В это время вырабатывается система назначения в Исэ в качестве жрицы (сайгу:) незамужней принцессы из правящего рода, один раз в двадцать лет проводится перестройка самого храма. Окончательно кодифицируются и ритуалы, связанные с восхождением государя на престол.
Эта ритуальная процедура носит название дайдзё:сай (альтернативные чтения тех же иероглифов — о:ниэ мацури или о:намэ мацури), что означает «великий праздник вкушения новых плодов». Дайдзёсай — это разновидность ежегодно отправляемого в 11-й луне ритуала праздника вкушения новых плодов (синдзё:сай или же ниинамэ мацури), т. е. практикуемого во всех аграрных обществах ритуала нового урожая. Ритуал Дайдзё:сай отправлялся тем или иным государем только в том году, в котором был сделан выбор в его пользу. Впервые ритуал Дайдзё:сай был исполнен при восхождении на престол Тэмму (последний по времени — в ноябре 1990 г., когда после смерти императора Сё:ва на престол взошел император Хэйсэй). Известно, что в древности во время этой церемонии представитель рода Имибэ преподносил государю регалии его власти (зеркало и меч), а глава Накатоми возглашал молитву-благопожелание. В ней, в частности, говорилось:
«По изволению бога и богини,
прародителей могучих владетеля нашего,
восемь мириадов божеств
божественным сбором собрались
и так назначили боги:
„Внук наш царственный, повелитель,
деянья начав на Равнине Высокого Неба,
мирно, спокойно правь
страной богатых равнин тростниковых
и тучного колоса,
на высоком престоле небесном восседая,
солнцу небесному наследуя.
И как небесную трапезу,
как долгую трапезу, вечную трапезу, —
тысячу осеней по пять сотен осеней
колосья драгоценные мирно, спокойно
на священном дворе вкушай“».
Подготовка к церемонии начиналась в 8-й луне. Во всех основных синтоистских храмах проводился ритуал «великого очищения», для проведения которого двором отправлялись приношения этим храмам. Тогда же с помощью гадания определялись два поля, откуда священный рис (юки и суки, этимология неизвестна) нового урожая доставлялся во дворец. Для его хранения строился специальный амбар. Там же изготовлялось священное сакэ. За месяц до Дайдзё:сай сам государь начинал подготовку к основному ритуалу. В первую декаду 1-й луны он совершал священное омовение (мисоги), чтобы очиститься от скверны перед общением с богами. После этого он был должен во избежание ритуального загрязнения пребывать в специально построенном «дворце воздержания». Это воздержание включало в себя различные запреты, в том числе отказ от мясной пищи. Накладывались ограничения и на вербальное поведение — предписывалось говорить «сон» вместо «болезнь», «пот» вместо «кровь», «выздоровление» вместо «смерть» и т. д. Аналогичные табуации должны были соблюдать и все участники предстоящего ритуала.
Сам основной ритуал проводится в специально построенном комплексе (Дайдзё:гу:), представляющем собой три основных помещения — юкидэн, сукидэн и кайрю:дэн (помещение для ритуального очищения будущего императора). Туда доставляется сакэ, рис, модели гор (симэяма), украшенные ветками сосны и сливы, изображениями солнца и луны. В вечерних сумерках император, сопровождаемый высшими придворными, шествует в кайрю:дэн, где совершает омовение. Затем он направляется в юкидэн, где преподносит приношения божествам. Здесь же совершается некий тайный (и неизвестный нам) ритуал, который называется онфусума (это слово обозначает шелковое покрывало на троне), целью которого является установление коммуникации с богами и магической преемственности с прошлым правителем. Затем проводится повторное омовение и процедура повторяется в сукидэн.
Почти все исследователи Японии периода Нара придерживаются мнения, что синтоизм в это время играл по отношению к буддизму подчиненную роль. Это объясняется стадиальной незрелостью синто и «вписанностью» буддизма в систему государственных отношений в Корее и Китае. Следует, однако, иметь в виду, что процесс институализации синтоизма протекал достаточно быстро. Кроме того, к данным письменных источников, на которые опираются эти исследователи, следует подходить с определенной осторожностью. Меньшее количество сообщений в них относительно синтоизма объясняется тем, что буддийская субкультура (в отличие от синтоистской с ее традицией устной трансляции) является по своей сути текстопорождающей, а также сравнительной «новизной» буддийского вероучения для Японии (как уже отмечалось, хроника имеет тенденцию к фиксации приращиваемой информации). Может быть, наилучшим доказательством того, насколько глубоко проникли синтоистские ценности в общественное сознание, является актуализация мифа, наблюдаемая в придворной жизни в начале IX в.
Как уже отмечалось, буддизм получил распространение в VI–VII вв. в значительной степени благодаря непосредственной поддержке властей. Свою роль в формировании общегосударственной идеологии он продолжал сохранять почти на всем протяжении VIII в. Несмотря на китаезированность (во многом, правда, внешнюю) форм государственной жизни, внимание власти по отношению к буддизму явно выходило за пределы рамок, допускаемых китайской официальной политической мыслью. Во многом это объяснялось чисто политическими обстоятельствами (противостояние императорского рода и рода Фудзивара; подробнее см. главу «Политическая история»).
После правления Ко:току в «Нихон сёки» исчезают записи, формулирующие отношение правителей к буддизму и синтоизму. Это связано с достижением определенной стабильности в религиозной политике. Начиная с Тэмму она фактически направлена на обеспечение мирного сосуществования двух религий.
Если до Тэмму правители Японии обращались к буддизму лишь спорадически, то начиная с его правления можно говорить о постоянно возрастающей роли буддизма в жизни двора. Учащаются сообщения о пожаловании буддийским храмам земельных наделов и крестьянских дворов, а при дворе государя неоднократно проводятся буддийские церемонии. Тэмму даже издал указ, согласно которому «во всех домах всех провинций» надлежало иметь буддийский алтарь и сутры. Буддийский ритуал кремации постепенно начинает вытеснять синтоистский обычай предания земле.
Постепенное изменение похоронного обряда является свидетельством не просто обращения к буддийскому ритуалу, но знаменует собой и важные изменения в самой картине мира. Поскольку синтоизм не связывал посмертную судьбу человека с его прижизненными деяниями (со своей смертью практически в любом случае он становится объектом поклонения со стороны своих потомков). Вместе с распространением буддийских этических представлений, согласно которым посмертный путь каждого человека в рай или ад определяется тем, какие он совершил благодеяния и грехи, утрачивал актуальность и весь синтоистский комплекс, связанный с похоронами.
Государственное покровительство буддизму продолжается и нарскими правителями. В Фудзивара находились четыре «государственных храма» (квалифицировались как «большие») — Дайандзи, Якусидзи, Хо:ко:дзи (известен ранее как Асука-дэра или же Ганго:дзи) и Кавара-дэра (Гуфукудзи). Первые три были перенесены в новую столицу Нара при ее строительстве. Место же Кавара-дэра занял также перенесенный из прежней столицы Фудзивара родовой буддийский храм (удзидэра) рода Фудзивара — Ко:фукудзи, который занимал огромную территорию и которому, как и трем другим, была пожалована тысяча крестьянских дворов. Кроме того, и несколько других влиятельных родов решили переехать в Нара вместе со своими храмами. Точно известно, что среди них были род Ки (его храм назывался Кинодэра или Рэндзё:дзи) и Кадзураки (Кадзураки-дэра). Были и роды, которые строили свои родовые буддийские храмы в Нара впервые в своей истории (например, Сугавара и Саэки). Поскольку за день до смерти Фудзивара-но Фухито (720 г.) был издан указ, предписывающий провести службу в 48 столичных храмах для избавления его от недуга, то получается, что всего через десять лет после переезда двора в Нара буддийских храмов находилось там никак не меньше указанного в хронике количества.
На уровне официального летописания VIII в. функция буддизма как охранителя государства выходит на первый план — в «Сёку нихонги» содержится более двух десятков государевых указов, превозносящих магические свойства буддийской молитвы, которая способна устранить угрозы государю и его государству (в случае заговоров и мятежей). Принятие монашества отрекшимися от престола (Сё:му) и даже действующими государями (Ко:кэн), а также погребальный ритуал трупосожжения уже ни у кого не вызывали удивления.
Правители VIII в. уделяли повышенное внимание строительству буддийских храмов не только в самой Нара, но и в провинции. Особенно активным в этом отношении был Сё:му, который называл себя «рабом Трех Сокровищ» (т. е. Будды, дхармы и общины; часто под этим термином понималось буддийское вероучение в целом). Именно в его правление в 742 г. началось строительство своеобразной магическо-информационной буддийской сети — «провинциальных храмов» (кокубундзи) — в каждой из провинций предписывалось построить мужской (20 монахов) и женский (10 монахинь) монастыри с семиярусными пагодами (в реальности многие пагоды были пятиярусными). Для материального обеспечения мужским монастырям придавалось 50 дворов и 10 тё: заливных полей, женским — только 10 тё: полей (впоследствии наделы были увеличены до 90 и 40 тё: соответственно). Самым крупным из обнаруженных археологами на сегодняшний день оказался монастырь в Мусаси (площадью 900 на 550 м.), однако стандартный монастырь обычно занимал площадь 225 на 225 м. Молитвы в этих «провинциальных храмах» были призваны обеспечить безопасность государства от внешних и внутренних врагов, избавить от стихийных бедствий и эпидемий, принести богатый урожай.