остальными. В их число входили Камсараканы, Мамиконяны, князья Сюникские, Багратуни, они же Багратиды, семья Рештуни и семья Арцруни.
Камсараканы, которые считали, что состоят в родстве с парфянским родом Карен и, действительно, почти все носили парфянские имена (Вехсаджан, Перозамат, Аршавир, Нерсех, Спандарат), владели двумя провинциями – Аршаруником, который тогда был покрыт густыми лесами и потому богат дичью, и Шираком, в прошлом страной упомянутого греко-римскими авторами народа сиракой, или сиракес, «плоской равниной, очень плодородной и хорошо орошаемой», но тогда еще не имевшей того значения, которое приобрела начиная с VIII века. Одним из главных городов семейства Камсараканов, столицей (называвшейся остан) был Эрвандшат. В IV веке он был разрушен, но, похоже, Камсараканы восстановили его, дав новое название – Мармет, а окружавшие его виноградники упоминались еще в XII веке. Место, где он стоял, нужно искать в «углу», который образуют Акуреан и Аракс, на востоке Аршаруника. Другим городом Камсараканов была крепость Артагерс, тоже в Аршарунике; в прошлом Страбон и Птолемей называли ее Артагейра. Маклер считает, что часть этого названия в последующем сохранилась в названии города Керс, что на левом берегу Аракса. Городу Ани в Шираке было еще далеко до того важного значения, которое он приобрел позже, хотя он уже упоминался в это время как «неприступная крепость». Отметим, что глава семейства Камсараканов имел наследственный титул спарапет, что значит «генералиссимус». По правилам этикета прежнего армянского двора он занимал «14-ю подушку» и должен был поставлять в царские войска 600 вооруженных воинов. Добавим к этому вместе с Н. Марром, что Камсараканы «построили самые великолепные памятники раннехристианской эпохи Армении».
Мамиконяны, если верить летописцам, были приезжей семьей, родом из Средней Азии или даже из Китая, что вряд ли возможно. Мы уже знаем, что после падения Аршакидов они временами заменяли армянских царей: несколько раз представители этого рода были некоронованными царями Армении или ее регентами. Они встали во главе национальной христианской партии, однако при случае были способны сопротивляться Византии так же, как Персии, хотя, если обязательно надо было выбирать, религиозные соображения почти всегда заставляли их встать на сторону византийцев. Они владели провинциями Тарон (которую когда-то царь Тиридат III отдал их предку Мамкуну, отняв ее у семейства Селкуни, они же Склуни), Багреванд и Арагадзотн, а кроме того, поместьями в разных местах Аршаруника и юга провинции Таик. Можно сказать вместе с Ж. Лораном, что они почти непрерывно владели широкой полосой земель от Муша, столицы Тарона, на юго-западе и почти до Вагаршапата и Двина на северо-востоке. Нам уже известно, что этой семье принадлежали города Муш и Охакан. Глава семейства Мамиконянов имел титул спарапет, то есть «генералиссимус»; Маклер толкует это слово как «командующий пехотой».
Нахарары Сюника были, если верить Моисею Хоренскому, чистокровными армянами: их предок Сисак был одним из потомков мифического Хайка. Но их владением был горный край между озером Севан и рекой Акерой, и это позволяет предположить, что население там, хотя и было армянским по культуре, имело албанское (агуанское) происхождение. В любом случае это была пограничная область, особое положение которой побуждало ее князей вести политику раскола. Эта политика привела к тому, что во время великих армянских восстаний середины V века князья Сюникские были на стороне чужеземцев-персов. Иногда эти князья в своем сотрудничестве с персами доходили до отступничества. Кроме того, мы уже знаем, что примерно в 570 или 571 году один князь из этого семейства, Ваган Сюникский, создал в своей столице, Пайтаракане, диван, то есть «администрацию», независимую от двинского дивана.