Случилось так, что, когда в Китай пришел буддизм через три столетия после того, как он укоренился в Индии, то есть в III веке до н.э., там уже и думать забыли об устаревшей и кровавой религии, о которой было сказано несколько слов на страницах этой книги: ей на смену пришло китайское философско-религиозное учение под названием «даосизм». Появление даосизма — VI век до н.э. — совпало с зарождением великих религий Востока. Его основателем считается полулегендарный мудрец Лао-Цзы, почитавшийся как наместник Бога и воплощение духовного начала — «пневмы». Такое посмертное возвеличивание человека англичане назвали звучным словом transmogrification, которое и в самом деле универсально. В наше время известно, что Лао-Цзы был образованным человеком и был хранителем библиотеки[75].
Термин «даосизм» произошел от слова «дао», что в переводе означает «путь»[76] и относится одновременно к философскому учению и религии[77]. Если философия даосизма была достаточно хорошо изучена за прошедший век, то с традиционной китайской религией западный мир начал знакомиться только в семидесятые годы XX столетия. Более того, произошла путаница в понятиях, и последователями «учения дао» стали называть тех, кто практиковал колдовство, проводил психологические опыты (контроль дыхания, удержание спермы во время коитуса и прочие сексуальные тонкости), придерживался определенной диеты, что было зачастую привнесено, насколько мне известно, из других религий[78]. Даосизму ничего не оставалось, как принять эти упражнения, пропустить через себя, как через фильтр, и очистить в соответствии со своей идеологией.
Когда даосизм только зарождался, люди почитали многих богов, унаследованных от первобытного общества, и соблюдали определенные ритуалы, появившиеся больше в результате колдовской практики, чем благодаря вере, в той форме, какой ее понимали китайские образованные мужи. Обряды проводились шаманами, иными словами колдунами, провозгласившими себя способными общаться со сверхъестественными силами, богами и демонами, у которых они могли, по их словам, узнавать прошлое и будущее. Короче говоря, ритуалы предназначались для изгнания злых духов и заклинаний. В даосизме наиболее интересным нам кажется пантеон, включающий духов, в ряде случаев, зависимых от человека, но чаще всего причиняющих ему вред, общение с которыми порой заканчивается безумием и гибелью. Основоположники даосизма считали, что традиционная китайская религия в Китае не имела ничего общего с дао. «Путь» не могли выбрать простые крестьяне и необразованные варвары.
Понятно, что последователи даосизма с пренебрежением относились к религиозным обрядам, практиковавшимся в деревнях во время народных празднеств, когда собравшиеся вместе крестьяне, накурившись ароматических трав, оказывающих наркотическое действие, или же отведав зелья, содержащего спирт или алкалоиды[79], следили не отрываясь за экстравагантными жестами напичканных наркотиками шаманов, приходили в экстаз и пускались в ритуальный танец, повторяя без устали за колдунами непристойные телодвижения. Ученики Лао-Цзы называли такие обряды «неправильным культом» и настолько их не одобряли, что в конце концов убедили власти их запретить[80].
И что же они предложили взамен? Систему дуалистических толкований о мире, основанную на равновесии двух антагонистических сил — Инь[81] и Ян[82], которые, несмотря на разделяющий их антагонизм, дополняют друг друга, как холод и жара, день и ночь, зима и лето, сушь и влага... А представление о человеческом существе как микрокосмосе связывалось с макрокосмосом и управлялось с помощью огромного числа символов: так, триста шестьдесят суставов человеческого тела соответствуют тремстам шестидесяти дням в ритуальном году, а черты характера и страсти, а также пять главных органов человека (сердце, легкие, печень, кишечник и гениталии) — пяти направлениям, пяти священным горам, сечениям неба, сезонам и элементам. В микрокосмосе человека господствуют те же боги, что и в макрокосмосе. Здесь нет внутреннего Зла, а лишь существует такое понятие, как хаос.
В наши дни даосизм понимается исключительно как религиозный мистицизм, проповедующий отрешенность от мира: разделяя философию буддизма, даосизм объявляет желания, в том числе и познание, беспорядком, нарушающим равновесие и рискующим разъединить две души, вегетативную и духовную, что может, в свою очередь, привести к смерти. Проповедуя бездеятельность wu wei, он рекомендует мистический экстаз как единственное средство, способное соединить внутреннее сознание с высшим началом и абсолютной истиной. Один из основоположников даосизма выдающийся древнекитайский мыслитель Чжуан-Цзы (конец IV — III вв. до н.э.), объявил ремесленничество и торговлю порочными занятиями:
«Вы только успеете смастерить емкость, вмещающую буасо[83], как люди тут же станут воровать с помощью этой меры веса»[84].
Изготовление горшка уже нарушало гармонию природы! Что же касается Зла, то для даосизма он является плодом всеобщего заблуждения: добро и зло, равно как правда и ложь, представлялись Чжуан-Цзы проявлением незнания и невежества по отношению ко всему на свету, включая дао:
«Если ты затеваешь спор, значит, чего-то не знаешь. В великом дао ничего не называется по имени; и самые бурные споры проходят без слов... Тот, кто молчит, знает истину, тот, кто говорит, — не знает».
Известно, что из такого радикального антисоциального мистицизма крайне правого толка, проповедовавшего смирение, покорность и пассивное отношение к действительности, народ позаимствовал лишь то, что можно назвать «практикой второго порядка», например, практическое применение в медицине, ибо исцелители и врачеватели внесли много нового в методы лечения людей, регулируя дыхание с целью «насыщения воздухом» (тот, кто способен сдерживать дыхание, считая до тысячи, мог претендовать, по их словам, на бессмертие), гимнастику, пророчество и, как ни парадоксально, ремесленничество.
Хотя «чистый и жесткий» мистицизм даосизма стал достоянием только просвещенной знати, он не мог не воздействовать на жизнь всего китайского общества. Особенно заметным оказалось его влияние на искусство и ремесленничество (мастер должен уметь изготавливать предметы как бы «изнутри»), в котором преуспели шорники, а также кузнецы и гончары, создав такие изделия, что их утонченная красота до сих пор вызывает восхищение европейцев. Позднее даосизм перекочевал в Европу, где Плотен в III веке и Никола де Куз в XV веке развили принцип «Великого единения»[85], в котором исчезают все противоположности. Дело дошло до того, что была найдена связь между даосизмом и такими мистиками, как немецкий мэтр Экхарт, испанская святая Терезия Авила и хезишасты с горы Атос, которые в XIV веке практиковали контроль дыхания и концентрировали свою волю на отдельных органах тела.
Наш краткий обзор даосизма[86] служит наглядным доказательством того, как придворная культура (Лао-Цзы служил хранителем библиотеки царства Чжоу, а затем покинул двор, предчувствуя, как говорят, его упадок) смогла изменить процесс создания тоталитарного государства. Такой парадокс обязан двум главным характерным особенностям, свойственным Китаю как в VI веке, так и в последующие столетия: обширность территории, с одной стороны, и изолированность придворной аристократии — с другой.
В самом деле, Китай, так же как и Индия, был слишком большой страной, чтобы здесь долгое время могла удерживать позиции какая-то одна идеологическая система[87]. Отношения государств к тоталитарным системам можно сравнить с законами, по которым определяется степень активности звезд в зависимости от их размеров[88]. Гегемония, породившая демонов в старых китайских монархиях, могла существовать только потому, что царства располагались на весьма ограниченном пространстве, занимая одну или две провинции, и чаще всего были городами-государствами. И лишь начиная с конца VI века в результате побед, одержанных в непрерывных войнах между карликовыми царствами, стали создаваться настоящие государства. В середине IV века крошечное царство Цинь, занимавшее территорию, не превышавшую 1000 км2, последовательно присоединило к себе соседние государства и в конце III века уже достигло 225 000 км2[89].
Второй характерной особенностью зарождавшихся империй был двор, живший по закону государства в государстве с центром в Пекине, под названием «Запретный город». Вплоть до падения последнего императора он был местом для избранных, где процветала утонченная культура и регламентировался едва ли не полет бабочек. Именно здесь жил и творил основоположник даосизма Лао-Цзы. Вначале его учениками были только аристократы, затем, при императоре Хань Хсяо Вью Ди (царствовавшем с 141 по 87 гг. до н.э.), учение утратило политическую окраску, и министры, более склонные к мистике, чем к политике, пытались воплотить свои взгляды в идеальном правительстве[90].
Конечно, систематизация даосизма в последующие столетия не могла не стать причиной появления начал демонизма: правило всегда порождает исключение. Однако время было упущено, и, хотя некоторые нечистые и просочились в народную культуру, но дьявол так и не получил права на жительство на китайской земле, во всяком случае в тех местах, где проживали последователи даосизма.