Когда Лисандр написал в Спарту: «Афины взяты», эфоры прислали следующее решение: «Лакедемонское правительство постановляет следующее: вы должны разрушить Пирей и длинные стены, оставить все города и сохранить только собственную область. Сделав это, вы получите мир, если дадите то, что от вас следует, и возвратите своих изгнанников. Что касается числа кораблей, то вы должны сделать то, что потребует Лисандр». Фиванцы и коринфяне требовали разрушения ненавистного города и превращения всей страны в пастбище; но этому воспротивились остальные союзники и сами спартанцы. Спартанцы хотели сохранить Афины в своих руках, чтобы иметь здесь опору против гордых фиванцев.
После взятия Афин Лисандр отправился к Самосу для завоевания его и поручил своим друзьям, олигархам, позаботиться о разрушении стен и учреждении олигархического правления. Но так как стены не были разрушены и граждане сопротивлялись перемене правления, то Лисандр через несколько месяцев снова возвратился в Афины и при звуке труб велел разрушить стены и сжечь корабли, между тем как союзники, украшенные венками, предавались играм, точно праздновали в этот день начало свободы Греции. Затем Лисандр переменил правление, назначив в город тридцать олигархов, так называемых тридцать тиранов, и в Пире десять тиранов. Для подкрепления их власти он оставил спартанский гарнизон под начальством ар моста Калливия.
Устроив, таким образом, по своему дела в Афинах, Лисандр отплыл во Фракию и все остальные деньги (470 или даже 1000 талантов), подарки и венки, которые он получил, отправил через знакомого уже нам Гилиппа в Спарту. Гилипп был так же корыстолюбив, как и отец его. Он распорол снизу швы в мешках и украл государственные деньги. Но Лисандр без его ведома в каждый мешок положил по табличке с обозначением заключавшейся в нем суммы, а слуга Гилиппа намекнул исследовавшим дело эфорам о скрытых деньгах словами: «Под крышей спит множество сов». Тогда в обороте находилось множество афинских денег, на которых изображалась сова. Гилипп, чтобы избежать наказания, должен был оставить отечество. Вследствие этого воровства Гилиппа многие спартанцы объявили себя против ввоза в государство таких больших денежных сумм, потому что граждане портятся от этого; но Лисандр провел постановление, чтобы для государственных потребностей были употребляемы деньги из благородного металла, частное же лицо, которое будет уличено в обладании ими, подвергается смертной казни.
Лисандр был теперь самый могущественный и уважаемый муж в Греции; поэты воспевали его, города ставили ему памятники, строили ему алтари и устанавливали для него празднества с жертвоприношениями и пэанами, что до сих пор в Греции никогда еще не делалось в честь смертного. Вкушая такие почести, Лисандр охотнее оставался вдали от Спарты. Этим возбудил он зависть и опасения представителей Спарты, в особенности царей. Они охотно принимали жалобы от отдельных городов, и особенно от Фарнабаза, на его жестокость и грабежи, и призвали его обратно из Азии к ответу. Испуганный этим, Лисандр просил Фарнабаза объявить в письме все жалобы ложными. Фарнабаз действительно прочел ему такое письмо, но при запечатывании подменил его другим, раньше того написанным письмом противоположного содержания, которое Лисандр и привез с собой в Спарту. Обличенный таким образом эфорами, он не иначе мог избегнуть обвинения, как удалившись из Спарты, что он сделал, оправдывая свое удаление желанием принести жертву Зевсу Аммону в Ливии. Ко времени изгнания 80 тиранов из Афин Лисандр снова приобрел некоторое влияние, но затем он до смерти царя Агаса (397) жил в уединении, вдали от всяких дел.
Агис, оставив после себя сына Леотихида, у которого дядя его Агезидай, брат Агиса, оспаривал престол, потому что его принимали за сына Алкивиада. Лисандр поддерживал Агесилая, своего бывшего любимца, в надежде приобрести через него большее влияние. Агесилай, в самом деле, сделался царем, и когда он отправился в Малую Азию на войну с персами, Лисандр его провожал в качестве одного из 30 приставленных к царю советников (симвудов). Но так как Лисандр снова вступил в отношения с олигархами в разных городах и старался затмить молодого царя, то Агесилай, который никого не хотел терпеть над собой, намеренно старался унизить его, так что он, глубоко оскорбленный, просил о другом назначении. После кратковременной деятельности в Геллеспонте Лисандр возвратился в Спарту, ожесточенный против Агезидая и против царей вообще, которые так часто оскорбляли его честолюбие. Здесь он хотел привести в исполнение давно уже задуманный честолюбивый план — низвергнуть наследственное царство и сделать царское достоинство доступным всем Гераклидам или даже всем Спартиатам. Для этой цели Клеон Галикарнасский сочинил для него речь, которая, как говорят, была найдена Агесилаем в доме Лисандра после его смерти. Для поддержки своих смелых нововведений он искал также помощи оракулов в Дельфах, Додоне и Аммонова оракула в Ливии. Но его подкупы и все другие старания не удались, и он принужден был отказаться от своего намерения.
Так как счастливые успехи Агесилая в Азии приводили персов в затруднительное положение, то сатрап Тифравст через посольства и присылки денег возбуждал демократов в Фивах, Коринфе, Аргосе и Афинах к войне со Спартой, чтобы таким образом заставить Агесилая удалиться из Азии. Лисандр был послан в Фокиду, чтобы созвать войско и отправиться в Алиарт, где он должен был соединиться с царем Павсанием. Но фиванцы, перехватив письмо Лисандра к Павсанию, приближавшемуся через Киверон, узнали о намерениях неприятеля. Они поручили охранение своего города прибывшим к ним на помощь афинянам и ночью прошли через Алиарт немного раньше прибытия Лисандра. Часть фиванцев вступила в город, остальные остались за ним. Когда же Лисандр, напрасно ожидавший, сидя на холме, прибытия Павсания, приблизился со своим войском к стенам города, чтобы взять его приступом, то фиванцы, находившиеся в городе, внезапно вышли из ворот и убили находившегося во главе своего войска Лисандра, между тем как оставшееся за городом фиванское войско напало на арьергард неприятеля и привело все войско в бегство. Эта битва имела место, вероятно, летом или осенью 395 года.
Павсаний узнал о поражении Лисандра на пути из Платеи в Феспии и тотчас же явился в боевом порядке перед Алиартом; но туда же прибыл Фразивул из Фив с афинским войском; поэтому Павсаний оставил намерение вступить в бой и хотел просить о перемирии для погребения убитых. Но старшим спартанцам это сильно не понравилось, и они явились к царю и потребовали позволения с оружием в руках овладеть телом Лисандра; если же они будут побеждены, думали они, то, по крайней мере, умрут славной смертью близ своего полководца. Павсаний, однако же, несмотря на их советы, заключил перемирие и повел свое войско обратно. Тело Лисандра ему было выдано, и он похоронил его тотчас по переходе через границу Виотии, в земле дружественных панопейцев, на пути из Дельфов в Херонею, где еще в позднейшее время можно было видеть его памятник.
Эта кончина Лисандра возбудила в Спарте такую сильную горесть, что Павсаний был приговорен к смерти. Но он уклонился от следствия бегством и, как ищущий защиты, прибыл в храм Афины при Теге в Аркадии, где и остался до конца своей жизни.
Лисандр, подаривший своему родному городу громадные богатства, умер в бедности. Когда после его смерти бедность его обнаружилась, то женихи его дочерей, надеявшиеся на большое движимое имущество, отказались каждый от своего слова и были за то наказаны эфорами.
24. Фразивул Афинский
Владычество тридцати тиранов, посаженных в Афинах Лисандром, продолжалось всего восемь месяцев, вероятно, с августа 404 до весны следующего года. На обязанности их лежало «избрать сенаторов, заместить публичные должности и пересмотреть отечественные законы, на основании которых они должны были управлять государством». Таким образом, в руки их отдано было распоряжение всем в республике. Но они мало заботились о пересмотре законов, а главным образом заботились об упрочении своего тиранического господства и приступили к этому с величайшей жестокостью, грубостью и алчностью. Они выбрали из граждан три тысячи человек, которые одни сохранили права гражданства и право носить оружие. Эти 3000 составляли как бы отряд их телохранителей и вместе с 700 спартанцами были в городе опорой их власти. Остальные жители города были ими жестоко оскорбляемы, лишены свободы, ограблены, казнены, изгнаны из отечества. Не только демократическое направление, но и богатство считалось в их глазах преступлением. Полторы тысячи человек в короткое время понесли смертную казнь; более половины жителей, волей или неволей, удалились в изгнание. Между этими последними находился Фразивул, сын Лика, из демоса Стирии*, которого мы уже знаем как отличного полководца в Пелопоннесской войне и как ревностного поборника демократии во время владычества четырехсот. Он освободил Афины от насильственного господства тридцати.
* Его следует отличать от его современника Фразивула из демоса Коллитоса, который также был военачальником и государственным мужем и содействовал стирийскому Фразивулу в изгнании тридцати тиранов.
Фразивул, изгнанный из Афин, перешел к фиванцам, которые, несмотря на запрещение спартанцев, охотно принимали афинских перебежчиков. Они не ладили со Спартой и желали, чтобы опасное для них владычество ее в близких Афинах было снова низвергнуто. Фразивул, который благодаря своему мужеству, духу предприимчивости и неизменной верности делу демократической партии стоял во главе ее, собрал в Фивах около себя небольшой кружок друзей и выжидал благоприятного времени, чтобы сделать нападение на тиранов, захвативших всю власть в Афинах. Положение тридцати было далеко не прочное, особенно с тех пор, как между ними начались разногласия. У них образовались две партии, из которых одна, под предводительством Критии и Хариклеса, беспощадно и жестоко проводила принципы тирании, между тем как другая, умеренная партия, предводимая Фераменом, противилась насильственным ее мерам. Крайняя партия победила, и Ферамен был казнен. Фразивул, узнав о вражде между тиранами, начал свое нападение. В продолжение зимы он занял, не более как тридцатью человеками, небольшую горную крепость Филу, к югу от Киферона, в 100 стадиях от Афин. Вскоре со всех сторон начали стекаться к нему подкрепления, так