69. Такой ответ еще больше уяснил дело Отану. Он обратился к дочери в третий раз со следующим посланием: «Так как, дитя мое, ты благородного происхождения, то обязана подвергнуться риску по требованию отца твоего. Если он действительно не Смердис, сын Кира, а тот, за кого я считаю его, то не подобает ему ни делить ложе с тобой, ни властвовать над персами; не должен он также оставаться безнаказанным за это; наказать его необходимо. Поступи поэтому так: когда он ляжет спать с тобой и ты заметишь, что он заснул, ощупай его уши. Если он окажется с ушами, то знай, что супругом имеешь Кирова сына, Смердиса; если он без ушей, то ты живешь со Смердисом магом». В ответ на это Федима прислала сказать, что она подвергнется большой опасности, если сделает это, ибо, если супруг действительно без ушей и если она будет захвачена на ощупывании, то несомненно он убьет ее. Тем не менее она пообещала отцу исполнить его требование. Этому самому магу Смердису царь Камбис, сын Кира, велел отрезать уши за какую-то немаловажную вину. Федима, дочь Отана, исполнила все, что обещала отцу, а именно: когда наступила ее очередь идти к магу – у персов жены ходят к мужьям по очереди – и когда она легла с ним спать, то во время крепкого сна ощупала у него уши. Вполне убедившись, что у мужа нет ушей, она на другой день рано утром послала сказать об этом отцу.
70. Тогда Отан пригласил к себе Аспафина и Гобрия, знатнейших персов, которым он вполне мог довериться, и рассказал им все дело. Они, впрочем, и сами подозревали, что это так, и потому, когда Отан объяснил им все, они согласились с его заключением. Решено было, что каждый из них приобщит к заговору еще по одному персу, к которому будет питать полнейшее доверие. Таким образом, Отан ввел Интафрена, Гобрий – Мегабиза, Аспафин – Гидарна. Когда их было шесть, в Сузы явился Дарий, сын Гистаспа, из Персидской земли, где он был царским наместником. По прибытии Дария шестеро персов решили сделать и его участником заговора.
71. Эти семь персов сошлись в одно место; обязали друг друга верностью и держали совет. Когда наступила очередь Дария, он высказал следующее мнение: «Мне казалось, один только я знаю, что над нами властвует маг, а что сын Кира Смердис умер, и сюда я поспешил именно для того, чтобы погубить мага, если же оказывается, что и вам это известно, а не мне одному, то, по моему мнению, необходимо действовать немедленно, не оттягивая, потому что пользы от того никакой не будет». Отан возразил на это: «Ты, сын Гистаспа, происходишь от доблестного отца и несомненно ничуть не уступаешь ему в мужестве; но в этом деле не поступай столь поспешно и необдуманно; обсуди его с большим спокойствием. Для выполнения замысла требуется больше людей». «Знайте же, присутствующие, – возразил Дарий, – что вы позорно погибнете, если будете действовать по совету Отана, потому что найдутся такие, которые из корысти откроют все магу. Наилучше было бы, если бы вы одни приняли на себя это дело, но так как вам угодно было сообщить его большему числу лиц и довериться мне, то или мы должны действовать сегодня же, или знайте: если сегодняшний день будет пропущен, никто другой раньше меня не выступит обличителем – я сам донесу обо всем магу».
72. При виде такой торопливости Дария Отан сказал: «Если ты вынуждаешь нас так торопиться и не дозволяешь откладывать, то объясни сам, каким образом пройти нам в царский замок и как напасть на магов? Ведь везде расставлена стража – ты сам это знаешь, а если нет, так теперь узнай. Как нам миновать ее?» «Много есть такого, Отан, – возразил Дарий, – что объясняется не на словах, а самим делом; иное ясно на словах, но из него не выходит ничего значительного. Знайте, что миновать стоящую там стражу вовсе не трудно. Во-первых, благодаря нашему званию ни один страж не дерзнет остановить нас из уважения к нам или из страха. Во-вторых, я имею удобнейший предлог для того, чтобы нас пропустили, а именно: я скажу, что только что прибыл из Персии и желаю передать царю известие от отца. Где ложь нужна, там следует лгать. Ведь цель правды и лжи одна и та же. Одни лгут в расчете убедить ложью и извлечь из того пользу, другие говорят правду для того, чтобы правдивостью добыть корысть и внушить к себе больше доверия. Таким образом, в обоих случаях мы преследуем одну и ту же цель, хотя и различными средствами. Если бы не было в виду никакой корысти, то правдивый так же легко сделался бы лжецом, как лжец правдивым. Итак, кто из привратников пропустит нас охотно, положение того впоследствии улучшится; кто попытается противиться нам, того будем считать врагом нашим, за сим ворвемся в замок и – за дело».
73. Гобрий на это заметил: «Друзья мои, когда нам представится случай более благоприятный для того, чтобы возвратить нам нашу власть или умереть, если окажемся бессильными добыть ее обратно? Ведь мы, персы, подчинены мидянину магу, да к тому же безухому. Все те из вас, которые находились при смертельно больном Камбисе, наверное хорошо помнят, чем он перед смертью угрожал персам, если они не попытаются отнять свою власть. Тогда мы не поверили его словам, полагая, что Камбис так говорит по злобе. Поэтому теперь я предлагаю последовать совету Дария, никуда не расходиться из настоящего собрания и идти прямо на мага». Таково было мнение Гобрия, и с ним все согласились.
74. Во время их совещания случилось следующее: маги держали между собой совет и порешили расположить к себе Прексаспа, потому что Камбис убил стрелой из лука его сына и тем нанес ему жестокую обиду, а также потому, что он один знал смерть Смердиса, Кирова сына, так как сам умертвил его, наконец и потому еще, что Прексасп пользовался в среде персов высоким уважением. На этом основании маги пригласили его к себе, старались приобрести его дружбу, обязав его словом и клятвами держать в тайне и никому не открывать того обмана, какой они совершили по отношению к персам, обещая ему за это всевозможные блага. Прексасп обещал исполнить просьбу магов. Тогда они убедили его принять на себя и другое дело: они созовут всех персов к царскому замку, а он должен взойти на башню и во всеуслышание объявить, что над персами царствует Смердис, сын Кира, а не кто-либо другой. Они предлагали Прексаспу сделать это потому, что он был довереннейшим лицом у персов, многократно высказывался, что Смердис, сын Кира, жив, и отрицал убийство его. Прексасп и на это согласился.
75. Тогда маги созвали персов, возвели Прексаспа на башню и приказали ему объявить все народу. Будто бы забыв, о чем просили его маги, он изложил родословную Кира, начав с Ахемена, потом дошел до Кира и напомнил, сколько добра он сделал персам, после этого открыл всю правду, прибавив, что прежде скрывал, потому что небезопасно было рассказывать случившееся; теперь он вынужден открыть правду. При этом он рассказал, как он сам по приказанию Камбиса умертвил Смердиса, сына Кира, и что теперь царствуют маги. Засим, призвав на персов различные беды, если они не отнимут власти у магов и не накажут их, он кинулся с башни вниз головой. Так кончил дни свои Прексасп, всю жизнь проживший достойным образом.
76. Между тем семь персов, порешив после совещания напасть тотчас на магов, не откладывая, помолились богам и вышли, ничего не зная о случае с Прексаспом. Только на половине пути они стали узнавать о случившемся. Персы тут же сошли с дороги и начали снова совещаться между собой; при этом Отан и его сторонники настаивали на том, чтобы дело пока совсем отложить и не нападать на магов во время общего возбуждения. С другой стороны, Дарий и его единомышленники советовали идти тотчас и немедленно приводить свои решения в исполнение. Они еще спорили, когда появилось семь пар соколов, которые гнали перед собой две пары коршунов, щипали и рвали их. При виде этого все семеро приняли мнение Дария и, ободренные птицами, направились к царскому замку.
77. У ворот случилось именно то, чего ждал Дарий. Стража почтительно встретила знатнейших персов и, не подозревая с их стороны ничего, пропустила их по вдохновению свыше; никто из стражи даже не опросил пришедших. Вступив во двор, персы повстречались с евнухами, доставляющими известия царю; евнухи стали спрашивать, зачем они пришли, и вместе с тем грозили наказанием привратникам за то, что те пропустили их; когда семеро персов пытались пройти дальше вперед, евнухи удерживали их, но те сговорились между собой, обнажили свои мечи, удерживавших евнухов положили на месте, а сами стремительно бросились в мужское отделение замка.
78. Как раз в то время оба мага находились в замке и обсуждали последствия поступка Прексаспа. Но увидев и услышав смятение и крики евнухов, они оба кинулись назад и, постигнув все случившееся, бросились к оружию; один поспешно схватил лук, другой взялся за копье. Тут произошла схватка. Лук в этом положении оказался для мага бесполезен, потому что враги были уже слишком близко и теснили их; другой маг отбивался копьем и ранил Аспафина в бедро, а Интафрена в глаз; от полученной раны Интафрен потерял глаз, но не умер. Этих двух персов ранил один из магов; другой маг ничего не мог сделать своим луком и бросился в спальню, смежную с мужскими покоями, и хотел запереть за собой двери; но вместе с ним ворвались в спальню два перса, Дарий и Гобрий. Гобрий сцепился с магом, а Дарий стоял подле в нерешительности, потому что в комнате было темно, а он боялся, как бы не ударить Гобрия. Видя, что Дарий стоит тут же без дела, Гобрий спросил, почему он не действует, на что Дарий отвечал: «Боюсь нанести удар тебе». «Бей мечом, – возразил Гобрий, – хотя бы и по обоим». Дарий ударил мечом и попал в мага.
79. Таким образом, маги были убиты, и головы им отрублены; раненые персы оставлены в замке как по причине обессиления их, так и для охраны замка; остальные пять персов с головами магов в руках выбежали вон с криком и шумом, созвали прочих персов, объяснили им все происшедшее и показали головы; после этого они убивали всякого мага, попадавшегося им на глаза. Узнав о том, что сделали вельможи и как обманывали их маги, персы нашли нужным действовать таким же образом: обнажили мечи и убивали каждого встречного мага; если бы не наступившая ночь, персы перебили бы всех магов до единого. День этот – для персов важнейший государственный праздник; в этот день они совершают великолепное торжество, именуемое у персов избавлением от магов. Тогда ни один маг не смеет показаться на улице, и потому они проводят весь этот день по своим домам.