На одном из моккан, найденных при раскопках усадьбы Фудзивара-но Маро, нанесено даосское заклинание, призванное прекратить эпидемию. Оно гласит: «Пусть девятиглавый и однохвостый змей, обитающий у подножья южной горы, где нет воды, не пожирает никого, кроме трех тысяч духов — утром и восьмисот — вечером».
При Мороэ главные роли стали играть выходцы из «старых» аристократических родов (Тадзихи, Оотомо, Саэки) и непосредственно правящего дома (принц Судзука — младший брат Нагая). Сам Мороэ тоже принадлежал к императорской фамилии (он был сыном принца Мину, но носил фамилию матери, происходившей из старинного рода). При Мороэ большим влиянием пользовались Киби-но Макиби (695–775) и, что особенно показательно, буддийский монах Гэмбо: (?-746) — первый из монахов, который стал оказывать существенное влияние на расстановку политических сил при дворе (в особенности близкие отношения сложились у него с супругой Сё:му — Ко:мё:).
И Киби-но Макиби, и Гэмбо: были высокообразованными людьми и по 17 лет провели в Китае с целью получения образования. Фудзивара же после окончания эпидемии оказались приблизительно в том же положении, что и после смерти Фухито. И даже еще более сложном: после смерти Фухито его сыновья весьма быстро получили 3-4-й ранги, в то время как сейчас большинство его внуков смогли добиться только 5-го, и лишь Тоёнари (704–765, старший сын Мутимаро) получил 4-й ранг и должность главы Военного министерства (и только он был санги). При этом Хаманари (724–790, сын Маро) получил 5-й ранг лишь в 751 г., что означало закат «столичного дома» Фудзивара.
Одним из важных политических мероприятий нового режима было официальное признание того, что принц Нагая был оклеветан: в сообщении «Сёку нихонги» говорится, что Оотомо-но Сукунэ Комуси во время игры в го (разновидность шашек) с Накатоми-но Адзумахито заспорил с ним относительно принца Нагая (у которого раньше служил) и зарубил Адзумахито. Хроника лапидарно заканчивает это таким утверждением: «Адзумахито — это человек, который оклеветал принца Нагая».
В результате придворных интриг, предпринятых Татибана-но Мороэ, внук Фухито и сын Умакаи по имени Хироцугу (?-740) в 738 г. был отправлен служить на Кюсю заместителем управителя Дадзайфу, что для представителя фамилии Фудзивара было эквивалентно ссылке. Однако удаленность Кюсю от Нара и давние традиции определенной культурной и политической автономии этого острова позволили Хироцугу, фактически исполнявшему должность управителя Дадзайфу (эта должность оставалась в то время вакантной), использовать эти обстоятельства для устранения своих политических соперников, поскольку его докладная записка с перечислением бедствий, постигших государство (текст записки не сохранился, но из краткого сообщения «Сёку нихонги» можно заключить, что там, вероятно, было и упоминание о недавней эпидемии, что, согласно китайским представлениям, было равносильно обвинению государя в неправедном управлении), содержала требование устранить его недоброжелателей (Киби-но Макиби и Гэмбо:). Однако докладная записка была проигнорирована (можно сказать, что Хироцугу и не хотел дождаться ответа), и через четыре дня после ее подачи в 9-й луне 740 г. он поднял мятеж, подавленный через два месяца мобилизованной со всех провинций 17-тысячной армией. После этого Хироцугу был казнен.
Магическим обеспечением этой военной акции по подавлению мятежа послужило распоряжение властей об изготовлении в каждой провинции статуи бодхисаттвы Каннон и о переписывании «Сутры Каннон». Со смертью Хироцугу его противостояние с Гэмбо: (т. е. Фудзивара и буддийской церкви) не заканчивается: смерть монаха в 746 г. была приписана деяниям неуспокоенного духа Хироцугу.
Заслуги Гэмбо: в деле распространения буддизма «Сёку нихонги» считает очень большими. Он привез из Китая более 5000 свитков буддийских сочинений, организовал их переписку. Полагали, что его молитвы помогли остановить эпидемию оспы и спасли многих придворных. В связи с этим он стал одним из самых приближенных к Сё:му лиц и был назначен патриархом-со:дзу. Под его непосредственным влиянием в стране проводились многие меры по поощрению буддизма.
События, связанные с подавлением мятежа Хироцугу, свидетельствуют, что монолитность рода Фудзивара осталась в прошлом, поскольку остальные его представители не поддержали Хироцугу. Особенно показательно, что второй сын Мутимаро — Накамаро (706–764) — был назначен командовать конным авангардом императорской свиты, когда Сё:му в ответ на мятеж покинул Нара и провозгласил новую столицу в Куни (провинция Ямасиро), где и пребывал в течение пяти лет (выбор, павший на Куни, объясняется тем, что неподалеку находилась усадьба главного соперника Фудзивара — Татибана-но Мороэ). Политическая борьба между различными ветвями рода Фудзивара продолжалась и в дальнейшем.
Иллюстрация 27. Резиденции императора в VIII в.
На идеологическом уровне временное отстранение Фудзивара от управления государством проявляется, в частности, в том, что в правление Сё:му никаких мероприятий по «улучшению» школьного (т. е. конфуцианского) образования больше не проводится, ибо эта задача перестала быть на время актуальной. Зато начиная со времени мятежа Хироцугу все более заметной становится буддийская окрашенность этого периода правления — в хронике «Сёку нихонги» резко увеличивается количество сообщений, связанных с буддизмом. Причем эти сообщения касаются акций по поощрению распространения буддизма (строительство храмов, публичное чтение сутр и т. п.), а не мер по ограничению деятельности буддийских монахов, как это было ранее. Это было напрямую связано, вероятно, с тем, что правящий род и его ближайшее окружение видели в укреплении буддийской церкви (где позиции Фудзивара были явно слабы) гарантию занимаемого ими положения, т. е. групповая («партийная») самоидентификация в значительной степени осуществлялись ими именно с помощью буддийского вероучения.
Причинами поощрения правящим родом буддизма и пренебрежения конфуцианством были обстоятельства не только политические, но и идеологические. Краеугольный камень политической доктрины конфуцианства — это «встроенная» в него возможность смены правящей династии («мандат Неба») ввиду утраты ею запаса добродетельности и моральных основ. Как уже говорилось, в конечном итоге в Японии эта доктрина не получила широкого распространения, но в рассматриваемый нами период наличествуют явные свидетельств того, что идея «мандата Неба» еще не была окончательно отвергнута. Так, в упоминавшейся докладной записке Хироцугу содержится указание на то, что ее автор при оценке деятельности императора исходит именно из нее, т. е. фигура императора выступает как объект этической оценки. В связи с естественным для императорского рода нежеланием допустить укоренения представлений, связанных с «мандатом Неба», смещаются и приоритеты в строительстве государственной идеологии в сторону буддизма.
Таким образом, хотя принципы организации японской государственной машины выглядели в это время вполне по-китайски (ранжирование чиновничества, организация аппарата управления, административное деление страны и многое другое), но философские основы, на которых возводилось это здание, противоречили коренным интересам правящего рода. Поиск оптимальной модели управления выглядит как процесс «проб и ошибок». Так, при Сё:му происходит решительный поворот в сторону буддизма (по всей стране строится множество храмов, в том числе и самый грандиозный из них — То:дайдзи), но в дальнейшем (см. ниже) пришлось отказаться и от ведущей роли буддизма в формировании официальной идеологии в пользу синтоизма.
Для характеристики политики режима Сё:му-Татибана (Татибана-но Мороэ был правым министром в отсутствие левого с 738 по 743 г. и получил пост левого министра в 744 г.) весьма знаковой является запись хроники, в которой сообщается о том, что монах Гё:ги вместе со своими учениками стал принимать активное участие в осуществлении строительств То:дайдзи (подробно см. главу «Город Нара и его обитатели»). Таким образом, с изменением состава ключевых действующих лиц в высшей политической элите отношение к этому проповеднику резко изменилось.
Вторая половина правления Сё:му была одним из пиков государственной (императорской) поддержки буддизма (подробно см. главу «Формирование государственной идеологии»). И совершенно не случайно, что эта поддержка пришлась на то время, когда позиции Фудзивара при дворе оказались серьезно ослаблены.
После того, как Сё:му в 749 г. в связи с болезнью отрекся от престола в пользу своей дочери Ко:кэн, в политической истории Японии наступает новый период. Позиции Фудзивара снова усиливаются — поначалу не столько за счет увеличения представительства в высших институтах власти (из двенадцати санги только четверо носили фамилию Фудзивара, Фудзивара-но Тоёнари в 749 г. был назначен правым министром), сколько за счет создания параллельного и очень влиятельного центра власти, который не был предусмотрен законодательными сводами. Он носил название Сиби тю:дай, где Сиби (кит. Цзывэй) означает «место на небосводе, где пребывает Небесный Император», а тю:дай (чжунтай) — министр. Это учреждение имело институциональные прецеденты в истории танского Китая и царства Бохай, с которым в то время Япония поддерживала достаточно тесные отношения. Сиби тю:дай был образован на месте ведомства по управлению женского дворца супруги Сё:му — Ко:мё: (напомним, что она происходила из рода Фудзивара). Главой и инициатором создания Сиби тю:дай стал Фудзивара-но Накамаро, который получил к этому времени должность тю:нагон — среднего государственного советника. И именно фигура Накамаро на несколько ближайших лет будет определять динамику политических процессов при дворе.
В приводимом «Сёку нихонги» жизнеописании Накамаро не вызывает сомнений акцент, сделанный на китайской образованности и способностях Накамаро. Хроника утверждает, что он «от рождения отличался умом, был умел в письме. Математике он учился у