Исходя из традиций китайского официального летописания, мы считаем, что основной причиной, по которой отчет о людях Ва вообще появился в «Вэй-чжи», является указание на принесение царицей Химико дани Вэйской династии (238 г.) и получение там инвеституры. В связи с этим задачей летописца было показать, что люди Ва сильно уступают в части культурности китайцам, но в то же время не настолько дики, чтобы не принимать на себя благодати китайского императора.
Однако поскольку все-таки существует длительная традиция привлечения хроники «Вэй-чжи» к историческим реконструкциям относительно обитателей Японского архипелага, мы приводим основные ее положения.
Согласно «Вэй-чжи», обитатели архипелага живут на отличающихся теплым климатом гористых островах, где они занимаются возделыванием риса, конопли и тутового дерева, а также используют железные орудия, хотя и в небольшом количестве. В земле Ва насчитывается более тридцати «стран», в которых наблюдается явление, которое мы назвали бы социальной стратификацией: люди высокие имеют по четыре-пять жен, люди более низкого положения — две-три; одни люди считаются подданными других. В этих «странах» собираются налоги, а также устроены «рынки», где производится обмен товарами под надзором властей. Особо выделяется одна из этих стран — Яматай, которая главенствует над остальными и даже имеет там своих наместников, дабы держать эти страны «в страхе и ужасе».
Данные о «политической истории» Ва, сообщаемые «Вэй-чжи», гласят, что после периода длительных войн между государствами, которые управлялись мужчинами, престол Яматай заняла девственница по имени Химико (Пимико), которая обладала магическими способностями и не показывалась людям на глаза. У нее был младший брат, который выступал в качестве медиума, помогая ей тем самым в делах управления. После смерти, последовавшей в 248 г., она была похоронена в огромном кургане.
Местоположение Яматай и соотношение Химико с историческими фигурами, упоминаемыми в японских нарративных источниках более позднего времени, является предметом постоянной научной и околонаучной дискуссии. И если единственным приемлемым кандидатом для Химико является Дзингу: (поскольку японские письменные источники сообщают только об одной женщине-правительнице, хотя, согласно данным сводов, она и не прошла церемонии интронизации), то с локализацией Яматай дело обстоит сложнее. В разное время историки склонялись то к северному Кюсю, то к равнине Нара, пытаясь найти при этом какие-то археологические подтверждения. В настоящее время более авторитетной считается вторая точка зрения. Однако следует иметь в виду, что вся дискуссия относительно Яматай строится на основании одного упоминания в «Вэй-чжи». Поэтому поиски Яматай несколько напоминают попытки локализации Атлантиды, о которой также содержится одно-единственное упоминание у Платона.
Не связывая проблему формирования раннеяпонской государственности ни с Яматай, ни с Химико, мы также придерживаемся мнения о равнине Нара как о центре формирования протояпонской государственности, поскольку к III в., как свидетельствуют археологические данные, север Кюсю в определенной мере утрачивает свое технологическо-культурное преимущество в качестве региона-донора, и распространение кругло-квадратных курганов идет именно из района Кинай на Кюсю (т. е. оттуда, где культура рисосеяния получила в результате наибольшее развитие), а не наоборот. Раскопки, проводимые в районе Осака-Нара-Киото, демонстрируют наличие там развитого и высокоспециализированного типа хозяйствования: поселений земледельцев, гончаров, рыбаков, солеваров, кузнецов. Наличие в крупных скоплениях кофун отличных по своему погребальному инвентарю курганов разных форм и размеров свидетельствует о далеко зашедшем процессе социальной и имущественной дифференциации. Тем не менее, север Кюсю продолжал играть значительную роль в культурной, хозяйственной и политической жизни Ямато благодаря частым контактам с материковой цивилизацией, высокому культурно-технологическому уровню населения, наличию месторождений железосодержащего песка.
На всем протяжении японской истории (вплоть до Мэйдзи) Кюсю продолжал занимать особое положение в составе японского государства. Это наложило серьезный отпечаток и на самосознание жителей острова. Даже в настоящее время, когда гомогенность японского населения достигла чрезвычайно высокой степени, на Кюсю существует движение (не пользующееся, правда, никакой популярностью), которое выступает за автономию острова.
Поселения периода кофун демонстрируют возросшую социальную стратификацию. В период яёй все люди из одной общины жили на одной территории, окруженной рвом с водой. В курганный период выделяются «управляющие», которые основывают обнесенные изгородью усадьбы, стоящие отдельно от основного поселения — точно так же, как и курганы, вынесенные за пределы кладбищ для «простолюдинов». Жилища последних явно подразделяются на несколько типов по размеру и конструкции (наземные, полуземлянки), которым, по всей вероятности, соответствуют и разные типы захоронений (могилы различной площади и с разным похоронным инвентарем).
Площадь поселений периода кофун значительно возрастает по сравнению с предыдущим периодом. Так, площадь одного из наиболее крупных поселений времени яёй Карако-Каги составляет 22 тысячи кв. м. Площадь же поселения курганной эпохи Макимуку, расположенного на территории той же самой префектуры Нара, равняется одному квадратному километру. Макимуку, по всей вероятности, представляло собой центр схождения многих торговых путей, о чем свидетельствует большое количество керамики, завезенной из других регионов (около 15 %).
Несмотря на существующие региональные отличия в типах курганов и содержащейся в них погребальной утвари, длительность существования самой этой традиции (в Восточной Японии строительство курганов начинается и заканчивается позже, чем в Западной), принципиальное единообразие курганов на столь значительной территории достойно удивления. Оно свидетельствует о быстроте распространения культурно значимой информации на всей территории государств Ямато. Механизмы передачи этой информации, причины их высокой эффективности не могут считаться выясненными на данный момент. Ключ к ответу на этот вопрос следует, видимо, искать в нескольких направлениях: особенностях властных отношений; высокой плотности населения; условиях расселения, способствующих быстрому прохождению сигнала; готовности населения к усвоению новой информации. Пока же мы лишь указываем на проблему и отмечаем, что и впоследствии в определенных областях японская культура продемонстрировала свои высокие потенции в части информационной проводимости.
За период кофун Япония претерпела очень значительные изменения социального и культурного порядка. Период кофун демонстрирует значительную социальную и имущественную дифференциацию, выделение непроизводительного слоя «управляющих», высокую степень отчуждения труда (трудовая повинность). В результате разрозненные общины времени яёй были объединены под властью правителей Ямато, обосновавшихся в районе Кинай. Это стало возможным ввиду опережающего технологического развития этого региона: увеличивавшейся продуктивности хозяйства благодаря усовершенствованию ремесленнических и агротехнических навыков, более широкому применению металлического оружия и орудий труда (металлические серпы, лопаты и мотыги с железной окантовкой), активным контактам с континентом (прежде всего с государствами Корейского полуострова).
Раздел IIРаннеисторическая Япония
Глава 6Письменные источники по ранней истории Японии
Поскольку дальнейшее изложение основывается уже не только (и не столько) на археологическом материале, мы должны рассмотреть проблему распространения письменности в Японии, а также определить специфику (т. е. границы допустимого использования) тех письменных источников, с которыми нам приходился иметь дело при реконструкции историко-культурного процесса. Следует при этом оговориться, что взгляды на данную проблематику значительно изменились в последнее время, что связано как с появлением новых данных (особенно это касается надписей на деревянных табличках моккан), так и с переосмыслением прежних.
Наиболее ранние данные эпиграфики, свидетельствующие о знакомстве обитателей архипелага с китайской письменностью, относятся еще к периоду яёй. Это не слишком многочисленные надписи на бронзовых зеркалах, произведенных в самом Китае и на Корейском полуострове. Несколько позже, с середины яёй, подробные зеркала стали изготавливаться и на территории Японского архипелага. Подавляющее большинство таких зеркал находят в захоронениях. Надписи на зеркалах представляют собой, как правило, род заклинательных текстов даосского содержания. Поскольку зеркало является моделью солнца, то многие из них украшают надписи, прославляющие солнце. Например: «Если солнце будет светить, то в Поднебесной будет очень светло». При этом считается, что все надписи на изготовленных на территории Японии зеркалах имеют прямые китайские прототипы, а формы многих знаков настолько искажены, что возникают совершенно справедливые сомнения в умении их изготовителей читать эти надписи.
Не подлежит сомнению, что среди переселенцев с материка были люди, владевшие письменностью. Однако стадиальное состояние японского общества было таково, что оно не обладало потребностями (управленческими, религиозными, технологическими) в сколько-нибудь широком применении письменности. Происхождение эпиграфики на бронзовых зеркалах может быть истолковано двояким образом (при этом данные интерпретации не исключают друг друга). Во-первых, надписи на зеркалах могли быть сделаны переселенцами, которые какое-то время сохраняли свою культурную идентичность, а затем в значительной степени утеряли ее, растворившись в местной культуре и социуме. Во-вто