х страданиях и мерзостях жизни». Не впадая в мрачное настроение от такой нерадостной картины, легко можно представить, как в гигантских храмах темноглазые и чернобородые священники скрупулезно исполняли бесконечные утомительные службы.
Если вавилонянину казалось, что участие в литургиях не облегчает ему душу, он мог воспользоваться целым набором покаянных молитв, восходивших ко временам зарождения религии шумеров. Это были псалмы покаянного характера, однако, как бы им в дополнение, существовали и другие: хвалебные, исповедальные и заступнические, читавшиеся вместе со священником. Впервые появляется обряд исповеди. Можно представить удивление археологов, когда они, найдя клинописные таблички, открыли, что даже после того, как был вытеснен местный язык, богослужение продолжало проходить на шумерском, точно также, как в Римской католической церкви литургии совершаются на латинском языке.
Приходится только удивляться, чем же таким особенным Вавилон вызвал столь праведный гнев автора Апокалипсиса: проклятый им «город шлюх» был местом, где наши службы по отпеванию покойников показались бы чем-то вроде сцен из оперы. В мире нет ничего более мрачного, чем шумерская религия, и я бы даже сказал, что в Шумерском царстве отчаяние родилось в одно и то же время и в одном и том же месте, что и письменность.
Однако, как мне кажется, больше всего следовало бы удивляться необычайному сходству шумерской религии с иудаизмом и христианством. Можно сколько угодно задаваться вопросом о происхождении понятия греха в этих религиях, однако мы найдем в них основополагающую схему сотворения дьявола, набросок которой был в свое время сделан в Иране.
Шумерские и семитские народы считали, что во всех их бедах и основных грехах виноваты демоны. «Демонология была одним из самых важных аспектов их религии», — пишет Encyclopaedia Britannica[199]. В то время как у иранцев уже появились божество и антибожество, жители Месопотамии продолжали исповедовать политеизм с полным набором демонов: семью чудовищами с человеческим туловищем, головами льва, пантеры, собаки, овцы, барана, птицы и змеи.
Эту опасную семерку повсюду сопровождали два духа рангом помельче: Пазузу Ассирийский, демон с четырьмя крыльями, головой летучей мыши и хвостом скорпиона, воплощавший юго-восточные ветры, и Ламашту, богиня родильной горячки, перевоплощение шумерской богини Димм, жуткое чудовище женского пола, кормившее одной грудью щенка, а другой поросенка[200].
А так как чудовище было дочерью владыки неба Ан, мы найдем в нем больше двусмысленности, чем у ведийских богов, ибо Димм приходилась родной сестрой жуткому Ариману индоиранцев. Кроме того, у нее был брат Утуккулимну, у которого на счету вряд ли нашлось хотя бы одно доброе дело. Брачные узы богов не стали источником радости для древних жителей Месопотамии, ибо третий демон, Намтар[201], был сыном бога Энлиля, властелина земли, и посланцем повелительницы Преисподней Эрешкигаль, которая, как мы уже знаем, собиралась уничтожить всех людей на земле[202]. Все эти чудовища, отпрыски богов, были зачаты в преисподней и назывались «горьким ядом богов». Так преисподняя обретает все более четкие очертания того, что в более поздних религиях, начиная с иудейской, получило название «ад», именно там рождались самые жуткие чудовища, детища всемогущих богов.
Вопреки нашим предположениям, понятие греха возникло значительно раньше появления иудейства и христианства. О нем в первый раз упоминается в шумерской легенде о Нергале и Эрешкигаль, и грех принимается за происки демонов, власть которых над людьми зашла так далеко, что те попрали мораль, пренебрегли религиозными постулатами или, что еще хуже, прикоснулись к запретному предмету (табу и в самом деле шумерское слово). Появляется приблизительный вариант первородного греха в аккадийских (то есть семитских) текстах Shurpu и Maqlu. в ритуальных текстах впервые упоминается о грехе, совершенном не самим молящимся, а одним из его прародителей.
Как раз в аккадийских религиозных текстах дается объяснение, почему демоны беспокоят души грешников. И делается вывод: если человек одержим бесами, значит, он согрешил. Это заключение найдет подтверждение в ассирийском и вавилонском верованиях, так же как посредство иудаизма в христианстве. Впервые земная этика переносится во взаимоотношения между богами: как ведийские, а затем зороастрийские маги, жрецы Месопотамии присвоило себе право судить поведение людей, исходя из нормативов этики.
В самом деле, спасение зависит от вмешательства духовенства, то есть колдунов или ashipus. Слово «спасение» употребляется у вавилонян в том же смысле, какой оно имеет в христианстве, и не обозначает «исцеление», как, например, в странах Океании, Африки или Азии, где заклинания изгоняющих демонов колдунов, лекарей или шаманов не носят эсхатологической окраски[203]. И только вавилонскому магу оказалось по плечу произнести проклятие, способное изгнать непрошенного гостя после длительной церемонии, сопровождаемой магическими заклинаниями, описаниями дьявольских затей и перечислением имен демонов, ибо, не зная конкретного виновника данного бедствия, следовало поочередно назвать по именам всю нечистую силу. На тело больного лили воду, прикладывали тесто и травы, посыпали солью. Магические заклинания должны были изгнать дьявола, а прикладываемые к телу больного «лекарства» — покончить с тем, что осталось от злого гения. К кровати грешника привязывали цветные ленты, затем их разрывали, чтобы прервать связь с демоном. Эта церемония kuppu.ru, то есть покаяние, впервые появилась в шумерской религии, а затем уже была перенесена в иудаизм.
Изгнание дьявола порой затягивалось, и тогда на помощь приходил некто вроде непосвященного в сан священника, asu, который не распевал псалмов, не был ни магом, ни пророком, ни волшебником. У нас бы его назвали целителем, и, хотя он в полной мере пользовался суевериями людей, найденные тексты позволяют нам заключить, что врачевателям Месопотамии были известны целебные свойства некоторых трав и минералов. Рвотный корень, жаропонижающее, обеззараживающее или снимающее давление средство могут, вероятно, побудить к «раскаянию» дьявола, и тут уж точно победа останется за религией. Весь Восток вплоть до наших дней использует подобные ухищрения.
Согласно ассирийской и вавилонской легендам, демоны не перестают искушать человека. Отсюда и необходимость в божественном покровителе. И только после первого греха Бог покидает индивидуума, уступая место демонам. Вот откуда пошло понятие ангела-хранителя!
У людей сложилось мнение, что им неоткуда ждать помощи и ничего не остается, как подчиниться божьей воле или погубить душу. Жизнь представлялась узкой и опасной дорогой, на которой один неосторожный шаг мог стоить вечного проклятия. Как же получилось, что религия заняла такое большое место в жизни жителей Месопотамии?
Прежде всего следует учесть узость исторической сцены: Месопотамия занимала лишь крохотную часть Азии. Потоп чуть было не смыл ее в Персидский залив. Скифы, даки, геты, сарматы, массагеты, кочевавшие вокруг Черного и Каспийского морей, занимали несравнимо более обширные земли. И потомки Александра Великого тщетно пытались найти Месопотамию на карте, когда позарились на ее территорию: этот вытянутый шар из кислого теста провалился в гигантскую греческую квашню. На столь крошечном пространстве можно было легко установить сильную власть, что и произошло.
Шумер, Ур, Ашшур, Аккад, Вавилон стали городами-государствами с мощным войском и процветающей торговлей, равных которым не сыскать даже, например, в Греции эллинов, возникшей, впрочем, значительно позже. В этом краю жили, безусловно, гордые, но вместе с тем неприхотливые к еде люди, потреблявшие козий сыр, оливки, фиги и вино и любившие сдобренную доброй порцией иронии поэзию. Правители Месопотамии были богаты. Еще в III тысячелетии до н.э., когда Египет делал только первые шаги, а Греция пребывала в пеленках, здесь вовсю процветала торговля с использованием свинцовых гирь, отлитых в форме уток или львов. И чем же торговали? Золотом, медью, оловом, драгоценными и полудрагоценными камнями, костью, кораллами, пряностями, лечебными травами, мехами, а позднее и предметами из стекла, фарфора, коврами, шелками, произведениями искусства. Мы считаем себя первыми, кто вместе с римлянами оценил по достоинству искусство эллинов, но еще в V веке до н.э., то есть значительно раньше, местные правители вовсю наслаждались творениями греческих мастеров, закупая их, например, в Малой Азии.
Страна богатела также благодаря сельскому хозяйству: столь плодородные илы, если научиться управлять разливом рек, дают исключительно богатый урожай. Вдобавок жителям Месопотамии была знакома ирригация: в конце II тысячелетия до н.э. один из представителей династии Ура распорядился построить отводные каналы, а все сменявшие друг друга на троне монархи не забывали о том, что благоденствие страны зависит от бога водной стихии Апсу[204]. Со временем построенные для сельскохозяйственных нужд каналы стали выполнять роль водных путей сообщения, и именно по ним провел Синахериб барки с гигантскими каменными статуями быков для украшения своего дворца в Ниневии. После вторжения арабов месопотамские каналы перестали поддерживаться в исправном состоянии, а затем о них забыли. Остались только Евфрат и Тигр.
Торговля находилась под контролем государства вплоть до начала правления третьей династии Ура, то есть до 2030 года до н.э., после чего перешла в частные руки. Если Иббисин, последний правитель из династии Ура, еще поддерживал царскую испольщину в Пузриш-Дагане и строго надзирал над внешней и внутренней торговлей, то с вторжением семитов все изменилось: победу одерживает дух свободного предпринимательства, отчего цари только выиграли, взымая налоги с нажитых его подданными состояний. Вся история правителей Месопотамии отмечена строительством роскошных, но в то же время неприступных, охранявшихся лучниками дворцов, с фресками, монументальными барельефами, статуями, райскими садами, заполненных толпой придворной челяди и священниками. И каждый из правителей считался королем-солнце.