Образцовый человек Юрка грозил кому-то кулаком, потому что его листок с контрольной исчез под партами. Он не дождался, пока листок выплывет, сам нырнул под парту и вылез, держа в руках измятый листок, на котором красовалась красная пятёрка с двумя восклицательными знаками. Простых пятёрок у Автандила Степановича не бывало: с одним восклицательным знаком пятёрка ставилась за правильное решение задачи. Второй восклицательный знак - за оформление (почерк, чистота). А если появлялся третий восклицательный, значит, помимо прочих достоинств, такое решение не приходило в голову самому Автандилу Степановичу. Он хвалил тогда ученика сверх меры - называл его Лобачевским, образцовым человеком, с которого всем надо брать пример. Остальных стыдил и даже себя укорял - вспоминал, как сидел в шестом классе два года подряд, и критиковал своих родителей, которые мало драли его.
Ребята гордились своим математиком, одним из лучших в районе. Недаром почти все его ученики поступали в институты.
Томясь от наслаждения, Сашка Диоген отщипывал в глубине портфеля кусочки ноздреватого сыра, оглядывал со всех сторон, потом, делая вид, что работает ластиком, будто стирал им кляксы в тетради. И незаметно проглатывал, с недоумением оглядываясь по сторонам, словно удивляясь, куда исчез ластик. Потом он снова нырял в портфель, отколупывал сыр и повторял свой номер под смех соседей. Свой листок с двойкой он давно уже получил и забыл о нём.
Данька смотрел в окно. За бойлерной, скрытые от милиции, дворников и бдительных пенсионеров, добровольно следивших за порядком, судились любители выпить. В другое время здесь находили убежище также расшибалочники, начинающие курильщики и поклонники азартных игр. Но Данька, глядя на бойлерную, думал не о них.
Он глядел на плоскую крышу бойлерной, над которой в это время пролетал вертолёт, и думал о том, на какое расстояние можно передавать мысли. В том, что мысли передаются по воздуху, он не сомневался. Он был уверен, что и сам сможет передавать их, если потренироваться как следует, а главное - найти человека, который сумел бы принимать их. Но вот какое расстояние является предельным? И может ли, например, вертолётчик принять на лету мысль, посланную снизу? Какую мысль? А очень простую. Например, чтобы сесть на крышу бойлерной. Ведь крыша всё равно пустует, а лучшей посадочной площадки не сыщешь. На крышах домов нет места - они опутаны антеннами, а здесь чистая площадка, на которую спокойно может опуститься вертолёт. И он, Данька, внизу махал бы флажком, приказывая вертолёту снизиться.
«Майна! - Данька показал, куда сворачивать, а вертолётчик из окошка кивнул, давая знать, что сигнал принял. - Ещё майна!»
Данька в это время взобрался по лестнице на крышу бойлерной. Вертолёт опускался, быстро увеличиваясь в размерах. Данька оттеснился к краю, чтобы не попасть под колёса вертолёта, но сделал неосторожный шаг и упал. К счастью, он успел ухватиться рукой за выступ крыши. И вот, когда силы стали его покидать и он уже подумал о том, что внизу валяются кучи стекловаты и что если повезёт, то, может быть, он свалится в эту кучу, в это самое время он увидел блестящие, слегка выпученные глаза вертолётчика и услышал странные слова:
- А вам что поставить, генацвале Соколов?
Добродушно-каверзные усы Автандила Степановича топорщились над Данькой. Учитель держал листок, зажатый мизинцем и большим пальцем, дул на него то с одной стороны, то с другой, словно фокусник, который убеждал зрителей, что всё без обмана. В самом деле, листок был чист с одной стороны, почти чист с другой, потому что, кроме условий задачи, как уже знает читатель, Данька туда ничего не вписал.
- Так что же, какую отметку поставить вам, Соколов, за образцовую работу, сделанную без единой помарки?
Данька зачарованно следил за плавающим в воздухе листком, словно и в самом деле ожидал фокуса - из чистого листка вдруг выпорхнет голубь, а может быть, листок превратится в тарелку, наполненную мыльной водой, и Автандил Степанович, взяв соломинку в рот, станет пускать в воздух мыльные пузыри…
- Только вот какая заковыка: я не мог найти ответ на задачу. - Автандил Степанович вытащил из бокового кармана лупу и стал водить ею по бумаге. Ребята замерли, ожидая новой потехи. - Может, объясните нам, какими тайными чернилами вы записали решение задачи?
Автандил Степанович сунул увеличительное стекло в карман, сел за стол и стал задумчиво разглядывать свои волосатые кулаки - огромные кулаки бывшего борца: когда-то он выступал даже в спортивных чемпионатах, да и сейчас иногда, когда ребята начинали скучать или кто-нибудь засыпал на уроке, он подкрадывался к ученику, цепко брал его за руку, выводил к доске и, ко всеобщему удовольствию, приводил его в состояние полной бодрости, показывая - понарошке, конечно, - как он захватывал мёртвым кольцом бывшего чемпиона области Замыхайлова, ныне начальника пожарной охраны.
- Ну ладно, выходи, дружок, к доске. Возьми мел, перепиши условия и покажи, как надо решить задачку. А то что же мне, скажи на милость, поставить тебе за такую чистую работу?
Читатели, наверно, не удивятся, как удивились Автандил Степанович и весь класс, когда Данька, дробя на доске мел, очень спокойно записал решение задачи. Сперва один вариант, а потом другой.
- Час от часу не легче! - покачал головой Автандил Степанович. - Тут бы сам майор Пронин спасовал. Может, объяснишь всё-таки, чем ты занимался во время контрольной?
Данька молчал.
- Ну, тогда, может, объяснишь происхождение вот этих знаков отличия?
…Мы забыли сказать, что лицо Даньки украшали три пластыря. Лоб, щёки и подбородок, бледные от природы, сейчас казались бледнее обычного из-за пластырей, что уже давно обратило на себя внимание класса.
- Значит, играем в загадки?
Автандил Степанович прямо-таки страдал от любопытства, но Данька ничем помочь ему не мог - не станет же он рассказывать о братьях Махоркиных, о том, как Венька мучил рыжую девочку, а он, Данька, весь урок промаялся, слушая плач во дворе! Данька потупил глаза, чтобы не видеть обиженно сникших усов учителя.
- Ну что ж, - нахмурился Автандил Степанович, - не хочешь говорить - не надо. Тогда, может, твоя мама расскажет о том, что с тобою творится. Очень рассеянный стал ты в последнее время. Кстати, твоя родительница что-то давно не показывалась в школе. Скажи ей, что я буду ждать её… - Автандил Степанович глянул на часы, - в девятнадцать ноль-ноль в учительской…
Данька покорно кивнул.
- Она собирается сама прийти к вам сегодня, - сказал он, нежно поглаживая пластырь на лбу. - Она хотела даже пораньше…
- Раз так, - сказал Автандил Степанович, вдумчиво вглядываясь в Данькин пластырь, - передвинем радостную встречу. Пускай приходит в семнадцать. Но только приходите вместе…
Раздался звонок. В класс заглянула рыжая девочка с бантиком в косичках и с руками, измазанными зелёнкой. На лбу её светился загадочный пластырь. Она стояла в открытых дверях, уставясь на Даньку…
Глава 3. НАДЯ ИЩЕТ ЗАЩИТНИКА
Данька и Сашка Диоген деловито шагали по коридору. За ними, соблюдая расстояние, шла рыжая девочка с бантиками в косичках и пластырем на лбу. Мальчики догадывались, что она следует за ними. Но всем другим, кто видел их, казалось, что она идёт куда-то вместе с ними. Тем более, что у неё, как и у Даньки, красовался пластырь на лбу. Будто тайный знак какой-то. Она и хотела, чтобы думали, будто они идут куда-то вместе, и усердно торопилась за ними, чуть согнувшись набок от тяжёлого портфеля.
Мальчики шли молча, не оглядываясь по сторонам. Ребята пялили глаза на Данькины пластыри и шушукались:
- В боксёрской секции занимается…
- Кто это? Кто это?
- Генка Ломунов, вот кто… В районном первенстве участвовал.
- Ломунов? Брось трепаться! Будто я Генку не знаю! Он со мной в одном доме живёт, только в другом подъезде. Это Сенька Костяшкин, он с кошкой сцепился, она его и оцарапала.
- Не с кошкой, а вон с этой козявкой - видишь, фонарь у неё…
- Ой, ха-ха!
Рыжая девочка, услышав эти слова, замахнулась портфелем.
- Дураки! - огрызнулась она.
- Ты помалкивай, цыплёнок, а то получишь фингаля! Мало тебе навесили? Ещё можно добавить!
Девочка нырнула сквозь ребячью толпу, чтобы не упустить из виду Даньку и Сашку, которые уже поднимались по лестнице на второй этаж, где находился буфет. Она прошмыгнула первой за стеклянную дверь и остановилась, глядя на тётю Полю, которая разнимала двух младшеклассников.
- Ты уходи совсем, уходи! - кричала тётя Поля. - Всё равно ничего не дам. А ты - на вот возьми! Бери, бери, деньги потом отдашь!
- У-у-у-у! Я в очереди стоял…
- Видела, как ты в очереди стоял! Я тебя, конопатого, давно приметила! Ишь расхулиганился! Становись последним, а то совсем прогоню. Не думай, что я добренькая!
Но конопатый в очередь не стал. Он упрямо смотрел на счастливчика, получившего без очереди три тёплых пирожка с мясом. Да ещё в кредит. Он вышел за ним в коридор, зажал его в угол и стал отбирать пирожки. В это время на них наткнулись Данька и Сашка Диоген.
- Здравствуй, Боря! Здравствуй, Юра! - Данька навис над драчунами. - Что случилось?
Мальчишки оторопело уставились на Данъку. И сразу же, забыв о ссоре, заулыбались. Они узнали Даньку. Одно время, правда недолго, он был в их классе вожатым. Это было давно, но они всё же узнали его, несмотря на разбойничий вид, который придавал ему пластырь.
- Да брось ты с детсадом возиться! - сказал Сашка Диоген, но Данька не отозвался и, улыбаясь, разглядывал ребят. - Ну ладно, давай денежки, я очередь займу…
Данька вытряхнул Диогену всю мелочь.
- Хотите ещё пирожков? - спросил он у ребят.
- Не надо, - сказал Юра, тот, у кого было три пирожка, и вдруг протянул пирожок своему врагу. - На. Сейчас ещё половинку дам…
- Значит, всё в порядке? А я думал, вы чего-то не поделили. До свиданья, мальчики!