лывал он это часто; сверх того построил себе дом в Борисфене и ввел в него жену-туземку.
79. Скилу суждено было погибнуть, и гибель постигла его по следующему случаю: он возымел сильное желание быть посвященным в таинства Диониса Вакха, и вот в то время, когда готовился принять посвящение, случилось замечательнейшее чудесное знамение. В городе борисфенитов, о чем я упомянул немного выше, Скил имел обширный пышный дом, вокруг которого стояли сфинксы и грифы из белого мрамора; в этот-то дом божество метнуло огненную стрелу, так что он весь сгорел. Скил, однако, не смутился этим и принял посвящение. Со своей стороны скифы осуждают эллинов за их вакхические празднества, замечая, что не подобает выдумывать себе такое божество, которое повергало бы людей в исступление. Когда Скил посвятил себя служению Вакху, кто-то из борисфенитов обратился к скифам со следующим насмешливым замечанием: «Вы смеетесь над нами, скифы, за то, что мы устраиваем вакханалии и что божество вселяется в нас, а вот теперь то же самое божество вселилось в вашего царя: он совершает таинства Вакха, а божество повергает его в исступление. Если не верите, ступайте за мной, я покажу вам». Скифские старшины последовали за борисфенитом, который взвел их тайком на башню и там посадил. Скил появился вместе с праздничной толпой и совершал вакханалии; при виде этого скифы сильно вознегодовали и, сойдя с башни, рассказали виденное всему воинству.
80. Когда после этого Скил возвратился на родину, скифы поставили над собой царем брата его, Октамасада, сына Тереевой дочери, и взбунтовались против Скила. Узнав о том, что готовится ему и из-за чего, он бежал во Фракию; Октамасад получил об этом известие и собирался идти войною на Фракию. Когда затем он появился на Истре, против него выступили фракийцы; бой должен был тотчас начаться, но Ситалк отправил к Октамасаду глашатая со следующим предложением: «К чему нам испытывать друг друга? Ты сын сестры моей и в своей власти держишь моего брата. Возврати мне его, а я тебе выдам твоего Скила. Ни ты, ни я не станем подвергать наши войска опасности». Вот что Ситалк сказал через глашатая; действительно, бежавший от него брат скрывался у Октамасада. Октамасад принял предложение и за выданного племянника по матери получил от Ситалка брата Скила. После этого Ситалк с братом удалился, а Октамасад велел тут же отрубить голову Скилу. Столь ревниво оберегают скифы свои учреждения и так карают виновных в их нарушении и в заимствовании чужих обычаев.
Крылатый сфинкс из дворца Дария в Сузах
81. Численность скифов я не имел возможности узнать достоверно, но слышал об этом два различных мнения: одно – что их очень много, и другое – что коренных скифов, собственно говоря, мало. Однако вот что мне показали: между реками Борисфен и Гипанис находится область по имени Эксампей. Относительно нее немного раньше я упоминал, что там находится горький источник и что вытекающая из него вода делает воду Гипаниса негодной для питья; в этой-то области стоит медный сосуд, по величине в шесть раз превосходящий ту чашу, что находится у входа в Понт, на Фракийском Боспоре, и что была поставлена сыном Клеомброта Павсанием. Для не видевших ее сообщу следующее: медный сосуд у скифов свободно вмещает в себе шестьсот амфор, а толщина его шесть пальцев. По словам туземцев, сосуд сделан из наконечников стрел, а произошло это будто бы так: однажды царь их, по имени Ариант, пожелал определить численность скифов и приказал, чтобы все скифы доставили ему по одному наконечнику от стрелы; кто не доставит, будет казнен. Наконечников стрел принесено было очень много, и царь решил соорудить из них памятник. Таким образом, сосуд этот сделан, по приказанию царя, из наконечников стрел и поставлен в Эксампее. Вот что рассказывали мне о численности скифов.
82. Достопримечательностей страна эта не имеет, за исключением множества огромных рек. Впрочем, можно упомянуть здесь еще об одной достопримечательности в Скифии, помимо рек и обширности равнины, а именно: на берегу реки Тирас местные жители показывают отпечаток ступни Геракла в скале, похожий на след человека, но в два локтя длины. Довольно об этом; теперь я возвращусь к рассказу, обещанному вначале.
83. Между тем как Дарий готовился к походу на скифов и посылал вестников к народам с приказанием одним доставлять пехоту, другим флот, третьим перекидывать мост через Фракийский Боспор, сын Гистаспа и брат Дария, Артабан, решительно советовал ему не ходить войной на скифов, напоминая при этом об их бедности. Однако Дарий не внял его благоразумным советам, и Артабан оставил брата в покое. Покончив со всеми приготовлениями к походу, Дарий вышел с войском из Суз.
84. В это время некий перс Эобаз просил Дария оставить при нем одного из сыновей; их у него было трое, и все выступали в поход. Дарий отвечал, что он любит его, Эобаза, что просьба его скромна и за это он оставит ему всех сыновей. Эобаз очень обрадовался этому в надежде, что сыновья будут освобождены от военной службы. Между тем Дарий велел находившимся при нем лицам казнить всех сыновей Эобаза. Так они были умерщвлены и остались на месте.
85. Выйдя из Суз, Дарий прибыл к Калхедонии на Боспоре, где был положен мост, там сел на корабль и отплыл к так называемым Кианейским скалам, которые, по словам эллинов, были некогда «блуждающими». Он сел на косе и оттуда глядел на Понт, которым действительно можно было любоваться. Из всех морей это – наиболее достопримечательное. В длину оно имеет одиннадцать тысяч сто стадиев, а в ширину в самой широкой части три тысячи триста, тогда как проход в море имеет в ширину всего четыре стадия; это – устье моря, или шея, именуемая Боспором; там, где положен мост, оно имеет в длину сто двадцать стадиев. Боспор простирается до Пропонтиды, а Пропонтида, имеющая в ширину пятьсот стадиев, в длину тысячу четыреста, ниспадает в Геллеспонт; этот последний в самом узком месте имеет семь стадиев ширины и четыреста длины. Геллеспонт изливается в то широкое море, которое называется Эгейским.
86. Измерения эти я произвел следующим образом: обыкновенно корабль проходит в течение довольно длинного дня почти семьдесят тысяч саженей, а за ночь шестьдесят тысяч. Между тем от устья Понта до Фасиса, что составит длиннейшую часть Понта, плавание длится девять дней и восемь ночей, а это дает миллион сто десять тысяч саженей, или одиннадцать тысяч сто стадиев. До Фемискиры, что на реке Фермодонт, от страны синдов – в этом месте Понт наиболее широк, – три дня и две ночи плавания, что составляет тридцать тысяч триста саженей, или три тысячи триста стадиев. Таким-то способом измерил я Понт, Боспор и Геллеспонт, и моря эти действительно таковы, какими я описал их. Подле того же самого Понта лежит озеро, в него изливающееся и разве только немного меньшее Понта; называется оно Меотидой и Матерью Понта.
87. Налюбовавшись морем, Дарий отплыл обратно к мосту, строителем которого был самосец Мандрокл. Осмотрев также Боспор, он велел поставить на берегу его два столпа из белого мрамора и начертать на одном из них ассирийскими, а на другом эллинскими письменами имена всех народов, с которыми он шел в поход, а он вел с собой все подвластные народы. В войске его с конницей, но без флота, насчитывалось семьсот тысяч человек, а кораблей собрано было шестьсот. Впоследствии византийцы перенесли эти столпы в свой город и употребили их на жертвенник Артемиды Орфосии, за исключением, впрочем, одного камня, на котором были ассирийские письмена и который покинули они подле храма Диониса в Византии. Та часть Боспора, берега которой Дарий соединил мостом, занимает, как мне думается, середину между Византием и храмом, что у входа в Боспор.
88. Дарий остался доволен мостом и потому наградил строителя его самосца Мандрокла всевозможными подарками, причем дал всего по десяти. Часть этих подарков употребил Мандрокл на картину, на которой изображены были целый мост, Дарий, сидящий на высоком троне, и все его войско в момент переправы; картину эту он пожертвовал в храм Геры с такой надписью:
По соединении обильного рыбой Боспора
Мандрокл пожертвовал это Гере в память о мосте;
Им стяжал он себе венок, а самосцам славу,
Потому что исполнением угодил царю Дарию.
89. Таков был памятник, оставленный по себе строителем моста, а Дарий, одарив Мандрокла, начал переправу в Европу, предварительно приказав ионянам плыть вверх по Понту до реки Истр, а по прибытии к Истру ожидать его и положить мост через реку; флот вели ионяне, эолийцы и геллеспонтийцы. Проплыв Кианеи, флот направился прямо к Истру и потом поднялся вверх по реке на два дня плавания от моря; шею реки, там, где она разделяется на рукава, он соединил мостом. Перейдя по мосту через Боспор, Дарий двинулся далее через Фракию, прибыл к истокам реки Теар и там в течение трех дней стоял лагерем.
90. По словам окрестных жителей, река Теар превосходит все прочие реки по своим целебным свойствам вообще, а главное потому, что излечивает чесотку у людей и лошадей. Источников этой реки тридцать восемь; все они вытекают из одной и той же скалы; одни из них имеют холодную воду, другие теплую. Эти источники находятся на одинаковом расстоянии двухдневного пути от города Герея, что подле Перинфа, и от Аполлонии, что на Евксинском Понте. Теар изливается в реку Контадесд, а Контадесд – в Агриану, Агриана – в Гебр, а этот последний в море подле города Эноса.
91. У этой реки Дарий расположился лагерем и пользовался здесь довольством, в память чего велел поставить столп с надписью: «Из числа всех рек источники Теара доставляют приятнейшую и здоровейшую воду; к ним пришел во главе войска доблестнейший и прекраснейший из всех людей, Дарий, сын Гистаспа, владыка персов и всего материка». Такова была та надпись.
92. Отправившись отсюда, Дарий подошел к другой реке, по имени Артеск, которая протекает через землю одрисов. Здесь он указал войску определенную местность и отдал приказание, чтобы каждый воин, проходя мимо этой местности, положил по одному камню. Войско исполнило это приказание, благодаря чему Дарий, уходя дальше с войском, оставил за собой огромные кучи камней.