– в сочетании с мощным воздействием сил природы (прежде всего землетрясениями) стали причиной того, что почти вся эллинистическая Александрия оказалась стерта с лица земли или скрылась под водой. Где находится (коснемся наиболее дискуссионной проблемы) знаменитая гробница Александра – та, которую построил Птолемей после того, как выкрал тело Александра (по пути из Вавилона в Македонию, где его должны были вновь предать земле), и которая стала целью паломничества первого римского императора Августа тремя веками позже? Покоятся ли, согласно недавно высказанному предположению, его останки в Венеции, в соборе Святого Марка (иными словами, мощи святого Марка, уроженца Александрии, на самом деле были останками Александра)? Или это лишь фантастические предположения, которые в отсутствие достоверных археологических свидетельств могут подчас выдвинуть даже разумнейшие из историков?
По крайней мере мы можем учитывать данные подводных археологических исследований, проводившихся Жаком-Ивом Эмперером и Франком Годье: они нашли – и продолжают находить – замечательные вещи в глубинах моря подле Александрии и на территории, расположенной примерно в 20 километрах к востоку от нее (возможно, на месте древнего Гераклиона). Их находки переданы в Новый национальный музей Александрии. Но даже самые искусные археологи никогда не смогут обнаружить достаточно остатков Фаросского маяка (предположительно достигавшего 100 метров в высоту), спроектированного для Птолемея I или II Состратом Книдским, в отличие от Мавзолея – одного из семи «канонических» чудес света, чтобы на их основе предложить убедительную его реконструкцию на бумаге, на экране компьютера, не говоря уж о том, чтобы воссоздать его трехмерную модель.
В дивном новом мире, состоявшем из царств с большими территориями, Александрия, будучи царской столицей, не могла функционировать подобно греческому полису – не говоря уж о невозможности аналогий с конкретными полисами. Законы, изданные здесь Птолемеем, действовали на всей территории Египта; им подчинялись и местные жители, и греки. Монетное дело в Александрии было поставлено на высоком уровне: город чеканил золотые и серебряные монеты, имевшие хождение во всем Египте (это был первый случай, когда на монетах появляется изображение правителя, занимавшего трон на тот момент). Однако недавние исследования показали, насколько в эллинистическом мире, раскинувшемся от Греции и Египта до Центральной Азии и современного Пакистана и просуществовавшем примерно с 300 до 30 г. до н. э., был живуч полис – и как политический, и как культурный институт. К примеру, греки и македоняне, составлявшие окружение Александра, перенесли при его жизни или после нее институт полиса в Центральную Азию, в Бактрию и Согдиану – туда, где находится современный Афганистан. В качестве наиболее яркого примера упомянем Ай-Ханум (на языке местного таджикского населения наименование означает «Лунная женщина»); это поселение, вероятно, представляло собой Александрию в Согдиане. Насчет того, насколько распространился процесс эллинизации и насколько сильно было эллинское влияние в этих городах, были высказаны основательные сомнения: разве они представляли собой что-либо иное, нежели форты – но только громадных размеров,– доступ в которые местному населению строго воспрещался (так что они не могли получить оттуда никаких благ культуры)? Разве их архитектура не напоминает в большей мере местную или персидскую, нежели греческую? Вероятно, это можно доказать в качестве общего правила, хотя проверить его применительно к конкретным случаям сложно. Но во всяком случае, посмертный культ героя, учрежденный в память основателя города Кинея, вовсе не отличается от, скажем, культа Тимолеонта в центре Сиракуз.
В довершение всего существуют свидетельства в пользу противоположного мнения – то есть подтверждающие эллинизацию. Они исключительно ярки и в то же время, что не поддается объяснению, носят единичный характер и тем более весомы, что связаны с наиболее восприимчивой сферой культуры – религией. Так, в святилище Тах-ти-Сангин в 150 километрах к западу от Ай-Ханум на реке Окс (Сыр-Дарья) находится посвящение, сделанное, несомненно, местным жителем Атросоком (чье имя означает что-то вроде «обладающий мощью божества огня»). Оно состоит в основном из каменного вотивного алтаря с греческой посвятительной надписью, поверх которой стоит бронзовая статуэтка, изображающая старого силена Марсия, играющего на двойной свирели aulos. Любопытно, что подумал бы об этом Аполлон, которому Марсий в одном мифе бросил вызов на музыкальное состязание, ставший для него роковым: когда он проиграл, с него содрали кожу.
Если бы поэт из Александрии К. П. Кавафис (1863–1933) был жив, когда раскопали алтарь, то, наверное, не слишком удивлялся бы. Воображая, будто дело происходит в 200 г. до н.э. (или как будто он сам из этого времени), Кавафис изображает грека эпохи эллинизма, который гордо заявляет:
Мы – от александрийцев до антиохийцев,
От египетских греков сирийских,
Селевкийцы, мидийские греки
И персидские и остальные.
Мир обширных владений с его исключительным чувством
Сообразности – гибкий при всех обстоятельствах.
И единое наше наречье (koinê)
Донесли мы до Бактра, до Индии донесли.
Что удобно для нас, Кавафис дает здесь абрис почти всего послеалександровского эллинистического мира. Антиохия в Сирии [69]и Селевкия на Тигре были главными городами державы, основанной Селевком I Завоевателем [70], еще одним полководцем Александра, который принадлежал к числу его гетайров [71]и по желанию Александра в 324 г. до н.э. взял себе в супруги женщину с Востока, но в отличие от других приближенных после смерти царя не расторг свой брак с ней. Его государство унаследовало (или же он сознательно придал ему) основные азиатские черты державы Александра. Упоминание греков в Мидии и Персии (север и юг Ирана) весьма полезно, поскольку даже ученые часто забывают об этом. Так, применительно к Сузам, административному центру Персидской империи, мы слышим о постановках или по крайней мере чтении со сцены произведений Еврипида – то, что стало обычным делом для Александрии с ее множеством театров. Язык койне – упрощенный вариант классического греческого, основанный главным образом на афинском диалекте, распространился по всему Среднему Востоку и даже на части территорий нынешнего Пакистана. Именно он стал языком Септуагинты – перевода Библии и языком Нового Завета.
Между тем в каталоге Кавафиса имеется очевидное упущение – царство Атталидов, отколовшееся от Селевкидской империи в первой половине III в. до н. э. Центром его стал старинный город эолийских греков – Пергам на северо-западе Малой Азии. Именно один из представителей династии Атталидов оплатил строительство большого портика на афинской агоре; в1960-е гг. его заменили копией (на сей раз финансирование обеспечил Рокфеллер), а оригинал перевезли в музей (и частично в запасник) Американской школы классических исследований, где он и находится по сей день. Пергам также дал миру слово «пергамент», непосредственно происходящее от латинского pergamena charta, «бумага из Пергама», что означало тонкую кожу, использовавшуюся для письма.
Но равновесие в отношениях между государствами, сложившееся к середине III в. до н. э., досталось дорогой ценой: оно установилось лишь после двух крупномасштабных войн и оказалось весьма непрочным. Политическая история греческого мира в эпоху эллинизма в значительной мере представляет собой утомительное перечисление междинастических войн (см. Хронологию). Так, Птолемей выиграл истощившую силы Египта серию войн с азиатским государством Селевкидов; оба противника стремились захватить лежавшую между ними территорию Палестины и Леванта, которая также часто становилась местом боевых действий. В самой Греции династия Антигонидов, основанная другим полководцем Александра, Антигоном Монофтальмом («Одноглазым»), время от времени набрасывалась на соперников, подобно волку, чтобы показать, кто на самом деле здесь хозяин,– к примеру, в 222 г. до н. э. Антигон III Досон нанес решительное поражение радикально (и даже революционно) настроенному царю Спарты Клеомену III неподалеку от спартанского города Селласии. Настоящий «хозяин», однако, еще не появился на исторической сцене во всей своей славе: в 216 г. до н. э. Рим потерпел сокрушительное поражение при Каннах от карфагенянина Ганнибала. Но вскоре после этого Рим начал свое неуклонное восхождение к славе и к неограниченной власти над всем средиземноморским миром. В конце концов он взял под свой контроль почти весь эллинистический мир, образовавший восточную, говорившую по-гречески часть Римской империи (хотя его власть над территориями, где ныне находятся Иран и Ирак, была кратковременной и непрочной и никогда не распространялась на Афганистан и Пакистан).
Карта №6.Эллинистический мир
Задачу описать эту мощную силу и дать свои комментарии к событиям поставил перед собой греческий историк Полибий из Мегалополя (ок. 200– 120 гг. до н. э.). Он начинает свое повествование с того, как Рим собрался с силами после катастрофы при Каннах, и доводит до 145 г. до н. э.– то есть до того момента, когда Карфаген лежал в руинах, а Македония и Ахайя получили статус провинции и протектората соответственно и оказались включены в территорию Римской империи. Спустя десяток лет древнее Пергамское царство постигла та же участь согласно завещанию его последнего правителя (эти земли получили помпезное наименование – провинция Азия). Еще через шестьдесят лет Помпей Великий (принявший этот титул в подражание Александру [72]и копировавший его во многом другом) фактически присоединил к Риму Селевкидскую империю, главную часть которой составляла территория современной Сирии, и, кроме того, большую часть того, что оставалось от Анатолии.