Тем не менее, дипломатические контакты с Силла (до прекращения отношений в 779 г.) были более частыми, чем с Китаем (подробнее см. главу «Япония и внешний мир»).
Утеря Ямато своих позиций на Корейском полуострове сыграла значительную роль в выборе того направления, по которому предстояло развиваться японской государственности и культуре. Как это часто бывает, жестокое поражение продиктовало осознание необходимости в проведении всесторонних реформ, образцом для которых однозначно становится самое мощное государство региона — танский Китай. При осуществлении реформ большую роль играли также знания и опыт выходцев из Пэкче и Когурё, массовый исход которых в Японию наблюдается после установления гегемонии Силла.
В период Асука одним из выражений процесса развития государственности явился рост чиновничьего аппарата и его постоянные реорганизации. Если раньше знать получала титулы либо в зависимости от степени родства с императорским домом (или же приближенности к нему), либо от должностных функций, то в 603 г., согласно данным «Нихон сёки», в целях упорядочения аппарата управления была введена «система 12 рангов».
Высшими рангами были «большая и малая добродетель» (дайтоку, сётоку). Остальные 10 рангов именовались по пяти конфуцианским добродетелям: большая и малая доброта (дайдзин, сёдзин); большой и малый ритуал (дайрай, сёрай); большая и малая вера (дайсин, сёсин); большая и малая справедливость (дайги, сёги); большая и малая мудрость (дайти, сёти). При разработке данной системы рангов был учтен опыт ранжирования чиновничества как в Китае, так и в корейских государствах (в первую очередь, Пэкче и Когурё).
Однако, несмотря на введение чиновничьих рангов, наследственные титулы кабанэ не ликвидировались, а продолжали существовать в качестве параллельной системы социальной стратификации. Таким образом, в Японии начиная с VII в. существовали две взаимозависящие друг от друга иерархические системы. При этом кабанэ указывали на положение удзи в целом и в результате превратились в часть родового имени, тогда как ранги предоставлялись индивидуально (в этом можно увидеть попытку противопоставить индивидуальное начало китайской бюрократической системы началу коллективному, которое до сих пор доминировало в Ямато).
Основные функциональные различия между кабанэ и рангами проявлялись в следующем.
1) Кабанэ указывали на тип происхождения рода (потомки разных категорий синтоистских божеств и иммигрантов). Титул кабанэ первоначально давался одному (старшему) в пределах той или иной родовой группы, субклана или клана, при этом он передавался строго по наследству. По всей видимости, глава клана, пожалованный таким титулом, являлся «ретранслятором» этого кабанэ на всех членов данного клана. Ранг же присваивался только индивидуально и не был наследственным, что давало правящему роду возможность выделить из общего массива рода способных и преданных людей. При пожаловании ранга титул кабанэ мог и не приниматься в расчет, а следовательно, происхождение могло и не влиять на высоту присваиваемого ранга.
2) Если употребление кабанэ отличалось широким охватом социума, то первая попытка «чиновничьего ранжирования» такой системностью не обладала. Ранги предоставлялись не всем сотрудникам государственного аппарата, но лишь отдельным лицам, которые выполняли особые поручения двора (это могло быть участие в дипломатических миссиях, военных акциях на Корейском полуострове или сооружение статуи Будды), а создание охватывающей весь аппарат управления ранговой системы относится только ко второй половине VII в. Пока же одной из основных целей введения первой ранговой системы была демонстрация «цивилизованности» двора Ямато с точки зрения китайской политической науки о государстве.
В дальнейшем ранговая система подвергалась неоднократным пересмотрам в сторону расширения сферы ее применения и большей детализации указываемого ею социального статуса. В течение второй половины VII в. было проведено еще четыре реформы чиновничьих рангов (в 647 г. было введено 13 степеней, в 649 г. — 19, в 664 г. — 26, в 685 г. — 48), пока в 701 г. не была установлена классическая (по примеру китайской) система ранжирования из 30 степеней, объединенных в 9 ранговых категорий. В отличие от первых чиновничьих рангов 603 г., ранги, введенные впоследствии, можно считать категориями исключительно внутригосударственной градации, т. е. рангами в полном смысле этого слова. И если при Суйко члены рода Сога, будучи реальными властителями, придворных рангов не носили, то теперь всем министрам и даже принцам присуждаются ранги (последовательное введение систем ранжирования и соотношение между ними представлены в Приложении 4).
Создание чиновничьего аппарата управления сопровождалось и формированием новой государственной идеологии, в своих общих принципах основанной на китайской философии управления. Одним из первых свидетельств непосредственного обращения к иноземным образцам в этой сфере служит инкорпорированное в текст «Нихон сёки» «Уложение (или же „Наставление“) из семнадцати статей» (больше известное в отечественной литературе как «Конституция 17 статей») — сочинение, приписываемое кисти принца Сё:току-тайси и датируемое хроникой 604 г.
«Престолонаследник Сё:току был сыном государя Татибана-но Тоёхи [Ё:мэй], что правил Поднебесной из дворца Икэбэ-но Намицуки, что в Иварэ. У престолонаследника было три имени. Во-первых, его называли Умаядо-но Тоётомими. Во-вторых, его называли Сё:току. В-третьих, его называли Камицумия. Умаядо — Двери Конюшни — его называли потому, что он родился возле конюшни. Тоётомими — Чуткое Ухо — его называли потому, что от рождения он был мудр и мог разом выслушивать прошения десятерых и решать их дела, не пропуская ни слова. Его называли Сё:току — Священная Добродетель — потому, что поведением он был как монах, написал толкование к трем сутрам, распространял Закон Будды и творил добро, установил ранги для тех, кто того заслуживал. Его называли принцем Камицумия — Верхний Дворец — поскольку его покои находились выше государева дворца.
Когда престолонаследник проживал во дворце Окамото, что в Икаруга, он отправился по делам из своего дворца. На дороге возле деревни Катаока он увидел лежащего нищего. Принц вышел из паланкина, заговорил с ним и расспросил, снял свою накидку, накрыл ею больного и продолжал путь. Когда путешествие было закончено, уже на обратном пути принц не увидел нищего — только накидка висела на ветке дерева. Принц взял ее и надел. Один из министров сказал ему: „Неужели ты так беден, чтобы носить грязную одежду, которую надевал нищий?“ Принц рек так: „Ты ничего не понимаешь“.
Нищий умер где-то в другом месте. Принц услышал об этом и отправил посланца с тем, чтобы совершить временное захоронение. Усыпальницу же ему построили в северо-восточной части буддийского храма Хориндзи. Позднее туда отправили посланца, и он обнаружил, что, хотя вход в нее был закрыт, внутри никого не было. Только при входе была начертана песня:
Имя моего господина
Забудут лишь тогда,
Когда воды реки Томи,
Что в Икаруга,
Перестанут струиться.
Посланец вернулся и доложил обо всем принцу. Тот выслушал молча, не говоря ни слова.
Воистину говорю: святой узнает святого, а человек обычный святого не узнает. Там, где человек обычный видит лишь нищего, святой своим провидящим оком способен распознать истинное. Это — чудо чудесное» («Нихон рё:ики»).
«Уложение», текст которого приводится в «Нихон сёки», представляет собой компиляцию, составленную на основе классических книг конфуцианства и позднейших китайских литературных произведений (исследователи насчитывают в нем около двух десятков скрытых цитат — в том числе и из произведений, которые были созданы после 604 г.). Это сочинение представляет собой подобие наставления в основах государственного управления. В нем формулируются принципы взаимоотношений между всемогущим государем и подданными, их взаимоответственности, в чем видно влияние китайской политической доктрины. Особенностью же японского подхода к проблемам управления следует считать ту выдающуюся роль, которую отводит Сё:току-тайси буддизму (в Китае буддизм всегда был периферийным учением с точки зрения принципов официальной идеологии, моделировавшей все социальные институты исходя прежде всего из принципов семейных отношений).
Несмотря на то, что «Уложение» в том виде, как оно приводится составителями «Нихон сёки», безусловно является интерполяцией, мы, тем не менее, придерживаемся мнения, что в нем заложены определенные принципы управления, которых правящая элита VII в. действительно пыталась придерживаться.
Как уже говорилось, осознание неспособности отстоять свои интересы на Корейском полуострове послужило одной из основных причин для начала крупномасштабных преобразований в Ямато. Кроме этой можно выделить следующие причины проведения реформ.
1) Необходимость консолидации правящей элиты и распространения ее власти на максимально возможную территорию.
2) Потребность правящего рода найти выход из положения, когда тесная и давняя связь с кланом Сога лишила его многих потенциальных сторонников (так, например, были уничтожены Мононобэ и принижен род Накатоми).
3) Привлекательность «китайской модели» централизованного государства для японской элиты, поскольку именно Китай выступал в качестве гегемона на всем Дальнем Востоке.
4) Демонстрация Китаю того, что в Ямато идет становление «цивилизованного» (с точки зрения китайской политической науки) государства, т. е. «вписывание» Ямато в рамки китаецентричного цивилизационного и геополитического порядка.
Таким образом, «реформы Тайка» были подготовлены всем ходом исторического развития и явились следствием осознанного выбора верхов японского общества, обусловленного как геополитическими факторами, так и конкретно-исторической внутренней ситуацией.