130. Когда он явился перед царем, сей последний спросил его, знает ли он врачебное дело. Демокед из страха потерять навсегда свою родину Элладу, если скажет правду, отвечал, что не знает; Дарий, однако, понял, что врач отказывается с целью увернуться и приказал доставившим его лицам принести плетей и палок. Тогда Демокед сознался, но заметил, что основательно врачевания он не знает, а что немногие сведения по этому искусству приобрел из знакомства с каким-то врачом. Однако, когда Дарий доверил ему свое здоровье, врач обратился к эллинским лекарствам, после острых средств употребил успокаивающие, чем возвратил ему сон и вскоре совсем восстановил его здоровье, хотя царь потерял было уже всякую надежду иметь здоровые ноги. После этого Дарий подарил Демокеду две пары золотых цепей. Врач спросил царя, не удваивает ли он намеренно его несчастья в награду за излечение. Довольный вопросом, Дарий послал врача к своим женам. Провожая его, евнухи говорили царским женам, что это он спас царю жизнь. Тогда каждая из них чашкой зачерпнула золота из своего ящика и подарила его Демокеду; подарок был так щедр, что следовавший за врачом слуга его по имени Скитон, подбиравший золотые статеры, которые падали из чаш, собрал себе таким образом большую груду золота.
131. Демокед прибыл из Кротона к Поликрату и вошел с ним в дружбу таким образом: в Кротоне он жил в ссоре с отцом, человеком крутого нрава, пока наконец невмоготу стало выносить его; тогда Демокед покинул отца и удалился на Эгину. На первом же году своего пребывания на острове он превзошел всех прочих врачей, хотя не имел при себе никаких приборов и инструментов, необходимых для врачевания. В следующем году египтяне наняли его для своего государства за один талант серебра, на третий год афиняне платили ему сто мин, а на четвертый Поликрат заплатил два таланта. Так он прибыл на Самос, и кротонские врачи наиболее обязаны ему своей славой. Действительно, случилось это как раз в то время, когда кротонские врачи слыли в Элладе первыми, а киренские вторыми. В то же самое время аргивяне пользовались славой первых знатоков музыки в Элладе.
132. По излечении Дария Демокед приобрел в Сузах огромнейший дом, трапезовал за царским столом, и ему дозволено было все, кроме одного – возвращения в Элладу. Так, он испросил у царя пощаду египетским врачам, прежде лечившим царя и приговоренным к распятию за то, что оказались хуже эллинского врача; он спас также прорицателя из Элиды, который находился было в свите Поликрата и был совсем забыт среди рабов. Вообще Демокед был в большой силе у царя.
Изображение персидской царицы, вероятно, Атоссы
133. Немного времени спустя после этого случилось следующее: у Атоссы, дочери Кира и супруги Дария, образовался на соске злокачественный нарыв, который со временем распространился дальше. Пока нарыв был незначителен, царица скрывала его и из стыда никому не показывала; но когда болезнь сделалась опасной, царица позвала Демокеда и показала ему нарыв. Он обещал вылечить ее, но при этом взял с нее клятву, что со своей стороны она сделает для него то, о чем он попросит ее, прибавив, что ничего непристойного он просить у нее не будет.
134. Принявшись после этого за лечение, Демокед вылечил Атоссу. Тогда она по наущению врача обратилась к Дарию на спальном ложе с такой речью: «Могущество твое, царь, так велико, а ты сидишь без дела, не приобретаешь для персов ни новых народов, ни царств. Человеку молодому, владыке столь богатому подобает прославлять себя подвигами, чтобы и персы сознавали, что над ними царствует достойный муж. Такое поведение выгодно для тебя в двух отношениях: во-первых, персы будут чувствовать, что во главе их стоит достойный муж; во-вторых, занятые войной, они не будут иметь досуга для злоумышлений против тебя. Теперь, пока молод, ты можешь совершить громкое дело. По мере того как вырастает тело, прирастают и духовные силы, а со старостью и они дряхлеют и становятся немощными на какое бы то ни было дело». Так говорила царица по внушению другого лица, а царь в ответ сказал ей: «Все то, что ты сказала, жена моя, я и сам намерен сделать, а именно: я задумал перекинуть мост с одного материка на другой и предпринять поход на скифов; это должно скоро совершиться». Атосса заметила: «Оставь, не ходи, прежде всего, на скифов, потому что они будут твоими всегда, лишь только ты пожелаешь этого. Ради меня соверши поход в Элладу; я очень желала бы иметь своими служанками лаконянок, аргивянок, афинянок и коринфянок. К тому же у тебя есть человек, более всякого другого способный все указать в Элладе и всюду проводить; это – врач, излечивший тебе ногу». Дарий отвечал: «Так как, жена моя, ты желаешь, чтобы первый опыт был сделан нами над Элладой, то я полагаю, что лучше предварительно послать к эллинам нескольких соглядатаев из персов вместе с тем человеком, о котором ты говоришь; они узнают все в подробности, осмотрят и сообщат нам. Тогда, запасшись точными сведениями, я ударю на эллинов».
135. Так он сказал и точно так же поступил на деле. На другой день рано он послал пятнадцать человек знатных персов и велел им с Демокедом во главе обойти прибрежные страны Эллады, но с тем, чтобы Демокед не бежал от них и непременно был бы доставлен обратно. Отдав такое приказание, царь позвал самого Демокеда и просил его проводить персов по всей Элладе, показать им всю ее и вернуться назад. При этом он советовал ему повезти отцу и братьям в подарок всю свою движимость, обещая возвратить ему это сторицей. Сверх того, Дарий обещал в дополнение к подаркам снарядить ластовое судно, наполненное всяческим добром, которое должно было плыть за ними. Мне кажется, Дарий обещал это все Демокеду без всякого коварного умысла. Однако Демокед боялся, что Дарий только хочет испытать его; поэтому он не набросился с жадностью на подарки и возражал, что имущество свое оставляет в Персии для того, чтобы по возвращении владеть им снова, а принимает только то ластовое судно, которое обещал Дарий в подарок его братьям. Такого рода поручение возложил Дарий на врача и затем всех их отправил в путь к морю.
136. Они прибыли в Финикию, а именно в финикийский город Сидон, где немедленно снарядили две триремы; вместе с ними большое ластовое судно нагрузили всяким добром. По изготовлении всего этого они отплыли в Элладу, держались береговых стран ее, все осматривали и записывали и, когда осмотрена была бо́льшая часть замечательных местностей, прибыли в город Италии Тарант. Здесь тарантинский правитель Аристофилид из расположения к Демокеду велел отнять рули от мидийских судов, а самих персов как соглядатаев заключить в тюрьму. Тем временем Демокед бежал в Кротон. Только тогда, когда Демокед был в родном городе, Аристофилид освободил персов и возвратил им отнятые от кораблей рули.
137. Персы поплыли отсюда в погоню за Демокедом и прибыли в Кротон; здесь они отыскали его на рынке и собирались схватить. Одни из кротонцев в страхе перед могуществом персов были уже готовы выдать Демокеда, но другие противились этому, кинулись на персов с палками, причем персы обратились к ним с такой речью: «Одумайтесь, кротонцы, что вы делаете: вы отнимаете у нас беглого царского раба. Может ли царь Дарий оставить такую наглость безнаказанной? Неужели поведение ваше кончится для вас добром, если вы отнимите его у нас? На ваш город мы пойдем войной прежде, нежели на какой-нибудь другой; прежде всего ваш, а не какой-нибудь иной город мы попытаемся поработить». Однако речь эта не произвела никакого действия на кротонцев. Потеряв Демокеда и бывшее с ними ластовое судно, персы поплыли обратно в Азию, без провожатого, не пытаясь уже проникнуть дальше в Элладу для разведок. Одно только поручение дал Демокед возвращающимся персам, а именно: доложить Дарию, что он женится на дочери Милона; имя борца Милона пользовалось у царя большой славой. Мне кажется, Демокед ускорил свою свадьбу с большими издержками с целью показать Дарию, что и в родном городе он имеет значение.
138. По отплытии из Кротона персы на кораблях своих были отброшены к Иапигии и там обращены в рабство. Спас их и доставил к царю Дарию тарантинский изгнанник Гилл. Когда царь выразил готовность дать ему за это все, чего бы он ни пожелал, Гилл выбрал для себя возвращение в Тарант, предварительно рассказав ему о своем несчастье. Однако, чтобы не смутить эллинов, если из-за него отправится в Италию большой флот, Гилл объявил царю, что для возвращения в Тарант достаточно с него одних книдян; ввиду дружбы книдян с тарантинцами Гилл рассчитывал при их посредстве вернее всего вернуться на родину. Дарий обещал ему сделать так – и сделал: он послал вестника на Книд с приказанием отвезти Гилла в Тарант. Книдяне исполнили приказание Дария, но им не удалось уговорить тарантинцев, а принудить их к тому силой они не могли. Так произошло все это. То были первые персы, прибывшие из Азии в Элладу и посланные для осмотра ее по той именно причине, как здесь рассказано.
139. После этого Дарий завоевал Самос, первое из всех эллинских и варварских государств. Случилось это при таких условиях: во время похода Кирова сына Камбиса на Египет явилось туда множество эллинов: одни, должно быть, по торговым делам, другие в качестве участников похода, третьи только из желания поглядеть на эту страну. В числе их был и Силосонт, сын Эака, брат Поликрата, изгнанный из Самоса. С этим Силосонтом был следующий счастливый случай: однажды, накинув на себя ярко-красный плащ, ходил он по рынку в Мемфисе; его увидел Дарий, тогда копьеносец Камбиса, человек еще совсем незначительный, пожелал иметь этот плащ и, подойдя к Силосонту, стал торговать его. Силосонт видел, что Дарий страстно желает иметь плащ, и по внушению свыше сказал ему: «Я не продам плаща ни за какие деньги, но подарю его тебе, если уж так этому быть». Дарий на это согласился и взял у него плащ.
140. Силосонт, однако, жалел, что лишился плаща по простоте своей. Но с течением времени, когда Камбис умер, когда вследствие восстания семи персов против мага один из семи, Дарий, получил царскую власть, Силосонт узнал, что царская власть перешла к тому самому человеку, которому некогда он подарил в Египте плащ. Он явился в Сузы, сел перед дверью царского дворца и называл себя благодетелем царя. Привратник доложил об этом Дарию; тот с удивлением заметил: «Кто же из эллинов мой благодетель? Кому из них я обязан благодарностью, я, лишь недавно вступивший на царство? Ведь никто из эллинов еще не был у нас, и я, могу сказать, не воспользовался никакой услугой со стороны эллина. Во всяком случае, введите его сюда, послушаю, что он скажет». Привратник ввел Силосонта; когда он стал перед царем, переводчики спрашивали его, кто он, что он такое сделал, чего ради называет себя царским благодетелем. Тогда Силосонт рассказал всю историю с плащом, прибавив, что плащ подарен им. Дарий на это заметил: «Это ты, благороднейший человек, сделал мне подарок в то время, когда я не имел еще никакой власти. Подарок, правда, был незначителен, но моя благодарность за него должна быть такова, как если бы я получил теперь какой-нибудь ценный подарок. Взамен я дарю тебе огромное количество золота и серебра, так что ты никогда не будешь каяться в том, что сделал одолжение Дарию, сыну Гистаспа». Но Силосонт возразил: «Нет, царь, не дари мне ни золота, ни серебра, но отними и подари мне родину мою, Самос, которым владеет раб наш после того, как Орет лишил жизни брата моего Поликрата. Подари мне этот остров, но без кровопролития и порабощения».