– Я боялась, что ты не поймешь меня, и будут неприятные разговоры и скандал. Спасибо тебе.
– Я просто все никак не мог решить – да или нет, – помолчав, помявшись, – я хочу кое в чем тебе признаться. Я проводил время с другой женщиной.
– Я догадывалась, хотя и не хотела в это верить. Помнишь, я предлагала, чтобы мы договорились о сообщении друг другу таких новостей?
Она улыбалась, но как-то нервно, губы дрожали.
– Ты тогда очень естественно увел разговор в другую степень. И я в шутку подумала, что можно было бы предположить про кого-то другого, но не про нас. Есть причина, почему ты не захотел говорить об этом. Даже в шутку. Я собрала твою сумку. На первое время тебе хватит. Остальное соберешь себе сам и, пожалуйста, когда нас не будет дома, ему не нужна эта грустная картина. Пойми, мне неприятно это было от тебя сейчас услышать. Завтра отправим вместе сына в лагерь, и я уеду к подруге, пока ты не найдешь себе подходящее место. Как тебе такой план?
Ей очень повезло, она на это и рассчитывала, собственно. Он легко засыпал, даже в таких ситуациях. А был бурный тяжелый день, давила жара, поэтому через пять минут, как она вышла в гостиную, он уснул. Она зашла к сыну и умостилась рядышком с ним.
Первые дни она слонялась по дому и не могла найти ни одного уголка, где могла бы задержаться дольше пяти минут. Все и везде напоминало ей о нем. Вино не пьянило. Виски не согревало. Она злилась на него, злилась на себя, хваталась за телефон, но вовремя останавливалась. Один день мечтала, чтобы он вернулся. Второй день жила в спокойствии и мире, пока не возвращалась домой и не начинала строить планы, как его вернуть. Потом ей понравилось не убирать разбросанных вещей, не мыть лишнюю посуду, не готовить обильных блюд, не подстраиваться ни под чей график. Она начала наслаждаться жизнью для себя, чего уже очень давно не испытывала. И, несмотря на заброшенные утренние пробежки, поздний отход ко сну и не здоровую пищу, она похорошела, расцвела, глаза засверкали. Да, их заполняла пелена грусти, когда что-то напоминало о мечтах, о жизни втроем, когда говорила с сыном по телефону. Но она снова стала петь в стенах пустой квартиры, записалась на курсы игры на гитаре, ходила одна в театр и сидела в кафе, не чувствуя одиночества, а получая от этого удовольствие.
Заканчивался второй месяц. Самое тяжелое было – смотреть на печальные глаза сына, который понимал, что излишек его вопросов приводит к ее слезам. И ещё раз осознать, что она – "женщина, которой находят замену". Но вдруг он приехал за ней после работы, не предупредив и не имея причины для дополнительных договоренностей по поводу ребенка или вещей. Она не была готова к тому, что увидит его. У нее буквально затряслись руки. И ей хотелось показать это и улыбнувшись сказать:
– Посмотри, что ты делаешь со мной.
Ей захотелось снова принадлежать ему. А он, оказалось, думает о возвращении.
И теперь она сидит и вспоминает, как читала сообщения: «Любимая, я задержусь»; «Любимая, у меня плохая новость, у меня позднее совещание»; «Любимая, этот телефон, прости, что не отвечал так долго»; «Любимая! Проект удался, руководство зовет отпраздновать….» И как огорчалась и перестраивала планы, как тяжело вздыхала и злилась, как ждала и разочаровывалась. Но все-таки верила.
И когда парикмахер или сотрудники говорили: «Послушай! Присмотрись! Не оставляй вдвоем с подругой, раз она одинока, раз только ее подвозит и приглашает остаться у вас». А позже: «Обрати внимание, сколько вечеров он дома. Подумай, почему не отвечает долго, почему пол вечера молчит, а потом срывается на выходных на работу.» И почему его коллеги язвительно шутили: «Работа в субботу, ха-ха, знаем мы эту работу!» Но она думала, что знает, – они не такие. Он ее любил и только. Он нуждался в ней.
Теперь же она по-другому воспринимала его гордость, когда друзья завидовали ему. С жадностью смотрели, как она обнимала его на глазах у всех, целовала и держала за руку. Не стесняясь близости по началу, не теряя ее пройдя сквозь года отношений. Это была гордость собственника. Но не любви.
Она не боялась, что он вдруг передумает и захочет забрать сына. Она не хотела больше, чтобы малыш испытывал на себе вину и негатив, причина которого не он! Ребенок не виноват, что у них так сложилось, не виноват, что была такой одинокой рядом с ним. Они научились с малышом, как показать друг другу, какие они важные и значимые, требуемые и любимые.
А теперь он просто говорит:
– Полетели со мной!
– Куда? Зачем?
– Побудем вдвоём и отдохнем от всего.
А с чем я побуду? Что он мне может дать? Что он готов потерять? Нет! Одно предложение меня не купит!
– Нет. И не хочу я. И ты тоже не хочешь. Присмотрись ко мне. Мне хорошо. Да, мы натворили бед с сыном. Но для себя мы сделали правильный выбор. Ты найдешь ещё себе достойного человека. Возможно, такого встречу и я. Я научилась мечтать о другом. А ты – вот подумай! До этого предложения по работе ты часто вспоминал обо мне? Ты часто нуждался во мне?
– Конечно, каждый день!
– Да, я понимаю, но я не об этом. Когда прошли первые дни, разве тебе не стало легче дышать? Не думая ежеминутно, как я отреагирую, что тебе нужно для меня сделать? А только ты и сын. Так не спокойней? Ты похорошел. Жаль, что у тебя не сложилось с той девушкой. Правда. Конечно, это очень меня уязвило, но…Думая о тебе, я всегда действительно хотела, чтобы с кем-то другим тебе было душевнее.
– Ты очень сильная.
– Уже снова да. Я не жалею ни минуты о нас. Это все моя жизнь и я люблю ее.
Слезы все же навернулись на глаза:
– Ты не уйдешь из моего мира никогда. Но мы все-таки стали совсем другим друг для друга.
– Да…И это не плохо, да?
– Да, это не плохо. У нас ещё что-то будет впереди. Просто разное.
– Знаешь, а я купил Волынянку.
– Ого! Ну вот видишь! Как ты сразу начал реализовывать свои мечты!
– Но мне будет вас очень не хватать!
– Мы приедем, он чаще, а я разок точно заскочу. Ты же знаешь, как я люблю новые места изучать!
– Хорошо, ты меня успокоила. Как мы смогли сейчас говорить вот так просто, а раньше не получалось.
– Да. Прости, но я побегу.
– Пока…
***
Возможно расставание, это начало следующей истории…