[352]. Такая близкая индоевропейцам и восточным народам, падкая до мифов Греция ловко увернулась от чужака-иностранца.
Остается только обратить внимание читателя на то, что эллинская демократия удерживала дьявола за пределами своих границ. Ибо поверженный ангел — всего лишь стратегическая уловка тоталитарной власти. Никогда греческое духовенство не присвоило бы себе права безапелляционно судить о том, что есть Добро и Зло. Никогда греки не забывали, что придумали себе богов по образу и подобию своему, а значит, никогда не были рабами.
Слишком явный парадокс, чтобы обойти молчанием: цивилизация, придумавшая трагедию, рассказ о рабстве, одержала победу в драме, поведавшей о борьбе с судьбой.
9РИМ, ИЛИ ИЗГНАНИЕ ДЬЯВОЛА
О влиянии Древнего Рима на все последующие поколения. Об истоках римской религии. О тщетных попытках историков доказать, что с самого начала у римской религии, подготовившей появление христианства, не было будущего. О лживых измышлениях некоторых ученых. О глубокой религиозности римлян. О злых духах в обличье мелких божеств. О том, что подразумевали римляне под словом religio. О запрете индивидуального общения с богами, как давно утерянном ключе к пониманию религии древних римлян или superstitio. О том, как этот запрет сказался на гражданских чувствах римлян, на их понимании свободы и достоинства и на отношении к дьяволу. Отсутствие дьявола, как урок империи, ставшей для потомков истинной моделью демократии.
Как это ни парадоксально, но могущественный Древний Рим, оставивший неизгладимый след в истории человечества, где общественная жизнь впервые начала регламентироваться законами, не воспользовался выпавшим ему историческим шансом. На протяжении многих веков, особенно начиная с эпохи Возрождения, лишь немногие из политиков и идеологов строили свою жизнь, не оглядываясь на Римскую империю, хотя имели о ней, впрочем, самое поверхностное представление, в то время как другие, начиная с Людовика XIV и Наполеона и кончая Муссолини и Гитлером, не считая множества возомнивших себя основателями Нового Рима мелких тиранов, подражали римским властелинам. Взять, например, хотя бы Версаль, всего-навсего похожий на гигантских размеров римский загородный дом, или правительственные здания, построенные в Германии во времена Вильгельма, или Капитолий и Белый Дом в Вашингтоне, ставшие вульгарными копиями величественных римских сооружений. И даже старушка Англия, вспомнив, что в далеком детстве она получила «римское воспитание», скопировала классический римский фронтон и поместила его на радиатор своего знаменитого автомобиля. В христианском прошлом византийские императоры по-прежнему присваивали себе титул «августейших», закрывая глаза на то обстоятельство, что римляне отвергали монотеизм и индивидуальную практику религиозных обрядов. Римское общество состояло преимущественно из торговцев, решавших спорные вопросы в основном политическими средствами. Долгое время ученые выражали недоумение по поводу того, что у Рима как будто бы не было, что называется, «души», ни фашистской, ни нацистской, ни тем более христианской. И что же? Ее срочно выдумали. В самом деле, Рим не признавал ни единого и всемогущего Бога, ни черта, то есть преисподней. Так как же римлянам удалось обходиться без дьявола?
В спорах о происхождении римской религии[353] сломано немало копий. И в наши дни вы не найдете исследователя, который бы не стремился доказать правоту своего мнения. Большинство ученых склонно считать, что религия жителей Вечного города была как бы вовсе не римской. С момента основания Ромулом она только и делала, что подготавливала возникновение христианства. Видные историки отказываются верить, что римляне могли почитать «столь приземленных богов и богинь эпохи расцвета греко-римской культуры, которые только и делали, что возлежали на ложе, словно участвуя в пирушке, как простые смертные»[354]. Такой где-то на грани гротеска ревизионизм продиктован заветным желанием «создать культ» Древнего Рима, остававшегося моделью государственного устройства вначале для Британской империи, а затем, вплоть до середины XX века, для всех поборников идеи монархического государства. Историю Древнего Рима следовало бы изучать в школах, но тогда как объяснить учащимся политеизм римлян, если им уже давно набили оскомину слова о том, что многобожие — удел варваров, язычников и прочих отсталых и слаборазвитых народов? В наши дни ученые превозносят Светония[355] и Тацита[356], оставивших нам целую галерею портретов коварных, порочных и кровожадных глупцов, которые, слава Богу, не были выразителями духа «настоящего» Рима — родины Вергилия, Цицерона и Марка Аврелия, и не пожалевших нелестных слов, когда давали характеристики императорам, преследовавшим христиан. Пришлось дожидаться конца нашего века, чтобы понять, что Тацит, например, проявил неоправданную недоброжелательность, а Нерон, вопреки измышлениям романистов, вовсе не был виновником поджога Рима, находясь в пятидесяти километрах от города, а на пепелище Вечного города перебирал струны лиры совсем другой человек. Более того, Нерон был весьма удручен пожаром, спалившим, помимо всего прочего, лучший дворец. И, в довершение всего, представленный Сенекой[357] эдаким «истеричным лицедеем», едва ли не приспешником Сатаны, хотя Нерон, поощряя поэзию и изящные искусства, распорядился отстроить заново библиотеку храма Святого Августина[358]. Со временем люди узнали о других весьма существенных поправках к характеристике, данной Сенекой своему воспитаннику.
Короче говоря, историки всячески старались приписать римским божествам мистическую потустороннюю сущность, удивительно похожую на иудейско-христианскую идею, которую они выражали одним термином, тапа, заимствованным в XX веке у этнографов Меланезии и означавшим сверхъестественную тайную силу[359].
Никто открыто не выражал своего несогласия с тем по меньшей мере странным обстоятельством (если не сказать нелепым), что римская религия обозначалась словом, нет, хуже, характеризовалась понятием, которое было в обиходе у приверженцев противоположного вероисповедания, живших в краях, куда никогда не ступала нога римлянина. Более того, определять сущность явления словом, которого нет в родном языке, это все равно что объяснять буддизм с помощью термина, которым в церковном учении выражают способ пребывания Тела и Крови Иисуса Христа в таинстве причащения[360]. Оставим пока слово тапа и обратимся к другому, питеп, которое по крайней мере имеет римское происхождение. Вергилий[361] приводит его в «Энеиде», и. хотя существуют разные точки зрения, я беру на себя смелость утверждать, что оно означает «божественное присутствие». Как можно догадаться, эта гипотеза имеет право на жизнь: даже первобытные люди верили в сверхъестественные силы. Известно, что древние римляне, отличаясь большим практицизмом, наделили своих богов функциональными именами, то есть назвали в соответствии с тем или иным видом человеческой деятельности, которым они покровительствовали: так, бог озимой вспашки назывался Вервактором, а весенней — Репаратором, бога боронования звали Импорцитором, в то время как бога посевной — Инситором, и так далее. Да простят мне римские боги за дерзость: жертвоприношения, которыми задабривали своих божеств во время жатвы римляне, напоминали дары природы, которыми вначале нашего столетия землевладельцы расплачивались с сезонными рабочими (точно так же, как в наши дни платят членам добровольческих студенческих отрядов, отправляющимся из городов на сбор винограда).
Должен заметить, что дьявола в Риме искали и до меня. Однако не нашли. Причина проста: когда у римлян что-то не ладилось и все шло вкривь и вкось, они не винили злого духа, а возлагали ответственность на одного из богов, по имени Обаратор или Оккатор, решившего отомстить за совершенный проступок.
От какой народности римляне унаследовали богов прикладных ремесел? Когда и какими племенами была заселена Италия? И во что они верили? Итак, освоение Италии пришлыми народами началось значительно раньше основания Рима, жителей которого называют италийцами I тысячелетия до н.э.: именно с той поры потомки древних римлян разделялись на тех, кто хоронил умерших в могилах, и тех, кто использовал для захоронения праха урны. К первой группе относятся так называемые пастушеские адриатические, апулийские[362] и другие племена, ко второй же — Golasecca, atestine и latiale. Нам мало что известно, каким богам они поклонялись. Заметим только, что племена различались по отношению к покойникам[363].
Мы знаем, что после захвата Трои греками Эней[364] отправился в низовье Тибра. После того как он похоронил в Сицилии отца, буря прибила путешественника к берегам Карфагена, где в него влюбилась царица Дидона. Верный принятому решению, троянец продолжил путь, а царица, не вынеся разлуки с любимым, покончила с собой. Когда же Эней прибыл в Лаций, он познакомился с царем Латином (вот откуда происходит слово «латинский») и попросил руки его дочери, именем которой был назван основанный Энеем город Лавиний после того, как он одержал победу над женихом своей будущей невесты Турном, а затем сочетался браком с дочерью царя и унаследовал трон. Таким образом, еще в XIII веке до н.э. на территории Италии существовала по меньшей мере одна цивилизация, так как именно к этому времени Геродот относит появление Энея. У жителей Лации была своя религия, и именно от нее римляне унаследовали отчасти вышеперечисленных богов. Слово «отчасти» выбрано неслучайно, ибо другие италийские племена, сабины, от которых ведут свой род самниты, заложили первый камень в фундамент Рима и также принесли своих богов на алтарь римской церкви.